— Мы можем поговорить?
Я кое-как еще стараюсь сохранять спокойствие, но Нил делает все, чтобы вывести меня из себя!
— Госпожа Усманова. Вы — последний человек в этом городе, с которым я горю желанием разговаривать, — холодно выплевывает он мне в лицо.
— Это очень важно! Не займёт больше пяти минут! — я начинаю кипятиться.
— Прости, ничем не могу помочь, — бесстрастно роняет Нил. — Польщен, конечно, что ты потратила столько сил и времени, выслеживая меня. Но… я тороплюсь. Увы.
— Всего пять минут! — взрываюсь я! — Ничего с твоим мегаважным графиком не случится!
— Это ты так думаешь. А у меня загруз круглосуточный. И, кроме того, не ты ли в последнем нашем разговоре запретила мне приближаться к тебе?
Он отворачивается и подходит к лифту. Вновь нажимает на кнопку вызова.
Ну, неееет! Он просто так не уйдёт! Я ему не позволю!
Подскакиваю к Сафину и произношу очень медленно:
— Нил! Прекрати! Я приехала к тебе не ругаться, а спокойно поговорить! Пойдём выйдем на улицу!
— Я замёрз, — тут же невозмутимо отрезает он, перебивая.
— Или в кафе зайдём! — не сдаюсь я, чувствуя себя попрошайкой.
— Не голоден, — жестоко отзывается он. Невзначай, как будто от противного жука отмахивается.
— Или… да хотя бы вместе доедем до твоей квартиры! Мы успеем все обсудить, и я уйду!
— Считай, что уже обсудили. И я отказал. Можешь идти. Ты свободна.
Последняя фраза вспарывает мое уже почти испарившееся спокойствие. Как будто на недавно затянувшейся ране дернули запекшуюся корочку.
А из глубин памяти всплывают последние слова. И сказаны они были тогда… в его машине.
«Тебя рядом со мной держал только ребенок? Поздравляю. Ребенка больше нет. Ты свободна».
— Ты меня выслушаешь… — произношу я с нажимом. С угрозой в голосе. — Это касается Демьяна!
Распиливаю его яростным взглядом.
— Не имею ни малейшего желания слушать истории про твоих любовников, — упиваясь моей слабостью, произносит он.
— Да это все неправда! Ну, дай ты мне пять минут наедине!
— Наедине? — его бровь иронично выгибается. — Ты сама запретила даже стоять с тобой рядом.
— Хорошо! Хорошо! Извини за те слова! Я забираю их обратно!
— Да кому нужны твои лживые извинения? — почти шепчет он. Горько как-то. Необъяснимо горько.
Лифт успел уехать на верхние этажи и теперь уже неумолимо опускается. У меня осталась всего пара минут!
Внезапно я вспоминаю его дикий, обвиняющий взгляд и резкую фразу:
«Ты голову-то хоть иногда включай! Куда ты выперлась в этой ночнушке?!»
— Нил. Пожалуйста. Для меня это очень важно. Всего пять минут. Не больше.
— Нет.
— Неужели это так много?!
— Для тебя, да.
— Я больше никогда не буду грубить тебе. Вот все буду проглатывать! Согласен?
Он лишь закатывает глаза. У меня ладони зудят врезать ему побольнее!
Яростно стискиваю зубы. Ненавижу его! Ненавижу! Но я все равно сделаю попытку отстоять Дыма! Потому что Нил не прав!
— Я пообещаю тебе никогда больше не выскакивать в мороз в одной ночнушке! — выдаю неожиданно даже для самой себя и тут же прячу руки за спину. Использую хоть что-то. Потому что Нил казался абсолютно взбешенным в тот момент, когда растирал мои пальцы и дарил свое обжигающее тепло.
От удивления он даже шагает ко мне и прищуривается. Пытается понять: точно ли он не ослышался.
Сафин потрясенно моргает. Лифт только что приехал на наш этаж. Замер, выпуская пассажиров. А мы с Нилом все так же молчаливо смотрим друг на друга.
— Пятнадцать минут, — предупреждающе, с расстановкой говорит он. — Дальше я должен сесть за изучение отчетов, а ты — уехать.
— Я согласна.
— Давай документы, — зловеще проговаривает он по буквам.
Я дрожащими руками пытаюсь отыскать их в сумочке. Наконец-то, хватаю паспорт и протягиваю Нилу. Он даже улыбку на лицо натянуть не старается. Просто излишне резко кладет паспорт на ресепшен и зловеще обращается к Анастасии:
— Выпишите на нее этот чертов пропуск!
