"Выкидыш…", приговор на всю жизнь. Знать, что где-то внутри тебя миг за мигом развивается новая человеческая жизнь, крохотные ручки и ножки, формируется маленькое сердечко, которое как наручные часики стучит, разгоняя кровь по крохотному тельцу. Реснички, бровки, пуговка — носик и пустой, такой смешной и совершенно беззубый ротик, требующий к себе материнского внимания и молока. Искусанная до крови губа, и Лиза в очередной раз, что бы не сойти сума, сильнее впилась зубами в плоть, тут же ощутив во рту приторный вкус крови. Хотя какое там "не сойти"? Она уже давно это сделала, впервые прикутая к больничной койке услышав холодное "Сожалею. У вас выкидыш". Доктор сожалел… А она? Она медленно погружалась в эту тьму, и единственным спасением являлся только сон, в котором она забивалась только под действием сильнейших препаратов.
Нет больше мира, ради которого она жила, нет больше крохотной жизни внутри, нет света, нет радости, нет маленького комка жизни отражающегося на экране аппарата УЗИ, нет больше ее…
Она имела в это жизни ошибку полюбить, и жестоко за это заплатила. Андрей… при упоминании о нем новая гримаса боли исказила осунувшееся лицо молодой девушки. Он все же обманул ее…обещал никогда не оставлять и ушел, забрав с собой самое дорогое, что ненароком сумел подарить в единственную ночь ее счастья.
Лиза оглянулась в поисках новой сигареты, тлеющий окурок в пальцах больно обжег кожу, оставив на ней свой след. Какую по счету сигару она выкурила, было попросту наплевать. Переполненная пепельница с еще дымящимися окурками, явно свидетельствовала — много. Она не просто пропускала сквозь внутренности этот едкий дым, она вбирала его в себя, пропитывая каждую клеточку своего существа — быстро, залпом, жадно. Сигарета за сигаретой, отчего уже порядком стала кружиться голова и сводить спазмом пустой желудок, а ей было все равно. С того самого дня, когда она узнала, что осталась совсем одна, ей на многое стало наплевать. В первую очередь на свою жизнь. Родители? Они молча проходили мимо, слыша тихие ночные всхлипы за дверью дочери и запах дыма, которым был пропитан весь дом. Просто решили, что так будет лучше, не тревожить ее своими нотациями, пытаясь вызвать откровение. Они дали возможность Лизе самой пережить свою боль, внутри прося Бога, что бы их девочка пришла поделиться своим горем. Поначалу Алла как безумная рвалась в запертую дверь Лизиной комнаты, умоляя дочь открыть ей дверь. Тогда Никита, боясь непоправимого, с силой выломал ее дверь. Лиза сидела на подоконнике пустым взглядом уставившись в открытое окно, вся комната словно дешевый кабак пропитана дымом, внизу возле подоконника красовалась целая куча тлеющих окурков. Алла схватилась за голову, пытаясь оттащить дочь от окна. А та, словно под действием чего-то, послушно поплелась следом. Даже когда отец бережно укладывал ее на разбросанную постель, просто отвернулась к стене, по-прежнему сохраняя молчание. В тот вечер Никита сразу же обратился к врачу, увиденное оказалось взаимодействием транквилизаторов и никотина. Теперь Лизе приходилось засыпать самостоятельно, в тот же день разноцветные пилюли по рецепту были строжайше запрещены. Алла с Никитой видели, как до утра Лиза ворочается в постели, тихие завывания за дверью вначале сменились вот этой завесой дыма и свечением ночника у постели. Она никуда не ходила, просто дни напролет проживала взаперти. Собственноручно себя изолируя. Пробовали убедить поговорить с психологом — вновь стена отчуждения, сквозь которую пройти было не возможно. Их дочь ускользала от них, и они ничего не могли поделать…
Дни за днями, мучительно долгое ожидание, первый вечер, когда их дочь, затерявшись во мраке ночи, не вернулась домой ночевать. Знали бы они, что это исключение со временем перерастет в пагубную привычку…
Мысли до сих пор вихрем вились в голове, заставляя пульсирующую в висках кровь с удвоенным ритмом отбивать чечетку внутри. Андрей убрал руки со стола, до боли заломив пальцы. Столько времени, все в пустую. Он отчетливо помнил тот день, двадцать четыре часа, которые он проклял еще, прежде чем они наступили. Помнил потерянный, практически неживой взгляд девушки, при виде которой сердце без спросу хозяина начинало биться громче, резче, чаще… Ее взгляды, когда сквозь пелену изумрудных глаз взрослого мужчину бросало в дрожь, и то, как она смотрела на него в миг церемонии. Никогда не был побочником суицида, теперь же идея о веревке с мылом начинала нравиться мужчине все больше и больше. Заслужил, он все заслужил. Довел свою девочку до обморочного состояния. Лизу, которая даже при виде его крови, голыми руками промокая открытую рану, не потеряла сознание, внимательно закусив губу, сосредоточенно приступила к делу.
— Андрей, прости, но тебе нужно уйти. — Непреклонный тон Никиты и яростный взгляд Андрея, когда они, словно два цербера сцепились у дверей Лизиной палаты.
— Я не уйду, пока не узнаю, что с Лизой.
Казалось, лед синих глаз испепелил Никиту насквозь. Считанные секунды до появления врача, в которые Черкасов уже стал молиться, что бы тот не брякнул лишнего.
— Что с ней?! — В мгновенье подлетев к мужчине в белом халате, в два шага преодолев разделяющее их расстояние, Андрей с остервенением впился в ворот его рубашки, чуть ли не поднимая тщедушное тельце в воздух. Доктор, лишенный трезвости мысли таким напором молодого мужчины, видя ледяной угрожающий взгляд Черкасова, тихо пробормотал.
— С девушкой все хорошо…Криз миновал, сейчас она находится в палате интенсивной терапии.
Запинался, краснел и бледнел, с бегающими узенькими глазами и трясущимися поджилками.
— Что это было?! — Рык из горла Истомина, и врач, уже оказавшись крепко стоящий конечностями на линолеуме, тихо залебезил.
— У девушки нервный срыв. Это бывает у молодых особ ее возраста, а…, - окинув взглядом мужчину, еще несколько мгновений назад рьяно трясущего его в воздухе, только сейчас смог разглядеть его поближе. Стильный, явно дорогой, такой и ему не по карману, свадебный костюм. Не фрак, как часто бывает у этих щеголей — бизнесменов, а именно костюм, с блеклым цветком в петлице. Прибывшая девушка с обширным маточным кровотечением на невесту явно не походила. Стало интересно, почему этот молодой мужчина так яростно интересуется ее самочувствием. Вспомнив предупреждающий разговор Черкасова, он под страхом смерти вовремя прикусил язык.
— Мне нужно ее увидеть. — Твердый властный тон и умоляющий взгляд врача в сторону Никиты. Ведь именно сейчас его пациентка находилась на ургентной операции, а этот явно ненормальный "жених" разнесет здесь все в пух и прах, включая его самого.
