- Выглядит так, что вы сумели все-таки проникнуть к ней в душу.
- Возможно... Только потом мы заговорили об этих ужасных домах, и она, похоже, вернулась в прежнее состояние. Ушла от меня куда-то далеко-далеко... Она все время на страже, Эмма, как будто боится проявить ко мне какие-то родственные чувства. Опасается, что это унизит ее... Я не могу понять...
Эмма сняла крышку со сковородки, откуда пошел еще более ароматный пар, двузубчатой вилкой попробовала картофель.
- Боюсь, не смогу пролить света на эти дела, - проговорила она.
- Шериф Кемпбелл высказал естественное предположение, что она стыдится и не хочет видеть меня там, но я...
- Вы разговаривали об этом с шерифом? - воскликнула Эмма. Подняв одну бровь, она с интересом воззрилась на Сару. - Вы вообще говорите с ним?
- Иногда разговариваем.
- Случайно или намеренно?
- Ну... - Саре не очень нравился этот допрос. - Сегодня мы столкнулись на улице.
- И разговор был нормальный? Вежливый?
- Вполне. Почему нет?
- Конечно, - согласилась Эмма. - Тем более, если вы говорили о вашей бедной сестре.
Она вынула из комода цветастую скатерть, начала ее расправлять на руках.
- А что вообще вы думаете о нем? - спросила Сара как можно небрежнее.
- Он взвалил на себя тяжелую работу. - Эмма взмахнула скатертью, и та легла на обеденный стол. - А еще у него хорошие, порядочные родители. И сам он честный человек, я уже, кажется, говорила вам об этом. А вы что думаете?
- Думаю, он очень упрямый. Непокладистый. Хотя во время эпидемии с ним легко было договориться. Еще думаю, он только через силу признает, что дело, которым я занимаюсь, нужное. А вообще считает: для женщины больше подходит та профессия, что у Адди, а не моя.
- Вот... - Эмма поставила на стол стопку тарелок. - Расставьте их, хорошо?.. Что-то между вами происходит, о чем вы не говорите. Я права?
Сара принялась ставить тарелки. Судя по количеству, одна из них была для нее, чему она не могла не порадоваться.
- Ничего такого... - ответила она.
- Тогда зачем весь этот разговор?
- Просто так. Мы стали больше общаться, потому что была общая работа. А сегодня поговорили о кошке и посмеялись немного.
- А потом?
- Что потом?.. Потом разошлись, а когда я... Нет, ничего.
Эмма со звоном положила на стол ножи и вилки.
- Что потом? Начали, так выкладывайте.
- Ну... Мы разошлись в разные стороны, как я уже сказала... И я немножко повернула голову... Не знаю почему... И увидела, что он стоит и смотрит мне вслед. Больше ничего.
Уперев руки в бока, Эмма внимательно смотрела на молодую женщину, которая с преувеличенной тщательностью раскладывала ножи и вилки.
- Это не ничего, - заключила она. - Это означает, что человек интересуется вами.
- Ох, Эмма, не говорите глупости! Я раздражаю его с первого момента, как появилась в городе.
- Вы не первая пара на свете, у кого все начиналось с взаимного недовольства, даже с ненависти.
- Какая же мы пара! Мы противники.
- Уже нет. Сами же проговорились.
Взгляды женщин пересеклись. Лицо у Эммы выглядело просто и естественно, у Сары - тревожно.
- Эмма, - сказала она задумчиво, - меня что-то смущает в нем...
И в эту минуту в кухню ворвался Джош.
- Вот я и дома! - закричал он. - Привет, Сара!
- Добрый вечер, Джош. - Сара не без сожаления должна была прекратить разговор о Ноа Кемпбелле и заговорить о другом. - Как там в типографии? Все в порядке?
- Ага. Мы закрыли помещение.
- Сара остается ужинать, - сообщила Эмма. - Мой руки, Джош, остальные сейчас придут...
Вся семья уселась за столом, и для сокровенной беседы уже не было условий. После ужина, когда мыли посуду, дети оставались на кухне, а потом Сара собралась домой, унося с собой обрывки незаконченного с Эммой разговора о шерифе Кемпбелле.
И продолжала думать о нем всю дорогу... Зачем он все же повернулся тогда и посмотрел ей вслед? Он, этот не слишком приятный, грубый и вообще страшно аморальный, развращенный до мозга костей человек, который, вне всякого сомнения, предпочитал, чтобы Сара не появлялась в городе или исчезла бы из него сразу и безвозвратно... А она? Женщина со строгой моралью, которая никогда, никогда даже в мыслях не поддастся ни одному мужчине, каким бы плотоядным и сладострастным взглядом тот ни смотрел на нее... Почему она тоже обернулась в его сторону?.. Да, конечно, оба они, видно, сумели преодолеть свою антипатию друг к другу ради необходимости вместе воевать против оспы. Но теперь битва окончена, они победили и снова оказались по разные стороны баррикад, а проще говоря, им снова придется столкнуться по многим проблемам, и в первую очередь в вопросе о закрытии публичных домов...
Ветер завывал с прежней силой, мокрый снег сменился обычным снегопадом, ночь была совсем непроглядной, если бы не снежные заносы, очерчивающие края улицы. Проходя мимо своей редакции, Сара по привычке попробовала дверь - та была надежно заперта. Сара свернула в боковую улочку, начала взбираться по пешеходной тропе, ведущей к дому миссис Раундтри. Она подходила уже к входной двери, куда вели крутые ступеньки, когда внезапно услышала голос сверху, который напугал ее.
- Уже пришли...
- Шериф! Что вы тут делаете?
Она остановилась, не доходя двух ступенек до входа, глядя вверх на темную большую фигуру, смущенная тем, что только что думала об этом человеке.
- Курю, - сказал он.
Курение, однако, разрешалось и внутри дома, в гостиной даже стояли огромные пепельницы. Кроме того, она почти никогда, за все время, что знала его, не видела, чтобы он курил на улице. Да и в помещении делал это весьма редко.
- Вы пропустили ужин, - заметил он.
- Я поела у Докинсов.
- Как поживает Летти?
- Ее беспокоят следы от оспы.
- Это пройдет. Она забудет о них.
- Возможно. А возможно, и нет.
Она знала по себе: от чувства неловкости и стеснения, связанного с собственной внешностью, с ее недостатками и дефектами, не так легко избавиться. Это чувство может остаться навсегда.
Он последний раз затянулся сигаретой, отбросил окурок. Было видно, как ветер унес дым, вырвавшийся из его рта. Внимательно вглядываясь в ночь, словно состояние погоды было сейчас для него самым важным объектом размышления, он сказал:
- Нехорошая метель.
Сара вдруг, не отдавая себе вполне отчета, решилась на смелый шаг.
- Вы беспокоились обо мне? - спросила она.
- Моя обязанность беспокоиться обо всех жителях Дедвуда, - ответил он.
- Как видите, со мной все в порядке. Можете зайти в дом.
Она поднялась по оставшимся двум ступенькам, и, прежде чем ее рука ухватилась за дверную ручку, он спросил:
