— Давно уже, после свадьбы сразу переехали, — Алексей явно был рад видеть её. — А мы в садик идём со Светланой.
Со Светланой?! Вспышка волшебного света заставила закрыть глаза… Это она, её дочурка… Нашлась! Получается, Алексей, узнал об их дочери? Может даже поверил, что она отказалась от девочки и забрал к себе? Лёшка ещё что-то говорил, и эти слова, обычные, невыразительные слова, падали на серые ступеньки, не достигая её слуха. Покачнувшись, Лада вцепилась в перила, быстро, боясь испугать, взглянула на девочку.
— Лад, да что с тобой?
Что с ней? А как объяснить, что тихо-тихо, на цыпочках, пришло в ней счастье. А может, стрелой ворвалось в сердце, она не поняла. А ещё у неё занемели кончики пальцев от желания прикоснуться к этой девочке. Родная, милая… Сильное душевное потрясение не позволяло говорить, но Лада всё же выдохнула свой вопрос.
— Номер квартиры твоей… скажи…
— Одиннадцатая…
Одиннадцатая? Она слышала его голос из далёкой дали, а сам он словно растаял в воздухе. И время сдурело, остановилось. И на секунду исчез ненужный мир, оставив один на один её, Ладу, и эту девочку с синими, как васильки, глазами. Её потерянную дочь…
Глава 24
— Ну, что идём? — застёгивая молнию на розовой курточке с надписью «Be happy», спросил Алексей.
Светлана вздохнула, но всё же протянула ему руку, ещё раз с любовью взглянув на игрушечные часики на своём запястье. Эти часики — единственная причина, по которой малышка согласилась пойти в детский сад. Так понравились, что пообещала за этот подарок ходить туда без капризов и слёз.
А всё Марта. Утомила её роль матери. Наигралась. Сказала, что жизнь проходит мимо, что ей нужно больше времени для себя, что она устала торчать дома и подумывает снова начать работать. В общем, несла всякую чепуху!
Подумывает она! О дочери надо думать, а не о себе! Эти слова переполнили чашу Лёшкиного терпения. Сорвался он тогда, устроил скандал, многоактный спектакль, переросший в жёсткую схватку двух сильных людей, каждый из которых не желал уступать другому. Не слыша друг друга, они кричали что-то, обидное и злое, пока не выдохлись, пока не закончились силы и слова, пока не разбежались по разным комнатам, по разным углам зализывать раны.
Но наступившая ночь опять помирила их, поссорившихся, казалось, навеки. Да, Алекс слабел, когда ночью, приникая к нему, Марта, словно молодая лоза, руками и ногами оплетала его тело. И уже не было никакого желания разрывать кольцо этих объятий. Повсюду её горячие губы, умевшие ласкать так искусно, как никто и никогда не ласкал. Холодный шёлк светлых волос, накрывая плечи обиженного супруга, заставлял забыть обо всём, заставлял в тысячный раз влюбляться в эту невероятную женщину.
— Папа, идём, — дёрнув за руку, девочка вывела его из задумчивости.
Папа… Какое чудесное слово. Алексей замирал от удовольствия, когда Светлана так называла его. Они вышли на лестницу. Приноравливаясь к шагам девочки, Алекс не спеша шагал к выходу. Сегодняшний день, обычный вторник, не обещал никаких сюрпризов. Как же он ошибался!
Лёшка не сразу понял, что женщина, поднимавшаяся по лестнице навстречу, ему хорошо знакома.
— Лада? — его глаза округлились от удивления. — Вот те раз, ты ко мне?
— Нет, — она была удивлена не меньше его. — Даже не знала, что ты тут живёшь.
А Лешка уж подумал нехорошее: заявилась денег просить. Испугался. Стыдно, молодой человек, стыдно. Смущённый, он что-то говорил, но вдруг понял, что его не слушают. Замолчал, вглядываясь в побелевшее, похожее на маску, лицо Лады. Она не сводила глаз с девочки, и этот взгляд пугал. Что в нём, удивление, ужас, восторг — не разобрать. Зачем-то спросила номер его квартиры? Зачем?
— Значит, ты узнал… — Лада с силой вцепилась в перила, словно вот-вот упадет, но тут же взяла себя в руки. Не глядя на него, спросила странным голосом, словно молила о чём-то важном: — Можно мне проводить вас?
— Идем. Мы в садик. С тобой точно все в порядке?
Алекс её не понимал. Может, потому, что привык быть без этой девушки. Без неё проще, понятнее, легче. Не сложилось у них, бывает, честно говоря, он уже не жалел об этом.
