— Почему он не кричит. — как можно громче говорю, чтоб меня услышали. Я начинаю паниковать. Ерзаю на этом долбанном кресле. Каждое движение отдаёт боль, но сейчас это второстепенно. Мне важно, что с малышом.
— Что с ним? — ору уже истошно. Откуда-то беру силы.
— Всё будет хорошо. — заглядывает в глаза Кир. — Врачи опытные, они знают, что делать.
— Кир… Он же… Не… — собираю мысли до кучи, но выходит один сумбур, но Кир понимает.
— Нет, даже не говори.
— Уаааа… Уаааа… — слышу заветный крик и меня отпускает.
— Господи, спасибо. — молю про себя. — Спасибо.
— Ну что мамочка держи свои два комочка счастья. — кладут мальчишек на грудь. Они сморщенные. Ещё в плёнке, но такие красивые и любимые для нас.
— Леон и Теодор. — смотрю на них. Хоть и близнецы, а видно что каждый характер проявит свой.
— Мои мальчики, добро пожаловать в этот мир. Мама вас очень любит. — целую обоих в щеки и отклоняюсь назад, когда мир резко гаснет, и я проваливаюсь куда-то. Чувствую, как падаю в неизвестность. Тут темно. Как чёрная дыра, тут нет ничего. Но так же резко ослепляет белый свет. Я чувствую, как дергается грудная клетка. Как заходится сердце. Но мне почему-то не страшно. Проморгавшись понимаю, что тут светло. Всё бело-голубых тонах. А под ногами так мягко, словно на пушинку или сахарную вату наступила. Мягко и приятно.
Понять бы где я.
Делаю шаг за шагом и невидимые ступени появляются. Только позже доходит, что это облако. Всегда хотела узнать какие они на самом деле. Белое, не весомое и лёгкое. Как перышко. А ещё тут удивительно спокойно.
Сколько блукаю тут не знаю, но только вниз смотрю и себя вижу. На операционном столе. Вся белая и в крови. Врачи суетятся. Детей и Кирилла нет. Я умираю? Или уже умерла?
— Нет… Нет… Нет. Так не должно быть. — Суматошно ищу взглядом, как бы спустится.
Ни черта нету. Наверху только голоса слышу. Что ж придется подниматься. Их много. Они появляются резко. Не успеваю даже ногу донести, оно уже подо мной появляется. Нахожу источник звука и оборачиваюсь назад. Вниз, там, где мое тело. Сердце и душа находятся. Меня перевели. В операционной нет никого. Там чисто. Будто бы и не было этой крови.
Поворачиваюсь. Переступаю. Тут.
— Мама? — голос её узнаю, но всё же спрашиваю. И она оборачивается. — Папа. — выдыхаю и улыбаюсь. Чувствую, как по щекам слезы бегут.
— Ну-ну, не плачь милая. — обнимает и вытирает слёзы. Мама с ним рядом становится. За руку держаться, улыбаются. Такие счастливые и влюбленные.
— Вы вместе?
— Конечно, как же я без любви всей моей жизни. — целует её в лоб папа.
— И я тебя люблю, милый. — порывисто обнимает.
— А нас не хочешь поприветствовать? — слышу голос за спиной.
— Деда. — обнимаю за шею.
— Как же я соскучилась.
— Мы тоже дочка. — обнимает мама. — Садись поешь с нами. Не каждый день, такая возможность выпадает.
— А это, что за мальчик?
— Твой брат, Пётр. — говорит папа. А у самого глаза блестят от счастья.
— Но ему было два месяца? — вспоминаю, что рассказывала мама.
— А сейчас почти шестнадцать.
— Рад познакомиться. — обнимает. Он высокий и коренастый. Карие глаза и родинка под губой. Он на папу похож. Как две капли.
— Вы счастливы?
— Конечно. — все хором отвечают. — Мы вместе, одной большой семьёй.
— Значит тут тоже есть жизнь? — смотрю на веселящего брата и улыбаюсь. Тут спокойно. Все улыбаются. Все счастливы как в детстве. Когда мы жили вместе. Любили. И были одной семьёй. И я понимаю, что тут моя семья. Но не смотреть вниз не могу. Там тоже моя семья. Мой муж. Мои дети. Дом. Любимые вещи. Любимые мечты и планы на жизнь. Неужели всё это обо рвется. Внутри мечется правда. Хочется и тут восполнить, и заполнить боль, ту что в детстве досталась. Ту, что отняли у меня не по моей вине. Но и хочу увидеть свою другую жизнь. Состариться с мужем. Увидеть внуков. Вырастить детей. Отдать в школу и выдать замуж. Прожить их моменты. Быть рядом. Знаю каково это быть без мамы.
Они веселятся. А я лишь грустно улыбаюсь.
— К ним хочешь вернуться?
— Угу. — вытираю слёзы.
