— И слава Богу, — склочно ответила Фелисити. — Потому что если кто-нибудь думает, что я буду сновать взад и вперед с блюдами, то жестоко ошибается. — Она сделала паузу и вонзила в него нож: — Бедная Саманта. Теперь понятно, почему она сбежала отсюда со всех ног.
Но у Тони тоже был припрятан нож за пазухой.
— Саманта хорошо знала свое дело. У нее все было готово уже днем, так что вечером никуда не нужно было торопиться.
Не успев осознать этого, Фелисити ринулась в атаку. Произошло именно то, чего она боялась: прибытие детей спровоцировало ссору между ней и Тони.
Она услышала собственный голос, резкий и неприятный:
— Плевать я хотела на Саманту! Ты хочешь сказать, что она совершенство, а я нет?
Тони, надо отдать ему справедливость, кричать не стал.
— Конечно нет, — сказал он.
— И хорошо делаешь! Потому что, прежде чем ты начнешь петь дифирамбы всем остальным достоинствам твоей бывшей супруги, позволь напомнить тебе, что она без всякого сожаления покинула эту сельскую идиллию, а сейчас улетела в Америку, бросив детей на год. Детей, о которых придется заботиться мне, хотя они и не мои. Какой бы стервой я ни была, ты можешь быть уверен в одном… — Фелисити выдержала паузу, сделала глубокий вдох и драматически сказала: — Я никогда не брошу своего ребенка.
— Правильно. Всыпь ему как следует! — крикнула Аннабел, снова перегнувшись через перила. Впервые за все это время Тони разозлился.
— Иди в свою комнату! — крикнул он глядя вверх. — И не встревай в чужие разговоры!
— Маме нужна моя поддержка. Нас только двое, а вас вон сколько!
Фелисити застонала и покачала головой. Меньше всего на свете она хотела, чтобы Тони с Аннабел стали врагами.
— Не говори глупостей, — услышала она резкий голос Тони. — Никто ни с кем не воюет. Мы с твоей матерью можем слегка поспорить, но это вовсе не ссора.
— Тони прав, милая, — сказала Фелисити, внезапно почувствовав усталость. — Иди к себе. Все в порядке.
— Гм! — Хлопнувшая дверь сказала обоим, что об этом думает Аннабел.
Вернувшись на кухню, Фелисити открыла холодильник, вынула бутылку белого вина и налила себе полный бокал. Краем глаза она заметила, что Тони смотрит на нее с большим неодобрением.
— Я знаю, что до вечера еще далеко, но мне это необходимо.
Тони ласково обнял ее за плечи.
— Из-за чего мы ссоримся?
На секунду Фелисити почувствовала искушение сказать ему: из-за того, что ты притащил в Черри-Триз трех вредных детей, и из-за того, что ты бестактный идиот. Но она посмотрела на мужа, увидела в его глазах неподдельное чувство и поняла, что несправедлива по отношению к нему. Это не его вина (хотя, конечно, он мог бы быть и потактичнее) и, видимо, не вина детей. Они чувствуют себя брошенными. Им плохо, а бить лежачего нечестно.
Она сделала глоток вина и неохотно улыбнулась.
— Не из-за чего, а из-за кого. Из-за Саманты. Тони вынул из буфета бокал и тоже налил себе вина.
— Давай присядем на минутку. — Он подтолкнул Фелисити к креслу у окна, и оба опустились в него. Откинув голову на подоконник, Тони обнял Фелисити, сделал глоток и закрыл глаза. — Я совершенно измотан, — пробормотал он.
Фелисити почувствовала себя виноватой. — Извини, что я на тебя накричала. Я забыла, что въедливые пациенты полночи не давали тебе спать. — Она посмотрела на усталые морщины, окружавшие его глаза и рот. Морщины, которые она должна была заметить раньше, но не заметила. — А потом ты вернулся домой, к еще более въедливой семье, — мягко закончила она.
— Все нормально, — сказал Тони, обнял ее и вдруг улыбнулся. — Честное слово, стоило повздорить, чтобы увидеть, как ты сиганула по лестнице и нагнала страху на бедного старину Филипа!
Это воспоминание заставило Фелисити хихикнуть.
— Он сам нагнал на меня страху. Если бы я успела подумать, то никогда не отважилась бы на такое.
— Значит, на повторение рассчитывать не приходится?
— Во всяком случае, не в ближайшем будущем. — Фелисити сделала глоток вина и смочила горло, думая о том, что произошло за последние полчаса. — А мы действительно среднестатистическая семья?
— Абсолютно. По всем параметрам, — ответил Тони. — Второй брак. Пасынки и падчерицы, трудности в поведении и так далее. Все как у нас.
Фелисити задумалась.
— Звучит немного угнетающе, — заключила она. Тони выпрямился и посмотрел на нее.
— Мы не должны ссориться из-за детей, — сказал он. — Обещай мне, что этого не будет.
— Обещаю, — повторила Фелисити, думая, что сдержать слово будет нелегко, но она постарается. — Нам обоим придется соблюдать осторожность. Все дети упрямые, колючие, и это неудивительно. Прежде чем договориться о правилах игры, я предлагаю оставить детей в покое на пару недель и дать им освоиться. Лично я буду считать до десяти, прежде чем ответить тому, кто разозлит меня.
— Включая меня? — спросил Тони, улыбаясь уголком рта. Фелисити поцеловала его в ответ, и Тони с жаром вернул ей поцелуй. Потом обнял ее за шею и прижался лбом ко лбу. — Ох… — простонал он. — Если бы я не так устал, мы могли бы лечь в постель.
Фелисити состроила гримасу.
— Что? В доме, полном детей? Нет уж, спасибо!
— Но мы женаты.
— Кроме того, сейчас день.
Тони откинул голову и изумленно посмотрел на нее.
— С каких пор это стало иметь значение?
— Дети бывают ужасно стыдливыми, — сказала Фелисити, вспомнив точку зрения Аннабел. — Нет, милый, иди и ложись. Тебе нужно поспать. Вот и спи.
Как только Тони поднялся наверх, Фелисити вынула большой фруктовый торт, испеченный Трейси, заварила чай и позвала детей.
Аннабел осталась в своей спальне, но остальные спустились. Они пили чай и молча ели торт, несказанно раздражая Фелисити. Но она сдерживалась, помня свою клятву считать до десяти, и оставалась на кухне, борясь с желанием уйти в столовую и закончить наполовину прочитанную рукопись. Рукопись была хорошая и при соответствующем маркетинге могла стать бестселлером. Если бы подготовленная ею книга попала в список бестселлеров, это стало бы исполнением ее заветной мечты. — Вы сами испекли этот торт? — Хилари отрезала себе еще один кусок.
Все еще думая о потенциальном бестселлере, Фелисити машинально сказала:
— Да. — Она тут же спохватилась, но поняла, что гордость не позволит ей пойти на попятную и сказать, что торт испекла Трейси.
— Очень вкусно, — тихо сказал Питер.
Фелисити посмотрела на мальчика. Какое у него серьезное лицо и добрые карие глаза. Такие же, как у Тони. А лицо действительно печальное. У Фелисити снова заныло сердце. Жизнь неласково обошлась с этими детьми. Сначала родители спорили за них, потом они уехали в Лондон с матерью, которой были не нужны и которая бросила их при первой возможности.
