Ознакомительная версия.
– Милый мой, кого ж я ей приведу? Не на улице же женихов отлавливать!
Аркадий согласно закивал. Валентине Макаровне захотелось его пнуть. Издевается он, что ли? Или, строя из себя идиота, пытается избежать уготованной участи? Она изобразила озарение внезапно пришедшей ей в голову мыслью.
– Аркашенька! А может, у тебя есть знакомые холостые мальчики?
– Нет. Женаты уже все. Только я один в холостяках засиделся.
Парня несло в расставленные сети, как одуревшего от погони зайца. Валентина Макаровна плотоядно посмотрела на Аркадия, аккуратно резавшего тупым ножом загнувшийся от старости и неумелой обработки кусок мяса.
– Да ты что? Не может быть! Такой мужчина, и один! Девушка-то у тебя, наверное, есть?
– Нет, – простодушно сообщил Аркаша. – За хорошей девушкой ухаживать – деньги нужны, а плохая девушка не нужна мне.
Потряся начальницу этим мудрым изречением, он начал с аппетитом жевать, изредка порхая ресницами и смущенно улыбаясь окаменевшей Валентине Макаровне.
«Интересно, – соображала она. – Это намек или что?»
– А плохая девушка – это как? – на всякий случай решила уточнить она, чтобы определиться, к какой категории присмотренный жених относит ее дочь.
– Плохая девушка – это которая не может понравиться моей маме.
Односложность ответа не позволяла сделать какие-либо выводы. Надо было срочно корректировать ситуацию.
Благодушно улыбаясь, Валентина Макаровна откинулась на спинку стула и согласно закивала:
– Вот именно! Мамы в семейном вопросе – самые главные консультанты. Я тоже считаю, что хороший зять – тот, кто нравится мне! – И она радостно хохотнула. – Вот ты бы мне понравился. Однозначно!
Аркаша поперхнулся и закашлялся. Он уже давно понял, к чему клонит начальница, но до конца уверен не был. Прикинув все возможные варианты, решил, что самое лучшее – дождаться, пока уважаемой Валентине Макаровне надоест ходить вокруг да около, и она наконец прямым текстом озвучит свое предложение. Во избежание, так сказать, разночтений. Первый ход должна была сделать она, но многоопытная мамаша переиграла своего юного партнера. Получалось, что сейчас он должен был себя предложить в качестве зятя. Или насмерть обидеть начальника лаборатории, в которой собирался шагать по карьерной лестнице в заоблачные дали. Натужно кашляя и прикрываясь салфеткой, Аркаша пытался выиграть время. Валентина Макаровна легко перегнулась через стол и от всей души шарахнула его по спине. Он немедленно перестал кашлять и начал икать.
«Тьфу ты, как неловко получилось, – расстраивался Аркадий, торопливо хлебая приторный розоватый компот. – Как теперь разговаривать?»
Валентина Макаровна села и ласково сказала:
– Ничего, бывает. Ты воздух вдохни и постарайся не дышать.
Аркаша послушно вдохнул и затравленно посмотрел на нее: «Ну чего она молчит? Самому, что ли, в гости к ней напрашиваться на эти смотрины?»
Посмотрев на будущего зятя, выпучившего на нее глаза и медленно наливающегося нежным фиолетовым цветом, она великодушно произнесла:
– А что мы с тобой все на работе да на работе общаемся. Приходи-ка ты к нам в гости. Чайку попьем. – Валентина Макаровна многообещающе улыбнулась, кокетливо стрельнув глазами, и добавила: – Выдохни, а то лопнешь.
Остаток дня Аркадий таращился в монитор, приводя мысли в порядок. Но получалось плохо. Вернее, вообще не получалось. Почему она с ним заигрывала? То, что он пойдет на это чаепитие, не обсуждается. Само собой. Но она так странно закончила беседу в столовой, что теперь было не очень понятно, к кому именно он идет: к ней или к ее перезревшей дочке. С одной стороны, стать зятем собственного шефа – невероятная удача. Для начинающего мэнээса это не просто прыжок по служебной лестнице, а натуральное катапультирование, с приземлением в очень мягком и уютном кресле как минимум ее зама. С другой стороны, иметь в начальниках тещу, да еще такую, как Валентина Макаровна, значит, всю жизнь пресмыкаться и дома, и на работе. С третьей, еще неизвестно, что там за дочка. Матерям свойственно переоценивать положительные качества своих детей. Аркадий часто слышал, как его мамуля, болтая с подругами, описывала его как потрясающего красавца, косая сажень в плечах, рядом с которым она чувствует себя Дюймовочкой. Может, там, в четырех стенах, такое сидит, что и на улицу выпустить страшно. Эта мысль ввергла его в уныние. Правда, оставалась надежда, что начальница сама положила на него глаз и грядущее чаепитие не смотрины, а романтический вечер вдвоем.
Аркадий тоскливо вздохнул, покосившись на восседавшую в кресле Валентину Макаровну. Еще неизвестно, что хуже. Пылкая престарелая любовница, превосходящая его по возрасту раза в два, а по габаритам и вообще в три раза, это даже не беда, а катастрофа. Карьера карьерой, а становиться посмешищем для коллег Аркадий не хотел. В общем, лучше крокодилообразная, но молодая дочь, чем ее молодящаяся мамаша.
«В крайнем случае, уволюсь, – решил он. – Сначала надо посмотреть, кого мне собираются подсунуть».
К концу рабочей вахты нарисовалась еще одна проблема. Валентина Макаровна, периодически зыркавшая на предполагаемого зятя с хищной улыбкой на добром лице, никак не комментировала свое приглашение на чай. Самому возобновлять скользкую тему не хотелось, а назревавшая неопределенность угнетала. Время визита оставалось неизвестным, а ведь требовалось подготовиться. Вдруг она запланировала свою акцию на сегодня. При этой мысли бедного Аркашу прошиб холодный пот. Многократно заштопанные носки сегодня опять порвались на пятке. Даже если раздеваться до трусов не придется, что тоже не факт, ботинки заставят снять в любом случае. Если дойдет до интима, то… до полного интима не дойдет, поскольку партнерша умрет от смеха, глядя на его голубые в цветочек семейные трусы, сшитые мамой из огромного куска материи, купленной ею по случаю чуть ли не в молодости. Из этого ситчика шились занавески в кухню, халаты, передники, прихваточки, кофточки и, наконец, веселенькие трусишки, в которых он и ходил. «Парадный» набор, купленный пару лет назад заботливой мамой, так и продолжал лежать дома нераспакованным на одной из полок старого шкафа. Он состоял из носков, украшенных сдержанной прибалтийской биркой, намертво пришитой к товару голубоватой ниточкой, и комплекта белого нижнего белья. Майка просматривалась сквозь хрусткий полиэтилен достаточно четко, а вот трусы прятались где-то в глубине, не позволяя определить их размеры и смущая многообразием догадок по поводу фасона. Мама назвала их обычными трусиками, что только укрепило сомнения сына. То, что нормально для мамы, могло оказаться неприемлемым для него. Нет, конечно, никаких рюшек и бантов на них нет, но если это кальсоны или, что еще хуже, семейные панталоны… Рачительный Аркадий не открывал пакет, считая, что это замечательное белье никогда не понадобится и тогда его можно будет продать, не потеряв в стоимости ни копейки.
Ознакомительная версия.
