Он смотрит на Кенни. С минуту помедлив в нерешительности, он кашляет.
– Джулия? – Жалкий голосок. В нем безнадежность и недоверчивость. Наверняка ведь знает, что это не Джулия. Не настолько же она дура, думает Лиам, опускаясь на корточки подле нее. – Джули, ей лучше?
– Ее перевели в обычную палату, – отвечает он. – Значит, лучше.
Она резко вскидывает голову, и Лиам впервые открыто смотрит в лицо Кенни. Дело в том, что Лиам всегда видел в Кенни типичную легкомысленную Барби, у которой мозгов еще меньше, чем у куклы. Все так говорят.
Теперь, глядя на грязные подтеки расплывшейся косметики на ее щеках, на сломленную девочку, застывшую в ее глазах, он понимает, что ведет себя как скотина.
И осознал внезапно, что все люди – …люди.
– Ты не Джулия, – говорит Кенни.
– Нет, – соглашается Лиам.
Она шмыгает носом.
– Лиам, да?
Ну вот! На его глазах Кенни вновь трансформировалась в ту девушку, какой все ее ожидали видеть – немного глупую, немного заносчивую, ибо они сами ее такой создали.
Лиам решает, что незачем заострять на этом внимание. Кенни растеряна и напугана. Он не оставит ее одну.
Все носят маски, приходит к выводу Лиам. И он сам не исключение.
Он протягивает ей руку. Говорит:
– Пойдем. Ты хочешь ее видеть?
Кенни колеблется.
Но в итоге берет его за руку.
Глава 71
В ночь накануне того дня, когда Лиз Эмерсон разбилась на своей машине
Лиз сидела в своей гардеробной и плакала. Плакала и плакала, ненавидела весь свет и плакала, и к тому времени, когда слезы иссякли, она была опустошена. Потому что, кроме себя самой, ненавидеть было некого.
О, она по-прежнему злилась на других – за то, за что злиться, она знала, не должна. Злилась на мать – за то, что та не заботилась о ней; злилась на Джулию – за то, что той не хватает силы воли; злилась на Кенни – за то, что она такая идиотка. Злилась на Лиама – за то, что он позволил ей разрушить его жизнь; злилась на Джейка – за то, что он такой подонок; злилась на всех, кому она причинила боль, ибо они сидели сложа руки, не противодействуя ей, и ждали, когда она сметет их всех на своем пути.
Сидя в своей гардеробной, Лиз думала о том, что сидит здесь в последний раз. Это была странная мысль. Вонзившись ногтями в ковер, она прислонилась головой к стене и подумала: В последний раз. Назад дороги нет. Завтра утром она пойдет в школу, смело встречая свой последний день, самый последний в жизни, будет смотреть вокруг, а все будет как всегда, и относиться к ней будут так же, как всегда. Школьники будут болтать и смеяться, жаловаться на то, что им много задают, и прикалываться над учителями, и только она будет знать, что завтра ничего не будет. Завтра все, все кончится.
И боже, удивлялась Лиз, как же отчаянно она этого желает.
Она взяла свой телефон и в поисковой строке «Гугла» набрала: «признаки суицидального состояния».
Подавленность.
Утрата интереса/уход в себя.
Плохой сон/отсутствие аппетита.
Желание умереть, неоправданный риск, как то: езда с превышением скорости, езда на красный свет и т. д., крайне безрассудное поведение.
Злоупотребление алкоголем или наркотиками.
Перепады настроения.
О. Ну да.
Никто не заметил?
Ну надо же. Плохой сон – насмешили.
И ведь на полном серьезе.
В самом деле?
Ее решимость окрепла. Потому что никто не заметил. Ничего.
Ниже давались рекомендации относительно того, как побороть депрессию и суицидальные мысли. Лиз не стала их читать.
Лучше не станет.
Это не для нее.
Глава 72
За день до того, как Лиз Эмерсон разбилась на своей машине
Она пыталась наслаждаться жизнью. Пыталась убедить себя, что у нее еще есть шанс – последние несколько часов, чтобы найти причины жить. Но она пребывала в оцепенении. Хотела, чтобы скорее все кончилось.
Перед уроком обществоведения она увидела Джулию. Та смеялась, но под ее глазами пролегли темные круги, а пальцы дрожали. Она увидела Кенни. Та танцующим шагом шла по коридору, но смех у нее был неестественный. На уроке физики мистер Элизер, готовя их к экзамену, еще раз объяснил суть законов Ньютона, но она мало что поняла из его объяснений и про себя подумала: Какая разница?
Когда я разобьюсь, я буду инерцией массой ускорением силой силой тяжести противоположной равной всему.
Я стану ничем.
Когда прозвенел звонок с последнего урока, мистер Элизер задержал ее в классе, чтобы выяснить, почему она еще не сдала реферат по физике. Лиз оправдывалась недолго, но к тому времени, как он ее отпустил, коридоры школы почти опустели. Она убрала учебники в рюкзак, достала из сумочки ключи. Спустившись по лестнице, направилась к выходу и вдруг увидела нечто такое, что заставило ее остановиться.
Это была Кенни. Она уже переоделась в танцевальную форму и стояла, уткнувшись лбом в шкафчик, прижимая ладони к животу, и даже издали Лиз видела, что Кенни плачет.
Лиз вышла на улицу, завела машину и поехала на автозаправку, где наполнила бак, чтобы хватило бензина до нужного места, затем повернула в направлении автострады.
Глава 73
За семь минут до того, как Лиз Эмерсон разбилась на своей машине
Она наконец-то сообразила, что она, Лиз Эмерсон, и является силой противодействия. Следствием действия внешних факторов.
И нажала на газ.
Лиам оставляет Кенни у открытой двери в палату Лиз, и та медленно идет к койке, на которой лежит ее подруга. Освещение неяркое. Руки Лиз вытянуты вдоль тела, на ней безобразная больничная сорочка. Такими Кенни всегда представляла покойников в гробу.
Она опускается на стул подле койки и делает то, что у нее лучше всего получается. Говорит.
– Знаешь, – рассказывает она, – я была наверху, в родильном отделении. Они такие лапочки. Младенцы. Знаешь, я всегда хотела, чтобы у меня была сестра. Когда мне было четыре года, на Рождество я написала письмо Санте с просьбой обменять Дэниэла на старшую сестру. От братьев ведь никакого толку. У них нельзя взять платья, туфли, вообще ничего.
Кенни умолкает. От воцарившейся тишины на глазах у нее наворачиваются слезы. Но не правы те, кто думает, будто Кенни всего лишь легкомысленная, поверхностная, недалекая, бойкая, задорная подружка Лиз, которая только и может, что вопить. И сейчас Кенни сама себе это доказывает.
