Юлиана ей просто выбора не оставила, и мнения её не спрашивала, как обычно развила бурную деятельность, и Катя сама не поняла как, но к вечеру в её номере уже было с десяток пакетов из магазинов одежды, Виноградова с лёгкостью сыпала названием фирм и модных домов, а Пушкарёва просто не сопротивлялась.
- Тебе очень идёт, - в тот вечер сказал ей Миша.
Катя нервно улыбнулась и уцепилась пальчиками за кулон. Правда, это было совсем не машинально, просто так вырез на груди прикрывала, смущённая.
- Да уж.
- Правда, Катюш! - Борщёв заулыбался, и она вслед за ним.
- Ладно, буду себя этим успокаивать.
- Зачем успокаивать? Я правду говорю. - Он протянул ей руку. - Потанцуешь со мной?
Миша был, наверное, единственным светлым пятном в той египетской работе. Он с первой их встречи старался Катю поддержать, помочь ей, подбадривал, когда видел, что она на грани отчаяния. Даже за руку держал, и вечерами, когда приходилось выходить "в свет", от неё не отходил, развлекал беседой и ухаживал. Юлиана говорила, что Миша на самом деле ухаживает, и совсем не как друг, но Катя тогда лишь отмахивалась от таких предположений. Была уверена, что всё это фантазии Виноградовой. Правда, в последний вечер, на закрытии шоу, Катя была немного смущена поведением Борщёва. Он постарался устроить для неё настоящий праздник, даже белый лимузин заказал, и до соседнего отеля, где в банкетном зале проходила церемония закрытия, они добрались со всем шиком. На несколько минут Катя на самом деле почувствовала себя принцессой: в новом красивом платье, на каблуках и с причёской, вышла из лимузина, опираясь на руку симпатичного молодого человека... В душе поднялось что-то такое, довольство собой что ли, своей внешностью, кажется, впервые в жизни, но потом глазами с Мишей встретилась, оценила его улыбку, и вдруг почувствовала неприятный укол в самое сердце. Не вовремя, не к месту, но снова вспомнила об Андрее. К тому моменту прошёл уже почти месяц после её отъезда из Москвы, и от Зорькина она знала, что Жданов вернулся к работе, и к Воропаевой тоже... вернулся.
- Ты очень красивая, - шепнул ей тогда Миша, а Катя глаза отвела, побоявшись, что он по её взгляду поймёт - не о нём она думает, не о нём.
"Ты сейчас такая... такая...".
"Зачем ты так с собой поступаешь? Ты сама всё это делаешь, Катя".
- Я хочу работать у вас, - сказала Катя Юлиане по возвращении.
Виноградова с интересом к ней приглядывалась.
- Ты уверена?
- Да.
- Катя, это не "Зималетто", у меня нет для тебя шкафа.
Пушкарёва глубоко вздохнула.
- Я знаю. Я... Обещаю, что я буду очень стараться. Я научусь всему, я быстро учусь.
- Это я знаю.
- Я вам не подхожу? - Катя гордо вскинула подбородок, а Юлиана в кресло своё опустилась и откинулась на нём.
- Подходишь, Катя, в этом-то и дело. Кто откажется от такого работника, как ты? Но я боюсь, что я тебе не подхожу. Ты привыкла совсем к другому.
- Мало ли к чему я привыкла, - проговорила Пушкарёва негромко, и тоже села. Глаза в стол опустила.
- Плохо тебе? - почувствовала её настроение Виноградова.
Катя молчала, а Виноградова пальцами по столу побарабанила, за ней наблюдая.
- В Питер поедешь? У Миши там некоторые проблемы, надо встретиться кое с кем. Договориться. Чтобы он смог сосредоточиться на открытии ресторана в Москве.
Катя нервно сглотнула и кивнула.
- Поеду.
- А в Иркутск потом?
Катя губы облизала.
- И в Иркутск поеду.
- Сбежать пытаешься?
- Пытаюсь устроить свою жизнь. Новую. Если она будет в разъездах... Сейчас я не против.
- Договорились. Но не жаловаться потом, - с улыбкой предупредила её Юлиана, а Катя заверила:
- Не буду.
А вот родители не уставали жаловаться. Даже ругаться пытались. Им никак не нравилась её новая работа, но Катя упрямо молчала, и этим, кажется, их напугала. Уехала в Иркутск, через неделю после возвращения из Питера, на ворчание отца отмолчалась, а мама вдруг его одёрнула, а потом они о чём-то зашептались на кухне. И Катя только услышала:
- Пусть едет. Ты что, не видишь, что с ней происходит? Только поругаться с ней хватало. Выросла она, Валера. Отпустить её надо.
- Деловая больно стала, - всё же не удержался от упрёка отец, но спорить не стал, и через два дня Катя улетела в Иркутск.
- Вот такая у меня теперь работа, папа, - говорила она время от времени отцу, а тот только хмурился.
- Но ты сама довольна? - начинала выпытывать у неё мама.
- Это интересно, - сознавалась Катя. - Поначалу очень непривычно было, я боялась всего, а сейчас уже отношусь ко всему спокойнее. Я просто делаю свою работу, стараюсь.
Но самым большим событием стал всё-таки переезд с квартиры родителей. Сама бы Катя на такой шаг, скорее всего, ещё долго бы не решилась, да и родители наверняка бы в позу встали, но получилось так, что троюродная сестра Елены Александровны собралась к сыну в Америку, с внуками пожить ей захотелось, а на кого оставить свою квартиру - не знала. Сдать незнакомым людям не решалась, а знакомых и родных, свободных и желающих на год переехать, не находилось. До тех самых пор пока Катя не сказала:
- Я перееду.
Отец на неё тогда уставился негодующим взглядом, Катя застыла, поражённая собственной смелостью, готовилась к тому, что сейчас скандал грянет, но Валерий Сергеевич, после недолгого размышления неожиданно кивнул.
- А что? Присмотрит за квартирой твоей, - обратился он к родственнице. - Катерина у нас человек ответственный, и может мотаться поменьше станет.
Катя с матерью переглянулась, тут же раскусив отцовский план. Ему легче было отпустить её жить на соседнюю улицу, чем постоянно в командировки провожать.
- Ты ведь понимаешь, что квартира чужая? - учил он её. - Нужно отнестись со всей ответственностью, нужно следить, быть аккуратной.
Катя одежду свою в чемодан укладывала, улыбнулась и пообещала:
- В ближайшее время никуда не поеду. В Москве работы много.
Валерий Сергеевич губами пожевал, недовольный тем, что его манёвр так быстро разгадали.
- Вот и хорошо... что много.
Катя подошла к отцу, обняла его и в щёку поцеловала. А после начала ему рассказывать про Мишин ресторан, чтобы отвлечь от печальных мыслей. А рассказать было что: и про Мишины идеи, и про грандиозные планы, про поставщиков и спонсоров, а главное про бухгалтерские дела, в которых отец лучше всего разбирался.
Но конечно никому, особенно родителям, Катя не призналась, насколько рада из родительского гнезда вырваться. Наверное, плохо так думать, но она, оказавшись в квартире тётки, одна, в первые дни просто упивалась свободой. Только тогда начала до конца осознавать, что жизнь её на самом деле меняется, и скорее всего безвозвратно. Она, наконец, становится взрослой и самостоятельной. Удивительно, но факт. Катя Пушкарёва - взрослая женщина.
