— Представь себе, небольшой. Есть печенье в ассортименте, разнообразные чаи, овощное ассорти с заправкой из медовой горчицы или из французского сыра, выбор колы. Предлагаются также свежие фрукты по сезону. Не представляю, что это может быть в это время года, но одно ясно: мы можем получить только холодные закуски и ничего домашнего приготовления. — Роман рассмеялся. — Ну так что, я заказываю нам овощи?
Шарлотта вскинула бровь, удивляясь, что он сделал неправильный выбор.
— Похоже, ты знаешь меня не так хорошо, как тебе кажется.
— Ну, это уже вызов. Значит, ты хочешь фрукты?
Шарлотта сморщила нос.
— Роман Чандлер, с какими женщинами ты привык иметь дело? — Она покачала головой. — Считай, что я этого не спрашивала.
Роман присел рядом с ней на кровать.
— Извини, не могу. — Он взял ее руку и принялся медленно поглаживать ладонь. Прикосновение было соблазнительным, а голубые глаза завораживали взглядом. — Репутация Чандлеров сильно преувеличена.
— Ой, неужели? Так вы не коллекционируете женщин?
— Я не говорю, что они не становятся ко мне в очередь. — Озорная усмешка сказала Шарлотте, что он шутит. — Но я отклоняю приглашения. Я уже слишком стар, чтобы прыгать из одной постели в другую.
И хотя было видно, что Роман над ней подшучивает, она все-таки швырнула в него подушкой.
— Скажи мне одну вещь. Я не очень хорошо помню твоего отца. У него была такая же репутация любимца женщин? Вы пошли по его стопам?
Роман замотал головой.
— Моего отца интересовала только одна-единственная женщина — моя мать. И наоборот.
— Ох, вот бы мой отец отвечал на чувства мамы, как твои родители…
Роман в задумчивости опустил голову.
— А знаешь, наши матери очень похожи.
Шарлотта не смогла удержаться от смеха.
— Да ты что, шутишь?
— Ничуть. Отвлекись на минутку от однозначного осуждения своего отца и подумай вот о чем. Он уехал, и твоя мать с тех пор все ждет его, так ведь?
— Да, — согласилась Шарлотта, не понимая, к чему он клонит.
— А мой отец умер, и мать с тех пор так и не завязала отношений с другим мужчиной. Вплоть до этой недели, но это уже другая история. — Роман посмотрел ей в глаза своим проницательным взглядом. — Они не так уж отличаются одна от другой, — сказал он. — Для обеих жизнь словно остановилась.
— Пожалуй, ты прав.
Шарлотта заморгала, с удивлением понимая, что у двух женщин действительно есть нечто общее, причем нечто очень существенное.
Но для них это ничего не меняет, даже если она эмоционально привязалась к Роману еще глубже. Их жизненные планы по-прежнему разительно отличаются, и Шарлотта напомнила себе, что ей нужно постоянно держать это в уме.
Слова Романа отозвались в его собственной голове. Жизнь его матери, казалось, остановилась навсегда, она сама ее остановила, потому что она была очень важной частью жизни его отца и эта часть умерла вместе с ним. До этой минуты, пока он не произнес свои выводы вслух, он даже не сознавал, что его мать застыла на месте. Его мысли прервал голос Шарлотты:
— Но у Райны по крайней мере была какая-то разновидность сказки со счастливым концом.
Ее слова привели Романа в замешательство. Стоит ли счастливый конец, о котором мечтают женщины, хоть чего-нибудь, если остальная часть жизни прошла в нескончаемом несчастье? В случае его матери стоит ли короткое счастье долгой полноценной жизни? В случае матери Шарлотты — нескончаемого ожидания фантазии, которая никогда не станет реальностью? Он покачал головой: ни тот ни другой вариант его не привлекали.
Он видел, как после смерти мужа его мать скорбела, отстранилась от всего, но потом понемногу стала возвращаться в реальный мир. Однако она так и не стала такой, какой была с его отцом, и не попыталась найти для себя другой смысл жизни.
Роман понимал, что это был ее выбор. Так же как его выбором было уехать и держаться подальше не только от родного города, но и от своей семьи, от боли, которую он видел во взгляде матери всякий раз, когда приезжал домой. Особенно в самом начале.
В этот момент Роман понял, что он убегал от эмоциональной привязанности — точно так же, как Шарлотта убегала от него. Она боялась испытать такую же боль, какую испытывала ее мать, день за днем, всегда, сколько Шарлотта себя помнила.
Но, занимаясь с ней любовью, Роман понял, что в некоторых вещах у них нет выбора. Они созданы для того, чтобы быть вместе. Не только потому, что он желал ее, но потому, что он хотел дать ей то, чего она была лишена в жизни, — семью и любовь. Роман не знал, как он сможет достичь этого и одновременно сохранить свободу, которая нужна ему в работе, да и в жизни.
Перед ним лежал долгий путь, ему предстояло доказать самому себе и Шарлотте, что его стиль жизни сможет устроить их обоих. Что им не обязательно повторять в своей жизни ошибки родителей, что их жизни зависят от них самих.
И сейчас Роман понял, что это означает обязательства, серьезные отношения. Он должен сделать не только то, что обещал своим братьям, он должен построить с этой женщиной такие отношения, к которым он стремится. Он посмотрел в ее глаза, и что-то в его душе растаяло.
— «Жили долго и счастливо и умерли в один день» — этого ты хочешь?
— А не то ли это, чего ты не хочешь? — парировала Шарлотта.
— Туше.
Он погладил пальцем ее щеку. Бедная Шарлотта. Она и не догадывается, что он расшифровал и себя, и ее. Он знал, чего хочет — ее. Он собирался взять штурмом ее оборонительные сооружения, а она об этом даже не подозревала.
— Я заметил, что некоторое время назад ты сменила тему. А я собирался поговорить о «моих» женщинах.
Шарлотта очаровательно покраснела.
— Не хочу.
— Значит, тебе не обязательно говорить, но придется выслушать.
Одним плавным движением он уложил ее на спину и оседлал ее бедра.
Шарлотта нахмурилась.
— Ты нечестно играешь. И, между прочим, ты забыл заказать мне еду.
— Мы закончим этот разговор, и я раздобуду тебе столько печенья, сколько ты сможешь съесть, и еще кое-что.
Он преднамеренно вызывающим движением качнул бедрами.
— Это подкуп!
Но глаза ее затуманились, и Роман понял, что его поддразнивание ее возбуждает. Однако в эту самую секунду у нее заурчало в животе, и настроение изменилось. Шарлотта застенчиво улыбнулась.
— Кажется, у меня нет выбора: если я хочу есть, придется тебя выслушать.
— Думаю, ты права.
Но Роман был не прочь прибегнуть к сексуальным доводам, чтобы добиться своего. Он устроился так, чтобы не раздавить ее своим весом, но при этом чувствовать ее соблазнительные округлости. И это было чертовски приятно. Но отвлекаться было нельзя, слишком многое поставлено на карту.
