— Ты чего не спишь? — поглаживая прилично подросший живот, на балкон выходит Ритка. Тут же тушу сигарету в пепельнице и выдыхаю остатки дыма в сторону от любимой девочки.
— Да так, — отмахиваюсь. Не хочу, чтобы она опять начала переживать и винить себя в произошедшем. — А ты чего встала?
— Толкается, — вздыхает Рита. — Сегодня как-то особенно активно. Я уже и на разном боку полежала, и погладила ее, и даже песенку спела, но похоже без тебя никак. Дочка требует своего папочку, — устало улыбается она.
— Идите ко мне, — подтягиваю ее ближе, устраивая боком между ног.
Кладу ладонь на живот, там, где выпирает ножка. Медленными круговыми движениями поглаживаю. Ева и правда сегодня активничает. Рита под теплом моей ладони расслабляется, устроив голову на моем плече, и пытается поспать стоя.
Увожу ее в спальню. Ложится удобно, я устраиваюсь ниже, продолжая поглаживать ее животик и тихо болтать с дочкой. Минут через тридцать мои девчонки успокаиваются, и я заставляю себя поспать. Снится всякая хрень, а утром бесит настойчивое жужжание мобильника. Не моего…
Рита тоже проснулась. Шарит ладошкой под подушкой в поисках трубки.
— Ascolto… Черт. Да, Кать… — садится на кровати. — Что? А что с ней? Блииин, — хнычет моя малышка. — Я постараюсь прилететь. Конечно! Если врач разрешит, ближайшим рейсом сорвусь к вам. Вот же Таня! У нее ведь есть мой номер! Катюш, спасибо. Ты примешь меня на пару дней, если мне все же разрешат пережить перелет? Спасибо. И я тебя обнимаю. Держи меня в курсе, пожалуйста. Ага, пока.
— Какой самолет? — сажусь рядом с ней на кровати. — Куда ты собралась на своем сроке? Что случилось?
— Рад, — она разворачивается ко мне и смотрит своими большими глазищами, наполняющимися слезами. — Мне очень нужно в Россию. Там мама, — шмыгает носом, но первые соленые капли уже падают на бледные щеки. — Мама в больнице. Ей очень плохо. Сердце. Она меня зовет, а Таня… Таня даже не позвонила! Катя случайно узнала, была у нее и вот мне позвонила. Пожалуйста. Мы должны полететь туда, — дрожат ее губки.
Рита очень любит маму и тоскует по ней. Они совсем недавно снова стали общаться в тайне от старшего Филатова. Надежда Васильевна просила прощения у дочери и много плакала. Я чуть не запретил им общаться, потому что после этих разговоров мне приходилось успокаивать Риту, а нервничать ей совсем нельзя. И вот сейчас как удар молнией, такая новость. Сердце… Не знал.
— Малыш, ну какой самолет? Тебе рожать скоро. Кто тебя туда пустит? — обнимаю свою девочку, глажу по спине и растрепанным волосам.
— А если… если с ней что-то случится? Если она…
— Тихо. Не надо так думать. Надежда Васильевна сильная женщина.
— Рад! — Ритка бьет меня кулачком по бедру. — Это же моя мама. Я должна туда полететь. Я не могу ее там бросить.
В этот момент хочется напомнить, что ее тоже бросили. Просто забыли на несколько месяцев. Но я не могу ей такое сказать. Глотаю свое раздражение и стараюсь успокоить любимую.
— Пожалуйста, поговори с врачом. Пусть даст разрешение на перелет. Тебе не откажут, — умоляет она.
— Рит, это риск. Там нагрузки. Если ты рожать в самолете начнешь? Что тогда? Как это отразится на Еве? Я не готов рисковать вами. Могу слетать сам. Глеб с Никой за тобой присмотрят.
— Нет! Я должна полететь сама. Я должна увидеть мамочку. Я никогда себе не прощу, если с ней что-то случится, а меня не будет рядом. Ты бы тоже сорвался к своей маме. Несмотря ни на что, все равно бы полетел. Пожалуйста. С Евой все будет хорошо. До родов еще полно времени.
— Две недели, Рит. Две гребаные недели! Я не буду рисковать тобой и ребенком! Это мое последнее слово!
Встаю и ухожу из комнаты. Прислонившись к двери с другой стороны, слушаю, как она плачет.
Час плачет, второй…
— Прекрати, — возвращаюсь в спальню, вкладываю в ее ладони стакан воды. — Успокойся, я сказал! — повышаю голос. Это действует. Поднимает на меня зареванное личико.