— Привет, Света! Я… папина хорошая знакомая. Можно я тоже провожу тебя? — Лада наклонилась к девочке, протянула ей руку, и та, взглянув на Алексея, протянула свою. — Ты знаешь, где твой детский сад? Покажешь дорогу?
Они уходили. Раздумывая над странным поведением Лады, Алекс глядел им вслед. Тут явно что-то не так. Но что?
* * *
Шли медленно. Остановившись у жёлтого клёна, Лада быстро собрала букетик из опавших листьев, протянула Светлане. Потом эти двое гладили рыжего кота и что-то разглядывали в дождевой луже. Алекс тоже заглянул, но ничего не увидел. Или они рассматривали солнце? Лада, оживлённая и весёлая, что-то рассказывала девочке. А только что смурная была, с каким-то странным, опрокинутым лицом. Вот и пойми этих женщин.
Когда подошли к витой решётке детского сада, Алекс перехватил руку Светланы. Дальше он сам. Девочка рассталась с новой знакомой с явной неохотой, и что-то, похожее на ревность, шевельнулось в его душе. Какое злое, отравляющее жизнь чувство…
Возвращаться на улицу Алексей не спешил. Нутром чувствовал — незнакомая, чужая Лада появилась здесь не просто так, от неё исходила опасность, которая может поломать его хрупкое благополучие. Но дочку увели в группу, и уже сложены вещи в маленький шкафчик. Тянуть больше не получится…
Лада ждала его у отцветавшей клумбы; хризантемы, царицы осени, сиреневые, жёлтые, абрикосовые, слегка примятые ночным дождём, ещё радовали яркой красотой.
— Лёша, помоги, — она быстро шагнула к нему, коснулась рукой предплечья. — Только от тебя теперь зависит всё в моей жизни.
— Да что с тобой сегодня?!
Значит, всё-таки деньги? Он отдаст всё, что есть, и пусть уезжает.
— Выслушай, это очень важно, — она глубоко вздохнула, словно перед прыжком в глубину. — Когда мы расстались, я узнала, что беременна.
— Что?! Это шутки у тебя такие?!
— Нет. Я пыталась тебе рассказать, но ты был в больнице. К тебе не пускали… Всё было против нас. А потом… потом было уже поздно. Мне сказали, ребёнок умер при родах. Мой муж сказал мне такое, ужасное… Я уже была замужем за человеком, который очень помог мне тогда.
— Мне очень-очень жаль… — слова Лады резанули по сердцу. — Кто это был? Сын? Дочь?
— Дочь. Лёш, она жива! Мой муж обманул меня, — её голос стал жёстким. — Он богат, а большие деньги многое могут. Был изготовлен отказ от ребёнка от моего имени. Подпись поддельная. Я недавно об этом узнала. Случайно…
— Господи, ты сведёшь меня с ума! Я уже ничего не понимаю!
Пошёл дождь, сильный, хлёсткий, дробно застучал по плечам, но они словно не чувствовали его холодной силы. Лада пересказала ещё раз невесёлую историю жизни их дочери.
— И где она сейчас?
— Вот это самый трудный вопрос, — Лада приблизила к нему лицо, залитое дождём, словно слезами. — Не знаю даже, как сказать…
— Ну же! — попросил хрипло, готовый услышать что-то страшное, пугающее, ненужное…
— Это твоя Светлана, Лёш… Ты удочерил собственную дочь! — почти выкрикнула она. — Прости, но я намерена её вернуть.
— Подожди-подожди… Что ты сказала?!
— Мы отвели в детский сад нашу с тобой дочь! Понимаешь теперь?!
Лада — настоящая мать его приёмной дочери?! Алексей удивился бы меньше, если б небо опрокинулось на землю или разверзлась земля. А это… это ни в какие ворота… Светланка… Лада… Он сжал руками виски, пытаясь прийти в себя.
— И доказательства есть? — пробормотал тихо, хотя уже верил — это правда. — Что же теперь нам делать?!
— Верни мне дочь, Лёш! Я приду к тебе завтра. И послезавтра приду. Под дверью дежурить буду… Я не отстану… Тенью буду твоей…
— Дай мне переварить всё это…
Лада кивнула, шагнула назад и, развернувшись, пошла к воротам. Сквозь пелену дождя Алексей увидел, как она садится в стоявшую там машину. «Уезжай. Ты уже сделала всё, что могла, — подумал он; промокший насквозь, Лёшка так и не сдвинулся с места. — А я… я буду просто счастлив никогда тебя больше не видеть».