Глава 43
В лифте повисает тягостное молчание. Я вновь прокручиваю в голове отрепетированную речь, но в какой-то момент заранее заготовленные фразы растворяются под натиском неумолимо разгорающихся эмоций.
Я опускаю смущенный взгляд на руки Нила.
В его ловких пальцах мелькает карточка.
Лифт тормозит, и Нил галантно пропускает меня вперед.
Хм. «Галантно». Мне кажется, было бы его желание, он закидал бы меня камнями, такие пронизывающие волны свирепости от него исходят. Но он сдерживается, не роняет ни слова. И даже не поворачивает голову в мою сторону, словно ему смотреть на меня противно.
Мы идем по длинному светлому коридору мимо однотипных дверей. Снизу, по всему периметру пола тонкой полоской расположилась белая подсветка.
Нил замедляет шаг и, резко вытянув вперед руку, замирает, проводя картой по темному, магнитному прямоугольнику.
Раздается короткий писк разблокировки, и дальше мужчина ключом отворяет дверь.
Толкает ее вперед и делает шаг назад, приглашая меня войти. Я была наполнена ярой решимостью, отвагой и твердой готовностью противостоять острому пренебрежению со стороны мужчины, его ядовитому сарказму и злой язвительности. А теперь растерялась. Стою на месте.
Нил вдруг прибивает меня раздраженным взором, его кадык дёргается.
— Ладно. Я вхожу, а ты, как знаешь.
— Я тоже вхожу. Спрячь усмешку.
Следую за ним.
Губы его складываются в тонкую полоску, он недовольно закрывает дверь за моей спиной. И все. Меня укрывает ощущением безнадежности. Словно выход отрезан. Я чувствую себя в ловушке. Как будто кто-то открыл дверь огромной, воображаемой клетки с тигром, которого я сама дёргала за усы. Но вот неукротимый хищник на свободе. И теперь он скалится, и теперь он на своей территории, и теперь я в полной его власти…
Он мягкой поступью обходит меня, делая вид, что совершенно не замечает свою добычу, при этом опасно обнажает сверкающие клыки… Мне страшно увидеть, как он играючи готовится к прыжку…
Я едва заметно трясу головой, сбрасывая с себя нелепое наваждение. Какие отвратительные ощущения.
Отмирая, пытаюсь выглядеть чуть более расслабленной.
Украдкой оглядываю его хоромы. Рука дизайнера видна отчетливо. На первый взгляд все гармонично и функционально. Много места, просторно. Сдержанные серые тона и дерево. Дерево… Я вдруг вспоминаю то самое чувство тепла, спокойствия и уюта, что обволакивало меня каждый раз, когда он оказывался рядом: надёжно. С ним я чувствовала себя неуязвимой.
Он был таким родным раньше… Сердце болит по нашему общему прошлому, как ни отмахивайся. До сих пор горько вспоминать тот разговор. Самый последний. Как яд, что мне невидимой рукой влили в горло, заставляя глотать и мучиться в агонии.
Ну, все, хватит! Отмучилась! С меня довольно! Я здесь не для того, чтобы предаваться душераздирающим воспоминаниям. Я здесь только ради Дыма!
— Спасибо, что смог выделить пять минут.
Я произношу это примирительно. Нам не за чем воевать. Каждый счастлив в том, что имеет. Мы просто обязаны спокойно переговорить, принять негласно расставленные рамки и впредь больше никогда за них не выходить.
— Могу предложить кофе, — роняет Нил вскользь, а я ошарашенно перевариваю. Я пытаюсь угадать по его голосу, насколько неприятно ему будет наливать мне бодрящий напиток, но… кажется, Нил уже взял себя в руки. Он теперь не выглядит таким свирепым, каким был каких-то пару минут назад. Да, он сумел полностью обуздать собственные эмоции. И теперь, слава богу, держит их под контролем. Я сразу перехожу к делу:
— Нил, твоя личная неприязнь не должна наносить отпечаток на сугубо рабочие моменты.
— Пришла просить за него? — безразлично уточняет Нил, развалившись на диване, неторопливо отпивает первый глоток дымящейся жидкости и слегка морщится. — Ммм, хороший кофе.
Я вторю его движению. Разрешаю себе пригубить терпкий напиток и едва не теряю весь словарный запас. На языке отчетливо ощущаю яркий, сладковатый и горячо любимый мною привкус…
