А ещё — разноцветные листья салата и какой-то особенный рис.
— По-тайски, — объясняет Эльдар.
И вдруг смотрит так странно, в упор.
— Насть, — произносит. И чувство такое двоякое. Будто скажет сейчас: «Выходи за меня».
«Нет!», — отвечаю я мысленно. Но Эльдар предлагает:
— Поехали в Тай?
— Куда? — удивляюсь, цедя из бокала.
— В Таиланд, — формулирует он, — Там есть такой остров чудесный, Самуи. Пальмы, море чистейшее, белый песок.
Я удивлённо смотрю на него:
— Ты серьёзно?
— Да, — небрежно бросает Эльдар. И, откинувшись в мягкое кресло, глядит на темнеющий лес.
— Не знаю, что и ответить, — бросаю растерянно.
— Всё очень просто, — сообщает Эльдар, — Две буквы: д, а.
Не хочу, но опять вспоминаю о прошлом. Потерянном в этой борьбе. Как мы с Самойловым ездили на Мальдивы. Впервые! Он смог шикануть и позволить подобный курорт. Отель был шикарный! Пять звёзд. В ресторане — буфет, детский стол и коктейли. Мы брали всё самое лучшее! Будто хотели насытиться впрок.
Фрукты несли прямо в номер. А Илья, когда дети спали, ходил нагишом. Окно во всю стену позволяло мне видеть закат. Наш домик стоял на пригорке, который «лизала» волна. И я просыпалась в объятиях мужа под звуки прибоя…
— Ты чего загрустила? — вырывает из мыслей Эльдар.
Я улыбаюсь:
— Очень хочу, но, боюсь, не получится.
— Почему? — уточняет он, — Из-за Ильи?
— В том числе, — отвечаю расплывчато, — Нас ещё не развели.
— Это вообще не проблема! Ты можешь доверить процесс адвокату. Тебе не нужно томиться и ждать.
— Я знаю, — говорю, держа пальцами тонкую ножку бокала.
Вино в нём закончилось. Как и мои аргументы.
— Ты боишься? — Эльдар придвигается ближе.
Его кресло натужно скрипит.
— Меня не волнует твой статус.
Я вздыхаю:
— Зато он волнует меня.
Наши кресла стоят тык впритык. Что позволяет ему прикоснуться. Отобрать мой бокал, и поставить на стол. Я чувствую пальцы на коже. Эльдар убирает упавшую прядь со щеки. Ведёт ими вверх, до виска и обратно. Я тихо сижу, позволяя себя изучать.
От него пахнет очень приятно. Дымком и парфюмом. Древесной смолой.
— Настюша, — говорит и касается пальцем губы.
Я, вздрогнув, смотрю на него. Мой взгляд выражает смятение.
— Эльдар, я пока не могу тебе дать того, что ты ждёшь, — говорю я вполголоса.
Он улыбается только губами. Глаза остаются грустны.
— Я буду ждать сколько угодно, — слышу я.
Закрываю глаза. И, в благодарность за это, позволяю ему, наконец, прикоснуться к губам.
Утром я, как заправский шеф-повар, готовлю яичницу. Решила, что яйца — это то, что подходит Самойлову как нельзя лучше. Моя фантазия бьёт через край! И шедевр кулинарного творчества получается идеальным.
На тарелку ложится сначала сосиска. Не слишком большая! Стандартная. Будем смотреть правде в глаза. Сбоку — яички с желтками. Старалась! Пожарила их в круглых формочках, чтобы не потеряли свой вид. А сверху украсила листьями. Получилось точь-в-точь!
Самойлов оценит. И я его жду.
— Доброе утро! — он бодрый сегодня. Я тоже. Спасибо, что дал нам поспать.
— Доброе утро, — говорю церемонно и ставлю тарелку на стол.
Он долго глядит. Сперва на свой завтрак, а после — уже на меня.
— Это что? — произносит с таким отвращением, словно там не еда, а какашки.
— Это ваш завтрак, — отвечаю, садясь.
