еще три дня неоплаченного долга. Для меня, в отличие от тебя, ничего сейчас не изменилось.
Украдкой смотрю на стильные настенные часы, отмечая про себя, что десять минут, данных моему мужу Стасом, безвозвратно истекли. Не глядя на мужа, направляюсь в сторону выхода. Говорить нам больше не о чем. Прошлое полностью перечеркнуто, а общему будущему не суждено случиться.
– Формальности, касаемые развода, я улажу сама. Тебе нужно будет только приехать в нужный день, – спокойно произношу я.
– Уже изучила этот вопрос? Сама или подсказал кто? – в голосе Дениса проскальзывают язвительные нотки.
– Денис, оставь, пожалуйста, этот тон. Твои уколы на меня больше не действуют, – я оборачиваюсь на прощание.
Лебедев в два счета оказывается рядом. Мужчина резко притягивает меня к себе, укутывая в свои объятия, но я ничего не чувствую. Ни былого трепета, ни лихорадочного волнения, ни всепоглощающего желания. Совершенно ничего. Денис словно внезапно, как по щелчку пальцев, стал чужим для меня.
– Отпусти, – безразлично говорю я.
– Нет, Саша, я никогда тебя не отпущу, – его голос дрожит.
– Денис, я хочу, чтобы ты отпустил меня. Твои действия ничего не изменят. Они лишь усугубят ситуацию, – стою как вкопанная, не шевелясь.
– Отпусти! – такой знакомый голос с нотками хрипотцы раздается совсем близко.
Денис отпускает. Страх перед Крестовским или осознание произошедшего, но взгляд мужа резко меняется. Ему вдруг становится понятно слово, которое я еще до Стаса повторила дважды. Отступаю на шаг назад, равняясь со Стасом, а лицо Лебедева искажается в саркастической гримасе. К счастью, у него хватает ума не сказать ничего напоследок, он просто уходит, оставляя нас наедине.
– Устала? – Стас уверенно берет меня под локоть, и я коротко киваю.
На второй этаж мы поднимаемся молча. Я не хочу ни о чем говорить, слова излишни, и Крестовский это понимает. В какой-то момент хочется поблагодарить его за все, что он для меня сделал, но я вовремя одергиваю себя. Не время. Не место. Не тот случай.
Кивнув на прощанье, я скрываюсь в своей комнате. Чувствую, что должна побыть одна. В сумочке несколько раз звенит мобильный, оповещая о как минимум десяти входящих сообщениях. Беру гаджет в руки и, взглянув на экран, нервно усмехаюсь. Денис. С невозмутимым спокойствием удаляю от него всё, даже не прочитав, и выключаю телефон. К черту! Сегодня он мне не понадобится.
Снимаю с себя платье и, небрежно бросив его на кровать, иду в душ. Мне нужно смыть с себя все события этого вечера. Очиститься, если можно так выразиться.
После прохладной воды становится легче, словно грязь моего настоящего оказывается безвозвратно смыта. Я выхожу из душа и падаю на кровать, размышляя только об одном человеке. О том, который дал мне понять, что я заслуживаю другого. Большего, чем мне мог дать Денис.
Пока не передумала, спускаюсь на первый этаж и нахожу Крестовского в кабинете. Сердце ускоряет свой ритм, сто́ит мне приблизиться к мужчине, от близости к которому у меня в буквальном смысле подгибаются ноги. Разве такое вообще возможно? Мы знакомы всего неделю, а мне кажется, будто я знала его всю свою жизнь.
– Стас, – я негромко стучу в приоткрытую дверь. – Ты занят?
– Нет, входи, – спокойно произносит он.
Мужчина сидит в кожаном кресле в расслабленной позе. Мой взгляд невольно цепляется за черные завитки на его груди, которые выглядывают из расстегнутой рубашки. В это мгновение я ощущаю, как краска заливает пылающее лицо. Мне становится нестерпимо жарко. Крестовский будоражит, заставляет терять контроль от одного только присутствия рядом со мной, а я как маленькая девочка робею перед ним, путая в мыслях все подготовленные фразы.
– Я решил, что ты уже спишь, – он первым начинает разговор.
– Нет, – отрицательно качаю головой. – Стас, вообще-то я хотела с тобой поговорить.
– Я слушаю, – после нескольких секунд моего молчания произносит он.
– Я хотела поблагодарить тебя за… – замолкаю.
– Я понял, Саша, – он поднимается с кресла и подходит ко мне. – Не сто́ит.
– Ты многое для меня сделал. Это правда, – продолжаю я, но каждое следующее слово даётся мне с большим трудом. – Для постороннего человека, можно сказать.
– Ты перестала быть посторонней, – он поддевает указательным пальцем мой подбородок, заставляя меня посмотреть в его синие глаза. – Думаю, ты и сама это знаешь.
– Я… – резко замолкаю. Переизбыток чувств не дает возможности правильно сформулировать поток мыслей, царящих в моей голове, потому выдавливаю из себя лишь одно слово: – Знаю.
– Ты хочешь сказать что-то ещё? – с тихим вздохом спрашивает мужчина, не отводя от моего лица пронзительного взгляда.
Вместо ответа я сама тянусь к его рту и, едва дыша, касаюсь губ Крестовского. Стас мгновенно перехватывает инициативу, усаживая меня на массивный стол. Горячие пальцы освобождают шею от влажных после душа волос для обжигающих поцелуев.
Нас окутывает страсть – безудержная и всепоглощающая, а Стас больше не сдерживает себя. Его объятия становятся всё настойчивее, а требовательный рот терзает мои губы, доставляя нестерпимое наслаждение. Из горла вырывается протяжный стон, но Крестовский заглушает его очередным поцелуем. Я больше не могу сдерживаться, я чертовски хочу этого мужчину. Пусть я знаю его всего неделю, пусть я все ещё формально являюсь замужней женщиной, но больше сопротивляться своим чувствам мне не под силу.
– Я не остановлюсь, Саша, – Стас хрипло выдыхает мне в губы, после чего резко подхватывает меня на руки словно пушинку и выходит из кабинета.
– Как и я, – шепчу я.
Рассвет едва брезжит на горизонте, когда я медленно открываю глаза. Где-то в отдалении щебечут птицы и шумит прибой, в комнате тихо, темно и свежо. И хотя мое одеяло сползло на пол, а я полностью обнажена, мне, странное дело, не холодно. Кончиками пальцев пытаюсь подтянуть одеяло за край и только тогда полностью прихожу в себя.
Это не моя комната. Это даже не та спальня, в которой я жила с тех пор, как приехала на Капри. Эта комната другая – темнее, аскетичнее, мужественнее… Вчера я была настолько захвачена потоком страсти, что даже не разглядела ее, а теперь понимаю, что она – это отражение Стаса. Мужчины, чье горячее тело не позволило мне замерзнуть этой ночью, и чья мускулистая рука с тугими канатами вен сейчас