Глаза воспалились, нос распух, веки отекли. Беру у нее название клиники, в которой лежит Надежда Васильевна. Ухожу к себе в кабинет, чтобы найти контакты. Ритка шлепает за мной хвостиком. Усаживается в удобное кресло и ждет, пока я найду кардиолога, который ведет ее маму.
Филатова в реанимации. В сознании, но состояние тяжелое. Оказывается, месяц назад у нее была операция, но это не помогло. Нужна повторная, а для этого ее надо вывести из кризиса, иначе она может не выдержать наркоз. Но Надежда Васильевна все время плачет и зовет дочку. Если ничего не предпринять, мама Риты не доживет до рождения внучки.
— Поехали, — вздохнув, откладываю мобильник в сторону. — Будем консультироваться с твоим гинекологом. Если он скажет, что есть хоть малейший риск для тебя и Евы, мы никуда не полетим. Ты поняла меня? — шмыгает носом и молчит. — Рита, ты меня поняла? Либо так, либо никак.
— Хорошо, — отвечает, потупив взгляд.
— Мы даже тест ДНК отложили из-за возможных рисков, а тут самолет! — меня все еще бомбит. — Самолет, Рита! Пять часов перелета!
— Там мама может умереть… — убойный аргумент.
Хочется сказать: «А если наша дочь? А если ты?!», но я глотаю это все, понимая, что она все равно сорвется и тогда будет плохо, а так я рядом буду и смогу помочь в случае чего. Но ей придется пойти мне навстречу. Я звоню Ольге и прошу нас подстраховать. Она ругается на меня, на Ритку, потому что понимает, что я прав, но и ее понимает.
— Рад, позвони мне, как будешь знать время прибытия, — просит бывшая жена. — Я предупрежу дежурную бригаду, и сама буду на месте на всякий случай. Ты не ругай Маргариту. Я бы тоже сорвалась. Здесь невозможно сделать правильный выбор. Это человеческая жизнь.
— Мы, блядь, будем жить спокойно или нет?! Этот адский пиздец когда-нибудь закончится?! — швыряю мобильник в стену. Он глухо падает на пол, по экрану ползет трещина. Вообще насрать! — Собирайся, — стараюсь говорить с Ритой спокойнее. Внутри все равно все вибрирует и легкие горят от злости и волнения.
Через час мы сидим у врача. Конечно, гинекологу не нравится эта идея. Конечно, никто не хочет брать на себя риск и за две недели до родов давать разрешение на вылет! Выгнав невесту в коридор, мне приходится уговаривать врача. Своим долбанным ртом подписывать своим нервам смертный приговор. Мне сто раз задают одни и те же вопросы. А уверен ли я? Нет. Я ни хрена не уверен! И я очень хочу запереть ее дома, пока не родит! Эта мысль нравится мне все больше, но там же мама… МАМА! Нельзя ее бросить и я киваю болванчиком, подтверждая, что осознаю все риски, обещаю, что буду рядом и подтверждаю, что в случае необходимости смогу принять роды на борту.
Убедившись, что я в здравом уме и действительно знаю процесс, врач выдает нам разрешение на перелет. С ним едем заказывать билеты на ближайший рейс. Рита благодарно сжимает мою руку, а я дергаюсь, как от удара.
Немного успокоиться удается только к вечеру, а под утро мы снова едем в аэропорт и меня знатно потряхивает внутри. Внешне стараюсь держаться спокойно и даже подбадриваю Маргаритку.
У нас лучшие места, вежливые, внимательные стюардессы и моя мечта влить в себя грамм двести хорошего вискаря. Веселый будет перелет…
Глава 48
Маргарита
— Ммм, — со стоном потягиваюсь. Рад тут же дергается. — Все хорошо. Спина затекла, — успокаиваю его.
Мне неудобно, как ни сяду. У нас откидываются кресла, но так еще хуже. Радомир весь на нервах, и я никак не могу его успокоить. Он вздрагивает на каждый мой вздох, все время гладит живот и задает вопросы о самочувствии.
Немного переигрываю, потому что мы летим уже четвертый час и у меня болит все. Отекли ноги, ноет спина и низ живота, но я молчу, чтобы Рад не поднял на борту панику.
Пытаюсь поспать и, мне кажется, даже удается. Просыпаюсь как от толчка и понимаю, что-то не так. Подо мной мокро. Очень мокро и тянущие боли внизу живота поменяли характер. Нет-нет, только не это!
