Мне становится интересно. Это уже на что-то похоже, но пока я не могу правильно сформулировать мысль. Она сейчас напоминает мне Немолякину, которая всеми правдами и неправдами стремится достичь какой-то только ей одной понятной цели.
— И? — подстегиваю неопределенным словом, давая возможность покаяться и сказать правду. Что-то подсказывает мне, что великими вспыхнувшими чувствами здесь и не пахнет. Ей что-то позарез нужно от меня. От этого сразу на душе легче, будто камень упал. Скала рухнула.
Стелла снова роется в сумочке и протягивает мне рекламный флаер.
— Мне вот сюда нужно попасть позарез, — горестно заламывает она бровки и трогательно трясет нижней губой.
— Всего-то? — кручу в руках рекламу международной выставки и напряженно думаю: это повод снова меня заарканить или ей действительно нужна только эта возможность — попасть в место, куда ее без меня не пустят. — Зачем тогда цирк устроила? Могла бы попросить, как сейчас.
Она понуро рассматривает носки своих босоножек. Ноги Стелла давно нормально поставила — коленка к коленке, как школьница.
— Саш, пожалуйста, — поднимает она страдающие глаза. — Вопрос жизни и смерти! — вот же трагедийная актриса.
— Правду скажи, — пытаюсь сразу не сдаться, потому что уже решил, что поведу эту Сару Бернар[1] на эту чертову выставку, если она не будет лгать и притворяться.
Стелла открывает рот. Лицо ее дышит готовностью поделиться своими проблемами, но тут у меня звонит телефон. Я смотрю на экран и улыбаюсь: Егорова. Моя золотая девочка. Не выдержала. Я, наверное, похож на раздутого от самодовольства болвана, но меня видит только Стелла, поэтому можно не особо скрываться.
— Да, — говорю сухо и прикрываю глаза, замирая в ожидании, когда услышу ее полный ревности голос. Кажется, появление Звезды по-своему сыграло мне на руку.
__________________________________________
[1] Великая французская трагедийная актриса
48. Все в сад (зачеркнуто) на выставку!
Лика
У меня в голове взрываются кометами Анькины слова. Вот же ведьма: то предохраняться заставляла, как чувствовала, то напророчила эту звезду в томатном соусе. Киреева ж совсем недавно шипела, что уведут у меня Одинцова, как пить дать.
Прислушиваюсь к себе и понимаю: я не готова его кому-то там отдавать. Да что там прислушиваться! Он мой, и пусть все звезды катятся в закат или падают на землю — мне без разницы. Отец моего ребенка им не достанется!
Ворваться к нему в кабинет — слишком смело. А вот позвонить — в самый раз. Естественно, визжать и скандалить я не буду. Еще чего. Есть более достойные методы борьбы за внимание. Мозг противника лучше всего употреблять чайной ложечкой: и не так заметно, и эффект потрясающий.
— Да, — отвечает мне этот обломок саксаула. Сейчас будет пионерский костер до небес.
— Александр Сергеевич, — слова произношу вежливо и отстраненно. — Вы дали инструкции по поводу завтрашнего дня, а на сегодня никаких распоряжений не оставили. Я могу уехать домой?
— Да, Егорова, можешь. Наберись сил, отдохни, — милостиво разрешает Биг Босс. Режим Бога включен на полную катушку: казнить нельзя. Помиловать.
— Тогда я зайду к вам? — я сама вежливость, аж приятно для слуха.
— Зачем? — кажется, кто-то начинает подозревать, что я издеваюсь.
— Планшет забрать. В свободное время очень хорошо заниматься поисками работы. На всякий случай. А то вдруг завтра ветер переменится?
Одинцов на миг затыкается, переваривая мои слова. А затем я слышу рев мамонта:
— Егорова, я передумал. Иди-ка ты работай. Рабочий день еще в зените, нехорошо Щелкунова бросать без предупреждения. Пусть наслаждается твоим обществом до завтра.
Ну, вот. А так хорошо все начиналось. Я уже планы строила и воздушные замки. Ковер ткала, как Пенелопа. Увы, ветер все же переменился. Подожди, Одинцов, это только начало! Точнее, продолжение следует…
Одинцов
Лика умела выбивать меня из равновесия одним щелчком. Что за коварство такое. Работу она будет искать. Сейчас, как же. Запоздало понимаю, что Егорова меня троллила. При желании ей ничего не стоило дома открыть ноутбук и делать, что душе угодно. Но умные мысли посещают дурную голову намного позже. Вперед инстинкты лезут напролом.
