сквозь землю.
Прикрыла глаза, облокотилась стену и начала ждать, когда дверь наконец откроется и можно будет сбежать в комнату.
— Что ты задумала? — шёпотом спросил, поднося ключ карту к двери.
— Ничего, — все так же с прикрытыми глаза ответила.
— Не верю. Ты делаешь только хуже, — это звучало как обещание.
Хорошо, что света в холле почти не было, и он не видит всю степень моего смущения, это наверно и есть возбуждение. Когда кровь по венам течет с такой скоростью что мысли сбиваются, как и дыхание и хочется еще. Этих болезненно приятных ощущений. Желание само собой появляется дотронуться до голой кожи, прижаться губами к шее, оставить влажные поцелуи на всем теле, исследовать его. Мне это столько раз снилось, и ощущения были такими реальными, что, сейчас почувствовав его, желание отдаёт зудом на кончиках пальцев.
— Ты пожалеешь, — подойдя ко мне вплотную сказал перед тем, как продолжить то, что началось в лифте.
Прижался губами к губам, не пытаясь углубить поцелуй, ворваться языком. Он будто исследовал губы, нежно касаясь и лаская их. Обхватил шею и заставил приблизиться к себе близко, так, что между нами не было ни сантиметра. Рвано, страстно и немного грубо впихнул меня в темный номер.
Он точно этого не хочет, или хочет и борется с собой.
— Давай забудем кто мы, — стягивая пиджак с его плеч проговорила тихо, — один раз, давай просто будем.
— Это невозможно, ты всегда будешь Алисой, занозой в моей голове, — приподняв мой подборок пальцами, посмотрел будто в душу и добавил, — и никак не вытащить ее.
Все было именно так, как во сне. Или быть может это и был сон?
Этого Алексея я не знала, нетерпеливого, срывающего с меня одежду. Каждое прикосновение — присвоение, каждый поцелуй как обещание.
Я и сама помогала ему, путаясь в пуговицах, ослепленная желанием трогать его. Чувствовать, пока можно.
Я была не только голая перед ним, я открылась. Разрешила ему понять все, хотя он и так все знал. Никогда не был дураком.
Желание остаться и убежать разрывало на части. Еще эти его губы. Везде, он был повсюду. Его запах, сила и желание которое чувствовалось во всем не оставляло мне выбора.
— Это навсегда, — в пылу страсти, когда наши тела соединялись рычал, — слышишь, это навсегда. Теперь ты моя и никаких контрактов не нужно.
Мне бы задуматься над теми его словами. Спросить, что это значит. Но чего не скажешь в пылу страсти, это не он, это эмоции и момент.
— Да-а, да, — соглашалась, задыхаясь от новых эмоций.
Я тоже много чего говорила, чего не стоило. И чего я надеюсь он не запомнил.
Было больно, так что слезы сами лились из глаз. Каждый толчок, каждое прикосновение выбивало все мысли, все сомнения и страхи. Не сейчас, все потом. Сейчас только ощущения и экстаз от приятных спазмов внизу живота.
Боль разрывала на части, от понимая, что я не смогу никогда его забыть. И эта ночь, полная прикосновений, никогда не сотрется моей памяти.
И не будет больше мужчин в моей жизни. Кто может сравниться с ним?
Его тяжелое тело, накрывающее меня, целиком было самым родным и ненавистным. Я ненавидела его так же сильно как и желала. Я ненавидела себя каждый раз, когда отвечала на его поцелуи и не сдерживая себя толкалась на встречу к нему, в пропасть.
— От куда тату? — повторяя пальцами рисунок на руке.
От запястья до плеча в языках пламени, будто горела птичка, красивая, яркая и лишь она была цветной, все остальное черно-белым.
— Это ты, — не двигаясь и не открывая глаз ответил.
— В смысле я? — не поняла, гладя на эту бедную птичку, кажется ее взгляд можно назвать обреченным. Но, а возможно недостаточно света, чтобы как следует ее рассмотреть. Из света был включен только телевизор, без звука.
— Это ты горишь, я так хотел тебя забыть, что даже набил тату. Только непрошибаемый придурок мог так сделать.
— А почему горю? — не могла успокоится, мне нужно все знать.
— Так хотел твоих страданий, которые могли хоть немного быть похожими на мои. Я горел от горя, от чувств. И ничего не мог сделать. Работал, учился, не давая себе времени думать или анализировать. Или хоть капельку понять тебя и объяснит, зачем ты это сделал.
Закрыв его рот пальцами, просто легла на его грудь и так же закрыла глаза.
— Я расскажу все, но ты будешь молчать и поверишь мне. Хотя бы раз. Только сначала ущипни меня.
— Зачем?
— Так надо, просто ущипни.
На месте, где он щипнул кожу стало немного больно, что порадовало. Это не сон!
— Почему вы перестали общаться со мной? Резко, без причин?
— Сашка сказал, что ты не хочешь этого, что тебе нравится мальчик, а мы тебе мешали устраивать личную жизнь, это его цитата.
— И ты поверил?
— Почему я не должен был верить? Друзьям?
— И ты не догадывался что я влюблена в тебя?
— Не думал об этом, ты очень нравилась моим друзьям, и я не мог так поступить с ними.
— Но они смогли! Сначала признались мне в своих чувствах и дали право выбора, а потом, когда я сказала, что они мне друзья вы просто отвернулись от меня, и стали просто знакомыми. Мне было плохо, но я не могла ничего сделать, а еще... У тебя появилась девушка, которая не без удовольствия рассказывала какая вы отличная пара, фотки показывала, где ты улыбаешься ей, не мне. А на выпускном Сашка полез ко мне целоваться, и знаешь я отбилась и рассказала ему тогда, что ты мне нравишься. Сейчас думаю они знали это, догадывались. Но никогда бы не подумала, что из-за меня, они решат пойти на войну, ну бред же.
— Это так, съехали крышей. Но я и правда тебя винил в их смерти.
— Ну и дурак, я и так чувствовала ее.
— Я знаю, но что сделать. Был вариант любить или ненавидеть.
— Почему ты выбрал второй вариант?
— Не знаю.
Он не перебивал, не задавал никаких вопросов. Просто лежал и гладил мою спину. А мне стало легко, я будто сбросила с плеч огромный груз.
Мы не выясняли отношения,
