ото сна, и все в мире снова правильно. Но это ново, мы новы. И только время покажет, действительно ли мы изменились. Потому что, если мы вернемся к тому, что было раньше, я не смогу оставить его. В следующий раз мое сердце и душа не смогут смириться с потерей Ориона Харли.
Мы были безумными, сумасшедшими, неконтролируемыми любовниками. Которые как-то нашли путь обратно друг к другу. Будем надеяться, мы не уничтожим друг друга.
Орион
Двигаться медленно с Лотос — самое тяжелое, что я делал.
Кто, блядь, двигается медленно?
Похоже, этот гребаный придурок так делает.
Я боюсь, что могу напугать ее, что если мы взлетим быстро, то не сможем остановиться. Мы поглощаем друг друга, поэтому я отступил, чтобы дать ей шанс, которого она заслуживает, чтобы ее любовь ко мне не съедала ее.
Со мной уже все было понятно — я вляпался в ту же минуту, как впервые много лет назад увидел ее. Наше свидание закончилось поцелуем в щеку и легким румянцем. Сегодня, два дня спустя, я снова увижу ее. Мы переписывались две эти ночи. Когда мы не вместе, мы едва выживаем. Я нуждаюсь в ней так же, как цветок лотоса нуждается в воде, чтобы выжить. Но я сдерживаюсь.
Коул встает из-за стола, качая головой.
— Значит, ты собираешься завоевать ее? — Я закатываю глаза, оторвавшись от бумаг. — Юми сказала, что это пустая трата времени, она уже твоя, так же, как и ты — ее. — Он смеется, наливая себе кофе.
— Как насчет того, чтобы сосредоточиться на своей женщине?
Коул ставит чашку на стол, недоуменно приподнимая брови.
— О, моя женщина рассказывает мне все, что говорит твоя женщина. Например, сбор клубники, шикарный обед и никаких действий после того, как ты ее высадил у дома.
— Ребят, вы что, гребаная колонка сплетен? — с укором спрашиваю я. Черт возьми. Меня что, окружают одни бабы, а я не знаю об этом?
— Ох, заткнись, Лотос просто хочет вернуть тебя прежнего. Бля. Не пытайся измениться. — Коул направляется к своему столу, возвращаясь к работе.
Подняв глаза, я замечаю, что уже пора. Встаю и пожимаю плечами, Коул смотрит на меня с улыбкой.
— Вообще-то она хочет, чтобы ты трахнул ее… жестко, — говорит он, когда я подхожу к двери.
Его смех следует за мной, пока я не закрываю дверь, направляясь к своему байку. Лотос никак не показала, что ей не нравится ждать, но я ненавижу это чертово ожидание. Все, что я хочу, — вернуть ее в свой дом и в свою постель.
Поездка в город, чтобы забрать ее, мучительна, потому что два дня — это слишком долго. В прошлом мы не могли и дня прожить друг без друга. Руки, губы не могли держаться вдали. Когда я подъезжаю, Лотос уже ждет меня у входной двери с сумкой в руках и улыбается. Она даже не ждет, когда я слезу с мотоцикла, берет шлем и устраивается позади меня. Я увожу ее в наше место, оно никогда не было моим. Оно стало нашим в тот момент, как Лотос переехала, и никогда не ощущалось домом, когда она ушла.
Лотос крепко сжимает руки вокруг меня, пока мы едем к дому. Она хорошо знает дорогу, и куда я везу ее. Остановившись, я жду, когда она отпустит меня, но Лотос все еще крепко держится за меня.
— Лотос, — зову я.
Она качает головой, и я чувствую это.
— Хорошо-хорошо. — Лотос отстраняется, снимая шлем, и ее волосы рассыпаются по спине, ярко сияя красным под лучами закатного солнца.
— Это был мой дом тоже, ты знаешь?
Я киваю, потому что знаю.
— И до сих пор твой, ничего не изменилось.
— Но это не так, — говорит она, оборачиваясь. С момента нашего расставания Лотос была здесь лишь раз. — Ты жил здесь без меня в течение долгих лет. Он твой, не мой уже давно.
— Дом записан на твое имя, Лотос. Он твой.
Ее глаза распахиваются, рука поднимается ко рту. Она начинает говорить, но я могу только догадываться, что она сказала, потому что слова выходят приглушенными.
— Что? Когда?
— Примерно за неделю до твоего ухода. Помнишь, бумаги, которые я просил тебя подписать? Они были не для учебы — это были документы на дом.
Она качает головой.
— И почему я не прочитала их как следует?
Я усмехаюсь, вспоминая.
— Потому что в тот момент мой язык был на твоем теле.
Она широко улыбается, поворачиваясь к дому.
— Тогда он наш, верно?
Я киваю. Если она так хочет, так тому и быть, но юридически дом принадлежит ей. Комната Лотос — наша спальня — не изменилась с тех пор, как она ушла. Она снимает сумку с плеча, и я забираю ее.
— Я останусь на ночь. — Она улыбается и заходит в дом.
И я делаю лучшее, что могу сделать. Следую за ней, как послушный щенок. Лотос рукой скользит по кухонной столешнице и улыбается, оглядываясь по сторонам. На заднем дворе я построил сарай и оборудовал в нем наш офис. Там мы с Коулом любим делать большую часть нашей работы, когда не в разъездах, да и я предпочитаю отправлять в поездки Коула, а не ездить самому.
— Я, правда, скучала по этому месту. Особенно по пруду, — говорит Лотос, скользя рукой по своей футболке. Она стягивает ее через голову, обнажая торс. С улыбкой протягивает руку к своим шортам и стягивает их вниз. Она остается в крошечных стрингах, демонстрируя мне свою идеальную круглую задницу, и идет к задней части дома. Она открывает дверь, и я раздеваюсь на ходу, прекрасно зная, куда она направляется и что делает. Ее запах — все, что я чувствую, она — все, что я вижу. Следую за Лотос наружу. Ее попка потрясающе двигается, затем замирает. Лотос останавливается, оборачивается, и я подхожу к ней. Лотос кладет руки на мою грудь, поднимает голову, смотря на меня сверкающими зелеными глазами.
— Я хочу снова утонуть в тебе, — говорит она, наклоняясь вперед и поднимая руки, чтобы коснуться моего лица.
Я обхватываю ее ладони, прежде чем она поцелует меня.
— Я готов утонуть в тебе, Лотос Уэйн, только никогда не забывай оставаться собой.
Я освобождаю ее ладони, и Лотос тянется вперед, губы касаются моих губ. Наши тела вжимаются друг в друга и, поскольку на нас практически нет одежды, мы ощущаем каждый сантиметр наших тел.
Я обхватываю ее бедро. Лотос приподнимает ногу так,