Выдыхаю и снова смотрю на Стеллу. Пока я болтал, она могла целую легенду сочинить, чтобы я поверил и принял за чистую монету.
— Итак? — хочу дослушать ее историю до конца. А уж потом буду решать, лжет она мне или говорит правду.
— Я за границей с одним прекрасным человеком познакомилась, — спешит вывалить на мою голову свой непосильный груз. — Но мы не успели координатами обменяться. Иногда так бывает. Я точно знаю, что он будет на выставке. И это мой единственный шанс пересечься с ним.
Определенно, в ее словах есть искра правды. Одно плохо: если бы «прекрасный человек» хотел Стеллу найти, он бы сделал это. С другой стороны, если посмотреть на наши с Егоровой отношения, жизнь полна сюрпризов и неожиданностей. И, может, быть, Стеллочка в чем-то права: если не создавать нужные ситуации, не появятся и шансы столкнуться, поговорить, решить, что сама судьба поспешила им навстречу. Оставалось одно «но».
— А нельзя было начать с этого? Не прибегая к своим штучкам-дрючкам по соблазнению не нужного тебе объекта?
Стелла скромно опускает глаза, и я понимаю: запасной аэродром. Вдруг не выгорит там, а воспылает здесь, то почему бы и не воспользоваться ситуацией на благо своей пользы?
Выводы неутешительные: Стеллочке нужны надежные плечи, на которые она с удовольствием сгрузит собственные проблемы и чаяния. То есть о по-настоящему высоких чувствах речь не идет. Впрочем, это не моя забота, а того «прекрасного человека», который, возможно, будет рад встрече со Звездочкой.
— Что, хочешь ревность вызвать? — делаю вид, что совсем дурак.
По тому, как вспыхивают надеждой Стеллины глаза и как усердно кивает она головой, ей нравится эта идея. Ну, если уж поймать меня не удалось и вернуть в преданные почитатели, то с паршивой овцы — хоть шерсти клок. Ну, ладно. Поиграем. Тем более, она все же дочь маминой подруги, а я как бы обманул ее ожидания.
— Ладно, — соглашаюсь на авантюру, — только без лишних фокусов и неожиданностей, — запугиваю строгим голосом. По Стелле видна полная готовность содействовать и соответствовать установленным правилам игры.
По троекратному стуку в дверь я понимаю, что ко мне Мария Андреевна рвется.
— Александр Сергеевич, — проходит она к столу и раскладывает бумаги на подпись, для изучения.
На гостью мою Мария Андреевна принципиально не смотрит. Весь вид ее говорит о деловитости и собранности. Движения четкие, правильные, но я почему-то думаю, что Машу пора менять. Слишком много рвения у нее в последнее время.
— Кофе? — спрашивает она бесстрастно. — Обед, к сожалению, закончился, а кофе вы так и не выпили.
Очень похвальная внимательность, даже чересчур.
— Спасибо, Мария Андреевна, я позову вас позже. У меня посетитель.
Стеллу, конечно, после ее выходки сложно назвать «посетителем», но если уж мой секретарь проявляет повышенное внимание, то пусть соответствует.
Ничто в ее лице не дрогнуло. И уходила она не спеша, четко, но по тому, как она впечатывала каблуки в пол, можно догадаться, что у нее внутри творится.
— Я провожу тебя, — поднимаюсь, давая понять Стелле, что аудиенция окончена и говорить нам больше не о чем. — Я позвоню, — предупреждаю ее вопрос.
Мы идем коридорами, проходим через торговый зал. Я мог бы ее и через черный ход выпроводить, но мне жизненно необходимо посмотреть, что делает Егорова. Ну, и пусть заодно на меня полюбуется.
Егорова провожает нас взглядом. Будь у нее способности к пиротехнике, я бы уже дымился. Это хорошо. Греет.
Со Стелой прощаюсь на выходе. Ручку не целую — никаких лишних телодвижений. Я немножко дразню Лику, но делать больно или издеваться не собираюсь. Иначе гореть мне в аду.
