— Доброе утро…. — немного растерянно произносит она, когда встречается со мной глазами.
Она старается держаться уверенно, которое, якобы, сможет прикрыть её съёжившийся вид, но это ничем не помогает. С волос стекают капли воды, попадая на и без того промокшую одежду. Милое бежевое платье превратилось в тонкую полупрозрачную тюль, что еле прикрывает её тело. Оно выглядит прекрасно… точнее, ужасно. Хотя кого я обманываю.
Луиза замечает, как мои глаза нагло и бессовестно блуждают по её телу, разглядывают каждую деталь, просвечивающуюся под мокрой тряпкой, и теряется. Руки судорожно скрещиваются на груди, чтобы скрыть или согреть продрогшее тело.
— Доброе утро. — отвечаю я, все ещё оглядывая её голодным взглядом.
Мягкие изгибы тела притягивают мой взор, и я, как бы ни старался казаться серьёзным и взволнованным, не могу оторваться. Все недовольство куда-то улетучилось, сменившись похотью и желанием ею овладеть.
Это сильнее меня!
Да, черт возьми, это намного сильнее меня! И надо уже признать тот факт, что она имеет надо мною власть.
— Я попала под дождь. Извини за….
— …я это уже понял. — перебиваю я, пытаясь найти в себе силы оторвать глаза от груди, торчащей из-под мокрого кружевного лифа. — Ты дрожишь…
Она старается сдержать дрожь, но ее тело непроизвольно вздрагивает и ёжится, а я фигею от заботы, что неожиданно нахлынула на меня.
— Все нормально, мистер Бейтман. Я скоро высохну.
От того, как она меня назвала, становится неприятно, но я игнорирую это. Молча иду к себе в комнату и возвращаюсь с большим полотенцем. Я не реагирую на её сопротивление в виде протянутых вперёд рук, которыми она пытается остановить меня и укутываю её в полотенце. Аккуратно промакиваю им её тело…. то есть одежду. Стараюсь быть как можно нежнее, и, признаюсь, хоть как-то прикоснуться и почувствовать её тело.
— Надо сменить это. — указываю я на платье.
— Нет, все в порядке. Я высохну. Спасибо.
Луиза отходит на шаг, прямо намекая на расстояние, которое должно быть между нами, но ведь уже давно поздно прикидываться недотрогой. Всего, что мне нужно было, я коснулся, а сейчас был бы не против повторить это по кругу… Или ещё по нескольким кругам.
— Я не сомневаюсь, что к вечеру ты высохнешь, но мы ведь хотим, что бы ты ходила сухой сейчас.
«Где сухой, а где влажной». Заткнись, Бейтман!
Я делаю шаг ей навстречу, но она снова отходит назад, будто бы заранее соображая, что за всем этим стоит. Глаза растерянно уставляются на меня и не отрываются ни на минуту, словно прикидывая в голове весь дальнейший сюжет. Луиза, как и я, обо всем догадывается, вот только смущается, все еще пытаясь сделать вид, что это не так. А я вообще не представляю, как можно оставаться отстранённым и не реагировать на всю эту… мокрую, просвечивающую красоту.
— У меня нет здесь сменной одежды, поэтому я…
— ….не проблема. Я дам тебе что-то из своего.
— Нет! Не стоит.
— Хочешь ходить в мокром платье? Это то ещё сладкое зрелище.
Я мгновенно представляю, как Луиза стоит передо мной в моей футболке, надетой на голое тело, и внутри все начинает трепетать.
— Не особо. Но….
— ….расслабься, я не жадный. Тем более что это — показываю я на её вид, пытаясь изобразить максимально отстранённый и не заинтересованный взгляд, — точно не комфортно.
— Я не буду ходить в твоей одежде!
Ах, этот голос… Этот тон, что до потери пульса возбуждает меня… Эта уверенная колкость и бунтующий дерзкий характер. Я скучал по нему вчера, когда она прикидывалась перед моими друзьями милой и невинной. На эти черты её характера я реагирую так же сильно, как и на её соски, торчащие из-под платья, которые так и просят, да практически умоляют меня взять их в рот, облизнуть.
— Хочешь заболеть? — сглатывая невыносимо сильное возбуждение, бросаю я. — Мне не особо хочется отправлять свою домработницу на больничный. Это будет выглядеть так, словно, ты сама захотела заболеть. Но это не так, верно?
Я натягиваю легкую улыбку и пристально вглядываюсь в её. Слежу за реакцией, прекрасно понимая, что она знает — это всего-навсего игра.
Я хочу её.
До чертиков.
