Ознакомительная версия.
– Сын? – предположил Егор.
Ника пожала плечами:
– Не знаю. Я не нашла информации, остались ли после Кузьмы наследники. Попробую поискать по другим каналам. Но сейчас мне вспомнился один забавный эпизод, который тогда забавным вовсе не показался, даже напугал. После похорон я задержалась возле могилы, и ко мне подошла старушка. Обыкновенная бабушка, старенькая, бормочущая что-то себе под нос. Сказала, что все про всех на кладбище знает, вплоть до того, кто какие могилы навещает. Я спросила, не знает ли она, кто этот человек, который наблюдал за похоронами Стаса Шатрова? Бабка ответила, что мужчину этого на кладбище видит впервые, но назвала его почему-то мертвецом. Честно говоря, тогда мне стало жутко: соответствующий антураж, полусумасшедшая бабка… Но сейчас подумалось, что была старушка в чем-то права! Может, таким образом она отметила сходство того незнакомца с погибшим лекарем Кузьмой?
– Возможно, – уклончиво ответил Егор. – Хотя это лишь предположение.
– А почему бы у самой бабки не уточнить, что она имела в виду? – предложил Андрей.
– Мне она не показалась вменяемой, – призналась Ника. – Бормотала что-то о том, что на мне тоже лежит печать смерти. Весело, да? В общем, я поспешила со старухой распрощаться и убраться подобру-поздорову… И к тому же мне сейчас интересен не столько Кузьма, сколько другое. История лекаря-травника меня натолкнула на одно важное предположение, пока лишь предположение, но я на девяносто девять процентов уверена в своей правоте! – Ника сделала паузу, во время которой торжествующим взглядом обвела мужчин, после чего громко объявила: – Кажется, я поняла, почему и как на самом деле умер фотограф Стас!
Вот и настал момент ее триумфа – тот момент, о котором она мечтала: сделать что-то очень важное, к примеру, грандиозное открытие, и чтобы при этом присутствовал Андрей. Впрочем, заинтересованный взгляд, который остановил на ней Егор, польстил ей не меньше.
– Сейчас я вам все объясню… – С этими словами Ника извлекла из сумочки свечной огарок. – Вот! – Она торжественно подняла его вверх. – Это и есть, предположительно, причина смерти Стаса Шатрова. И, возможно, моего приятеля Эдуарда. Думаю, Эдичка пытался намекнуть мне про эту свечу в уцелевших фрагментах своего романа. Возможно, он предчувствовал свою смерть. Предположим, кто-то задумал его убрать, хоть в это и верится с трудом: кому мог помешать безобидный Эдичка? Это мне еще предстоит выяснить. Но пока… Эдуард догадался, каким образом его хотят убрать, и попытался намекнуть мне.
Мужчины одновременно протянули руки к свече, и Ника, неожиданно для себя, первому дала ее не Андрею, а Егору.
– Свечу я нашла рядом с мертвым Стасом и случайно прихватила с собой. В избушке, в которой мы остановились на ночлег, был целый запас их. Шатров ночью встал, не нашел фонаря и взял первую попавшуюся свечу. К несчастью, она, похоже, оказалась с «сюрпризом». Обратите внимание на то, что в материале, из которого свеча изготовлена, есть какие-то темные частички.
Егор, повертев огарок, передал его Андрею и выжидающе уставился на Нику. Девушка вновь сделала паузу, но на этот раз чтобы перевести сбивающееся от волнения дыхание, после чего продолжила:
– Последний отрывок из рукописи Эдички, в котором вскользь упоминается свеча, и дал мне ответ. Я сопоставила информацию о травнике, рассказ старика в магазине и наше с Егором предположение о том, что персонаж из рукописи Эдуарда и лекарь Кузьма – одно лицо. И пришла к выводу, что в составе свечи могут быть какие-то травы, которые при сгорании привели к печальному исходу. Стас надышался ядовитым дымом и погиб.
– То есть ты считаешь, что в составе этой свечи – какое-то ядовитое вещество? – недоверчиво переспросил Егор, забирая свечу у Андрея и поднося ее ближе к глазам.
– Да. Вещество, которое вызывает галлюцинации и остановку сердца. Почему галлюцинации? Потому что лицо Стаса было искажено ужасом. Такое же выражение застыло и на лице Эдички. И, более того, я сама чуть не умерла от страха, который неожиданно овладел мной.
Она рассказала о том, что недавно, когда в квартире выключилось электричество, зажгла свечу. И поведала об ощущениях, которые затем испытала.
– Честно говоря, я постаралась убедить себя, что тот ужас, который я пережила, был всего лишь приснившимся кошмаром.
– Но почему же ты осталась в живых? – спросил Андрей.
– Не знаю. Может быть, потому что недостаточно надышалась ядовитым дымом, чтобы отравиться им. Может быть, потому что свеча вовремя погасла. Или потому что ты разбудил меня своим звонком. Как бы там ни было, я сегодня позвонила одному своему знакомому, который работает в лаборатории, и попросила сделать экспертизу, чтобы выяснить состав свечи. Отвезла кусочек, теперь жду результатов. Но, как я уже упоминала, на девяносто девять процентов я уверена в том, что в составе обнаружатся какие-нибудь ядовитые или наркотические вещества!
– Если так… Может быть, Лерку похитили из-за того, что она что-то разузнала об этом свечном «сюрпризе»? – предположил Егор и нервно потер ладони.
Ника с Андреем переглянулись, поняв, о чем он подумал. Что, если и Лерочку «убрали» подобным способом?
– Егор, она жива, – произнесла наконец Ника, постаравшись вложить в свой голос как можно больше уверенности, и, словно ища поддержки, оглянулась на Андрея. Этот ее взгляд не ускользнул от внимания Егора и почему-то рассердил его. «Никак не желает расстаться со своей иллюзией. Глупая!» Но вслух произнес, конечно, не это.
– Спасибо за поддержку.
И подумал, что ему пора уходить. Он здесь лишний.
* * *
От Ники Егор вышел в раздражении, причину которого не мог объяснить и самому себе. Оно разъедало его изнутри, будто изжога, и превратилось в настоящую злость, когда по пути к машине он вступил в незамеченную лужу. Холодная грязная вода просочилась сквозь «молнию» на ботинке, и ноге вмиг стало мокро и неприятно.
– Черт знает что! – выругался Егор, непонятно кого или что имея в виду. Он досадовал на себя еще и потому, что тревога за сестру, которая должна была разрывать его и побуждать к активным действиям, как будто уснула. Свое поведение Егор оценивал как неадекватное. Нет, ему отнюдь не было все равно, что случилось с его младшей сестренкой, в глубине души он с ума сходил от беспокойства и страха за нее, но вот на поверхности, будто пена на бульоне, бурлили совсем другие эмоции, не имеющие к пропаже сестры никакого отношения.
Он сел в машину, но помедлил с тем, чтобы заводить двигатель. Разумнее всего было бы поехать домой, принять горячую ванну, рюмку коньяка и уснуть до того, как его разбудит чей-либо звонок. Но вместо того, чтобы послушаться здравого смысла, Егор взял телефон и сделал то, чего уже давно не делал: набрал номер Алины.
Ознакомительная версия.
