— Очень романтично. А способ то где? — поинтересовалась Пылаева, тыкая пальцем страшную куклу-марионетку, свисающую с высокого металлического стеллажа, заставленного коробками с мелочёвкой.
— Сейчас узнаешь, — её притянули к себе, пригвождая поцелуем. Никаких прелюдий — сразу к делу. Длинный комод из фанеры, сделанный под старину для одной их пьес в стиле Чехова, стал опорой под женскую пятую точку, пока мужские руки забирались под длинную рубаху, перевязанную поясом — имитация постреволюционных шмоток девочки-нищенки.
Надо же, работает. Пылаева чувствовала, что паника действительно уходит. Стирается, оставляя после себя слабую дымку. Вместо неё в стремительном темпе зарождались совсем другие эмоции. Такие, которые прогонять никому бы не захотелось. От напора поцелуев подкашивались ноги. В животе всё ещё тянуло, но теперь не от страха, а от возбуждения.
— У нас начало через десять минут, — на рваном выдохе предупредила она, пока с неё стягивали легенсы.
— Успеем, — тяжело дышали уже они оба.
— Только причёску не испорть!
— Как скажешь, — Пельку развернули на сто восемьдесят градусов. Теперь она практически лежала животом на прохладном комоде, чувствуя под одеждой ласкающие касания. Ниже, ниже… а затем… Ногти царапнули фальшивое дерево, когда из нутра вырвался довольный стон.
Матвей прав. Секс — отличный антидепрессант. Когда минут через двадцать (что поделать, время в такие моменты крайне смазывается), они вернулись обратно к народу, в голове и в теле царила приятная расслабленность. В узком коридорчике, где недавно творился настоящий хаос, рассосалось. Зато доносящаяся со сцены музыка и голоса оповестили, что мюзикл уже начался. Судя по репликам, малышка Анастасия как раз теряется в Петербурге после кровавой ночи.
— Кстати, с рыжими у меня ещё не было. Мне понравилось. Это считается за измену? — довольно заметил Бондарев, помогая ей застегнуть упущенные пуговицы на одежде.
Вместо ответа его сердито куснули за запястье. Суть разговора заключалась в том, что сейчас Пелька красовалась перед ним с огненно-рыжими волосами. Неудобный парик, в котором было жарко и который мог в любой момент свалиться, надевать не хотелось, так что они вчера вечером на пару красили её тоникой. А потом полночи отмывали от въедливой краски ванную, руку и кожу, к которой та тоже, как оказалось, отлично приставала.
— И где, вашу мать, вы шляетесь, голубки!??? — набросился на них Никитич. Он так активно жестикулировал руками, что казалось птичка вот-вот взлетит. Шарфик, солидарный с хозяином, болтался на его спине укоряющим знаком вопроса. — Я тут чуть не поседел! Вы меня убить хотите?! Бондарев, а ну быстро на точку. Твой выход через две минуты! И подбери с лица женский блеск для губ. Нелли, шапка!!!! Шапку с гарнитурой надеть и жди команды!!!! — продолжал орать он уже на ходу, шлёпая по глухому полу неизменными домашними тапочками и спеша к костюмерную, где кто-что успел забыть. Балбесы. Расстрелять бы всех за безответственность!
Пылаева, запоздало кивнув пустоте, протяжно выдохнула, вытянув губы трубочкой. Матвей ободряюще чмокнул её в висок, как бы говоря: "не дрейфь. Я же с тобой. Но пока мысленно. Потому что пошёл. Там меня липовые княжны и Владимир уже заждались".
Что ж. Ладно. Занавес. Первый акт. Поехали.