Илья, покивав, берёт вилку и нож:
— Неожиданно.
Я улыбаюсь:
— Всё в лучших традициях Англии.
— Ты думаешь, в Англии так подают? — не верит Самойлов.
— Не знаю, я там не была, — говорю и включаю смартфон.
На нём уже два сообщения. От дочери: «Мам, у бабули любовник!». И от Эльдара: «Скучаю, хочу искупать тебя в море».
Дышу через раз, представляя себе эту сцену купания. Он говорил, что в Таиланде есть дикие пляжи. Где можно ходить нагишом. Я ещё не ответила. Но теперь размышляю: почему бы и нет? Я забыла, когда отдыхала! Не помню вкуса солёной воды. И перспектива напомнить себе так заманчива, так мимолётна…
— У меня день рождения в пятницу, — произносит Самойлов. Как будто я могла об этом забыть.
Эта дата отмечена в календаре, как особенный день. Но теперь он меня не касается! Раньше я очень ждала приближения праздника. Будила его поцелуем. А ночью всегда награждала особенным образом. Отдавалась так страстно и так горячо! Надевала бельё, соблазняла, любила его в разных позах. Теперь этот день стал обычным. Обыденным.
— Да? — пожимаю плечами, — А я и забыла.
Он бросает убийственный взгляд. Оскорбился. Пускай!
— Отмечать не планирую, просто хотел заказать что-нибудь. Или ты приготовишь сама?
— Я? — восклицаю, как будто готовка не входит в мой перечень дел.
— Ну, — мнётся Самойлов, — Я имел ввиду, в ресторане вашего отеля, возможно, есть праздничное меню?
Пожимаю плечами:
— Возможно.
— Тогда я бронирую столик на пятницу, — говорит он, терзая сосиску.
Теперь его завтрак совсем не похож на мужской агрегат.
— Этот? — киваю на стол.
— А есть варианты? — хмурится он.
Усмехаюсь. Вариантов достаточно! Хотя бы тот стол, на веранде. Мы выбирали его для того, чтобы ужинать летом на воздухе. Но в этот момент я молчу. Ведь это же просто формальность.
— Хорошо, — отвечаю. Беру из салфетницы белый листочек и пишу на нём чёрным фломастером: «Бронь».
Самойлов вздыхает.
— По случаю праздника можно открыть что-нибудь из спиртных напитков? — интересуется он.
— Вполне, — говорю отрешённо.
Прикончив свой завтрак, он оставляет посуду. Встаёт.
— Спасибо, всё было очень вкусно.
Я киваю:
— Пожалуйста.
Илья, развернувшись, уходит. Но вдруг замирает.
— Да, чуть не забыл, — говорит, и, вернувшись к столу, вынимает кулак из кармана.
— Вот, чаевые.
Я смотрю на помятую сотку. Рубли.
— Что вы! Не стоит, — отвергаю подачку.
Но Илья непреклонен:
— Возьмите, это за ваши старания.
Когда он уходит, беру. Достаю из буфета коробку печенья. Красивую, с ярким рисунком на крышке. Высыпаю в пакет содержимое. И, надписав её: «Для чаевых», оставляю стоять на столе…
Сегодня я твёрдо решила наведаться к Виктору. Отдать ему долг и забыть навсегда!
Автосервис встречает привычной картиной. Развратная девушка смотрит с фасада. В гараже суетятся рабочие. Я же иду прямиком в «главный офис». Стучусь! А в ответ тишина.
Приходится сделать усилие над собой. Ныряю в самую гущу событий, внутрь мастерской. Машина с открытым капотом похожа на робота. Так и тянет в неё заглянуть! Иномарки, одна больше другой, стоят на полу. Другие подвешены. У каждой свой мастер, а у кого-то — их два.
Собираюсь спросить, но сама его вижу. Виктор стоит над капотом одной. Его руки чёрные, как у шахтёра. Даже лицо перепачкано! Он вытирается локтем. И в этот момент замечает