— Ну-ну не плачь. — обнимает дедушка.
— Твоё время ещё не пришло. Мы хотели, чтобы ты перестала мучаться и винить себя. Чтобы ты увидела, что мы счастливы и будем ждать тебя, когда придёт твое время. — обнимает отец, и вкладывает мешочек вместе с дедом и отходят.
— Я горжусь тобой. Я горжусь тем, что ты моя дочь. Такая смелая, искренняя, сильная духом. Я, не смогла, я сломалась. Но я счастлива, что ты всё преодолела. Я люблю тебя доченька. Прости, что не смогла дать тебе ту материнскую опору, любовь, заботу, защиту. Но ты- лучшая мать, чем я и это самая высшая для меня награда.
— Мамочка, я тоже тебя люблю. Спасибо, что это сказала. Ты даже не представляешь, как для меня это важно. И я хочу, чтобы ты знала, я давно простила тебя. Ты моя мама, а я твоя дочь и это навсегда. — обнимаю её и не замечаю, как в руках оказывается ещё один мешочек.
— Действуй сестра, проживи эту жизнь так ярко, как можешь. За меня тоже проживи. — отдаёт ещё один мешочек.
— Я горжусь тобой внучка. — говорит бабушка и вкладывает последний мешочек мне в руки.
— И что мне с этим делать? — смотрю на эту гору.
— Развяжи каждый и скажи:
— Два мира, что сошлись в одном. Только я не в том, я в своём. — и высыпь на себя каждый мешочек.
— Ладно. — хоть и частично верю, но делаю. Раскрываю. Там действительно какой-то порошок. Белый с блестками.
Беру чашу со стола и высыпаю каждый в неё. И только потом беру её в руки и произношу:
— Два мира, что сошлись в одном. Только я не в том, я в своём. — и осыпаю себя содержимым.
Как резко срываюсь вниз. Будто в кабинете лифта лечу, только вот приземляюсь я в своё тело. Распахиваю глаза так резко, что солнечный свет бьет в глаза. Я в белом халате, вокруг простыни, трубки и какие-то пищалки.
— Анюточка, проснулась детка. — гладит по волосам Екатерина Андреевна.
— Где Кир. — первый вопрос который задаю.
— Он скоро приедет. — гладит по волосам мама Катя. — Я позову врача.
Пока её нет, стягиваю маску и делаю вдох. Кислород лёгкие насыщает так резко, что темнеет в глазах и лёгкие будто надувной воздушный шарик раздуваются. Ох… Ещё больно, делать движения.
— С добрым утром. — улыбается Лена, осматривая.
— Ну что показатели в норме. — комментирует. — Кислород сегодня снимем, а вот капельницу ещё на денек оставим.
— Как себя чувствуешь?
— Немного болит всё.
— Ну это понятно. Пережить две сложнейших операции. Переливание крови. Пересадку почки.
— Долго я спала?
— Два месяца.
— Два… Месяца?
— Да. — подтверждает не только Елена, но и мама Катя кивает головой.
— Ого…
— Ну а что ты хотела, ты потеряла много крови. Организму пришлось бороться. Восстанавливаться и набираться сил. На это нужно время.
— Спасибо.
— Отдыхай. Если всё будет хорошо, через дней пять выпишу тебя.
— Хорошо. — улыбаюсь.
— Анют я Елену провожу и Кирюше позвоню.
— Хорошо. — аккуратно двигаюсь по кровати и при поднимаюсь. Палата просторная. Двух местная. Много света и окон. На тумбочке рамочка с фото, цветы и телефон. Вот его и беру.
Два месяца.
Сума сойти.
Целых шестьдесят дней прошли мимо меня.
Блин, да это целая жизнь.
Тут много чатов и пожеланий с выздоровлением.
Дохожу до Димкиного. Он не исключение. Вот только он прикрепляет ниже видео с Киром и нашими мальчиками. Они у него в руках помещаются. Он кормит одного из бутылочки. Носит столбиком и меняет памперс. Качает, когда тот плачет.
— Ты только посмотри. Боже как это мило. — комментирует брат. — Ань, возвращайся к нам, ты должна это увидеть.
Следующий чат открываю с Кириллом. Любимый муж. Тут много фото и видео с детками. И голосовые. Их открываю первыми.
— Когда прослушаешь эти сообщения, это значит, операция прошла успешно. Тебе пересадили мою почку. Я не знаю, когда мы сможем вновь поговорить после операции. Рано или поздно, поэтому я посылаю тебе голосовые сообщения. Мне так много нужно тебе сказать. Но это важнее всего. В прошлом ты, наверное, думала, что первая мной заинтересовалась. Но знаешь ли ты, что это не так? Знаешь ли ты, что я всегда тайно наблюдал за тобой? Из-за тебя моё сердце билось быстрее, я впервые испытывал к кому-то такие сильные чувства.