Глава 13. Анастасия
Выступать на людях — всегда волнительно, какой бы опыт до этого у тебя не имелся за спиной. Всё равно каждый раз, словно первый. Словно ты заикающийся сопливый новичок, который решил, что вдруг достоин внимания. Самозванец в чужой шкуре. Во всяком случае, у Нелли каждый её выход на сцену сопровождался именно такими ощущениями. Это в процессе уже приходил азарт, но на старте…
Однако сегодня Пелька поймала волну удивительно быстро. Кто знает, может это благодаря приятной эмоциональной и физической разгрузке, которой её обеспечил Матвей. Если да, то придётся взять этот способ за привычку. А может благодаря массовости самого процесса. Да, она несомненно центральная персона мюзикла, но окружающие её однокурсники, будь то девчонка, переодетая в сварливую владелицу приюта, с которой в постановке у них больше было реплик, чем за всё время совместного обучения, придавали не дюжей уверенности. Понимать, что ты не одинока в том, что делаешь — вот что для неё самое важное в творчестве.
Сердце мне лишь верь,
Храбрость будь опорой.
Отступать нельзя теперь,
Выбор как ступень.
В странный мир огромный,
Этот мир — мой прошлый день.
Всё в этом прошлом как во сне,
Но не страшно будет мне… *
Без запинки исполнив своё первое на сегодня соло Пылаева под громкие аплодисменты исчезла в мягком полумраке приглушивших свой свет прожекторов, предоставляя теперь возможность развлекать зрителей Дмитрию и Владимиру, устраивающим в следующем действии кастинг на княжну Анастасию. Пока всё внимание занимал собой идеально справляющийся с ролью Бондарев, за кулисами, где собралась основная часть состава, снова воцарилась бесовщина.
Ребята торопливо переодевались, галдели, поправляли плохо закреплённые головные микрофоны, делились первыми впечатлениями. Пока одни заливались на ходу питьевыми йогуртами, чтобы не урчало от страха в желудке, другие звонили кому-то, третьи без музыки повторяли танцевальные движения, а четвёртые вовсе искали нитку с иголкой, успев оборвать оборки у наряда. Никитич сновал мимо учеников и раздавал словесные тумаки. На похвалу он сейчас был не способен. Слишком переживал за своё детище.
Юные "Анастасия" и "Дмитрий", справившиеся со своей ролью в прологе просто на отлично, довольные, теперь носились по коридору, играя в салки и дожидаясь, пока старшие сестры с братьями закончат, чтобы отвезти их туда, где вкусно, сладко и есть игрушки — обещанная плата за помощь. По ту сторону зала, скрытая от посторонних, полным ходом кипела жизнь, и эта атмосфера очень нравилась Нелли. В ней было нечто особенное, заразительное. Приятно чувствовать себя частью чего-то.
А ещё ей нравилось тайком наблюдать за Матвеем. Хоть тот сотню раз повторял, что он музыкант, и никаким образом не актёр, наблюдать за его игрой было сплошное удовольствие. Манерность, саркастичность, мимика, интонации — идеальный Дмитрий.
Смена декораций. Сцена отыграна. Зал опять погрузился в полумрак, чтобы двухсторонние декорации на колёсиках успели заменить новыми. Снова её выход. Наверное, самый ответственный, с главным саундтреком этого дня: «Зеркала в янтаре». Изящные полуматериальные призраки кружились вокруг неё в лихом вальсе, пока Нелли наслаждалась самой возможностью исполнять такую песню. Любимую песню детства. Так удачно совпало, что и мультфильм этот был её любимым. Играй они "Спящую красавицу" или "Золушку" — вот тут Пылаева бы разочаровалась.
Она не любила таких героинь: безропотно терпеливых добряшек, у которых вся жизнь заканчивалась с появлением прекрасного принца. Словно на нём свет клином сошёлся. Идеальные Мэри Сью, ждущие, когда их эпично увезут в закат. Нет, это мышление давно устарело. Сейчас двадцать первый век, где её идеалом была Мулан — сильная, независимая и храбрая воительница. Ну и Анастасия, да. Которая искала не любовь, а своё место в жизни. Ну а любовь нашлась сама. Незапланированно. Как приятный бонус.
Вальс кружил и вёл меня…
Танцующие пары накручивали круги, создавая длинными переливающимися подолами красивый эффект благодаря мудрённому освещению. Девушки манерно приветствовали "Анастасию". Кавалеры приглашали на танец. На нужном моменте появляется лично император…
Зеркала в янтаре
Мой восторг отражают,