До дрожи в коленях.
— Пойдём… выберем то, что подойдёт тебе по размеру, — говорю я, ликуя её сдаче и иду в спальню.
«Если, конечно, что-то такое найдём»
Я даю ей одну из своих черных футболок.
— Обещаю, кусаться не буду, — как можно серьезно говорю ей, хотя прекрасно понимаю, что это невозможно. Как я могу ее не коснуться?
Оставляю её в гардеробной и ухожу на кухню, хотя желание подглядеть за ней все же не покидает меня.
— А брюки? — слышу её, когда почти выхожу из гардеробной.
Ничего не отвечаю и с ухмылкой, ухожу из спальни.
«Брюки. А как я буду пялиться на твои ножки?»
Спустя пятнадцать минут Луиза заходит на кухню и лицезрит, как я наливаю горячий кофе в чашки. Я разворачиваюсь к ней и застываю, держа в руках две чёрные кружки с клубящимся паром. Несколько раз я оглядываю её тело, прикрытое одной моей футболкой, и снова сглатываю. Кроме представления поз, в которых мы с Луизой сливаемся в долгом безбашенном сексе, у меня есть всего один вопрос. Вопрос, что я задаю себе с каждым разом все чаще и чаще — почему она действует на меня так сильно?
Луиза переступает с ноги на ногу, замечая, как я «голодно» на неё уставился. Стесняется. Но, признаюсь, есть зачем. Футболка доходит ей до нижней части бёдра, перекрывая ягодицы, и под ней видны холмы грудей без бюстгальтера. Все же надо было дать ей белую футболку. Что бы сейчас же, с двумя чашками кофе в руках, кончить в свои треники от вида сосков на фоне белого цвета.
— Закинула одежду на сушку, — смущённо поясняет она.
«А трусики? Боже! Прошу! Пусть и трусики».
Глотаю и, держа в трясущихся руках чашки с уже остывающим кофе, иду к столу.
Луиза благодарно берет кружку из моих рук и, пригубив, нежно смакует горячую жидкость, что, похоже, была кстати.
— Я забыл, что ты предпочитаешь чай… — поясняю я, следя, как она делает ещё пару глотков.
— Всё в порядке. Мне нравится, мистер Бейтман… то есть, Адам.
— Так-то лучше, — улыбаюсь я и сажусь напротив неё.
Она разворачивается, отходит к кухонному столу. Я же переключаю все своё внимание на изящные босые ножки, что двигаются по моей кухне. Ни на секунду не отвожу взгляда, боясь что-то упустить. Она приподнимается на носочки, вытягивая тело, и начинает копошиться в шкафу. Моя черная футболка поднимается вверх, и Луиза моментально хватается за подол.
А я горю в огне и, заливая сверху все горячим кофе, терплю. Не знаю, зачем и насколько меня хватит. И хватит ли вообще. Но терплю.
Я бы мог, конечно же, помочь достать ей то, что нужно, с верхних полок. Но надо ли мне это? Определённо нет.
Она снова протягивает руки вверх, чтобы достать коробку с джемом. Футболка опять поднимается и обнажает маленький кусочек её ягодицы. Все-таки без трусиков. А слюнки текут…
Что ты задумала, чертовка?
Луиза переводит незначительный взгляд назад ко мне, и это последняя капля. Я с треском ставлю стакан с кофе на мраморный стол, рывком встаю и подхожу ближе к ней. Луиза никак не реагирует, когда я прижимаюсь к ней, словно зная, что я не останусь в стороне.
— Ты же обещал… — еле выговаривает она в ответ.
— Я не давал обещания не трогать тебя. Прости, крошка, но удержаться я не могу.
Не узнаю свой голос. Она слишком сильно на меня действует.
Я хватаю свою футболку, что надета на её соблазнительное тело и рывком снимаю через голову. Луиза откидывается мне на плечо и глубоко выдыхает.
Чувствую её возбуждение, даже не видя её лица. Она глубоко дышит, ещё сильнее выпячивая грудь с возбужденными сосками, что так и просят меня поласкать их. А меня никогда не нужно просить дважды. Я понимаю все без слов. Мне хватает жеста. Её вида. Движений. И, конечно же, взгляда.
Провожу по её гладкой коже вниз, чувствую, как она покрывается мурашками от моих прикосновений. Луиза разворачивается ко мне и, немного смущаясь, смотрит сквозь томные глаза. Все же её застенчивость в какой-то степени мне нравится. Не первый раз я проделываю с ней такое, но она до сих пор смущается. А меня это заводит. И я хочу показать ей, что со мной делает её смущение.
