— Она находится под наблюдением. — Мгновенно соврал врач, облегченно вздохнув. Никита напротив ровным кивком подтвердил слова эскулапа. — Несколько часов и вы сможете ее увидеть.
И он ждал, сидел в холле и молился. Последнее он делал за эти несколько месяцев чаще, чем ранее за всю жизнь. Он ждал, обхватив темную голову руками, никак не мог отвести полный горечи и беспокойства взгляд от палаты, куда недавно увезли его девочку. Ждал и совершенно не знал, что в эти минуты на холодном железном столе его девочка из последних сил боролась за спасение еще одно жизни, ускользающей из этого мира навсегда…
Потом он сидел возле ее, держа за руку, то поглаживая, то обдувая горячим дыханием ее ладони — ледышки. Никита остался за дверью, Андрей пообещал, что это пребывание наедине будет для него последним.
Он сдержал свое обещание, подождав еще несколько дней, что бы окончательно удостовериться у Никиты, что с его девочкой все в порядке, за несколько часов собрал свои вещи, уведомив растерянную Светлану о решении переехать в Питер. Неотложные дела, требующие его немедленного присутствия в Санкт- Петербурге, и женщина, словно послушная жена декабриста, в считанные часы была готова к экстренному переезду. Честно? Он был расстроен, до последнего надеялся, что новоиспеченная супруга одумается и останется рядом со своей семьей. Но Света оказалась на редкость преданной женой, объяснив ему, что теперь именно он является ее семьей. Парадокс…но именно он заварил весь этот каламбур, ему и расплачиваться. А Света, если все же согласилась терпеть его скверный характер, сможет выдержать жизнь рядом с ним, пусть попытается… Он не смеет рушить и ее представление о нормальной семье, эта девушка уж точно ни в чем не виновата.
Уже месяц они находились в этом чудном городе. Андрей и раньше здесь бывал, скорее по долгу так называемой "службы", когда очередной клиент искал здесь пристанище и просто пытался затеряться внутри толпы. Семейная жизнь наемного убийцы…стало смешно. Уголки красивых ярко очерченных губ скривились в едкой ухмылке, и Андрей небрежно провел крепкой ладонью по двухдневной, успевшей отрасти щетине. Он вспомнил, как Лиза смеялась над ним, то и дело подкалывая и называя "колючим ежом"… Воспоминания вновь унесли в то время, мгновенья их счастья…
"Я не люблю мороженного… Что же ты любишь?", — как будто совсем недавно, как будто не было долгих, проведенных в компании одиночества и напрочь лишенных сна ночей. Вкус ее губ, ощущение жара желанной кожи рядом, ее сладости, манящей и заставляющей тело подчинять своей воли. Целовал жадно, неистово, пытаясь полностью, до последней частицы вобрать в себя, ловя губами воздух и ее губы.
"Почему не уходишь?…Не могу… Не отталкивай меня, не сейчас…", — еще тогда пытался вырвать ее из лап такой жизни, но у Нее всегда была железная хватка, Лиза всегда добивалась намеченного цели, любой ценой… Дурак. Он вспомнил, когда увидел ее впервые, практически вовсе не обратив внимание на смешную девчонку, которая с ярым выражением на лице стояла напротив, с диким остервенением сверля мужчину потемневшими угольками глаз. "Глаза волчицы", — он вспомнил момент, когда впервые увидел дикую, необузданную и свободолюбивую самку волка, вот с таким самым взглядом — гордым и неприступным. Тогда эта фурия охраняла от людей своего детеныша. В тот вечер ее убили, истекающую кровью оставили лежать на холодной январской земле, так и не тронув беззащитного волчонка, который скукожившись возле матери, еще не понимая своих инстинктов, зализывал кровавые раны на ее шеи. Просто ради развлечения. Ему было лет 12 и он со взрослыми дядьками ходил на своеобразную охоту на территории леса, окружающего их детский дом. Думал, что никогда не сможет стереть из памяти воспоминания тех лет, теперь же к глазам ярого волка прибавились еще одни…более глубокие, более блестящие, сочетающие в себе адское пламя и горный лед.
Андрей прикрыл глаза, словно во сне, который покинул его много времени назад, вновь и вновь прокручивал в голове события минувших дней. Странное, мазохистское удовольствие. А ведь ему казалось, что он никогда этим не страдал. Мужчина оглянулся, обвев взглядом шикарную обстановку своего питерского кабинета. Огромный встроенный в потолок шкаф, другая офисная мебель, прозрачный стеклянный стол, на котором взгромоздился его ноут и кожаное кресло, для главы именитого питерского филиала. До сих пор терзался сомнениями, правильно ли поступил, приняв решение приехать сюда. С каждым днем все больше уверял себя, что для Нее так будет только лучше. Стало до жути смешно. Знал ведь, как ненавидела Лиза, когда кто-либо принимал решение за нее саму. В этот раз длинный нос, сующий свой кончик в чужую жизнь, был его собственным.
"Я хочу видеть тебя счастливой. Я хочу видеть тебя довольной, одетой и обутой в окружении своей семьи… Неужели ты считаешь это счастьем?… Это не для тебя, эта жизнь и я. Мы не для тебя… Я хочу быть с тобой…", — слова Лизы, и Андрею показалось, что он вновь видит перед собой ее обволакивающий взгляд, полон непонимания вначале. Она искренне не верила, что можно быть счастливой, имея кучу материальных благ; он же считал, что это просто подпитка, а крепкая любящая семья сможет заменить человеку все. Она жила в роскоши, не зная цены сладкой булочки с сыром, на которые он по неделе горбатился, разгружая грузовики, и голодал. В 11 лет первая небольшая зарплата, на которую они с ребятами и Пашкой убили целую неделю, как кони, пахая на хозяина продуктового магазина. Именно тогда он впервые осознал цену деньгам, поклявшись в будущем никогда не испытывать чувство голода. Они с остальными мальчишками смотрели и наблюдали, как возле ярких, пахнущими разными деликатесами и заветными мандаринками витрин другие ребятишки, пришедшие сюда с родителями, плаксиво тыкали пальцами и устраивали жуткие истерики, если родитель отказывался покупать ту или иную сладость. Глупые, они не знали настоящую цену родительской любви. Лиза…его девочка. Зная ее, уже вдоль и впоперек изучив несносный характер этой взбалмошной и любимой его девочки, он только спустя время стал сомневаться в своих выводах. В отличие от других, ей и вправду было не нужно энное количество денег в карманах и дорогая респектабельная тачка…от своей семьи прежде всего Она жаждала понимания и любви…
— Милый, мне кажется, в последнее время ты стал забывать дорогу домой! — Высокая кареглазая женщина с длинными, убранными на затылке каштановыми волосами буквально влетела в кабинет, на ходу поправляя подол платья. — Андрей, ты обещал вернуться в шесть. Когда ты последний раз смотрел на часы? — Ни разу еще не позволяла себе ничего подобного, но постоянные задержки мужа на работе, по делам, с непредвиденными обстоятельствами… понемногу стали выводить молодую жену из себя. Она понимала его, мужчину, которого за недолгое знакомство искренне смогла полюбить, но…это "но" постоянно терзало ее душу, оставляя неприятный след внутри. Он был холоден с ней, слишком безразличен. По началу их встреч, когда они только познакомились с Истоминым, мужчина был предусмотрительно вежлив, иногда грубоват, что заводила женщину еще больше. В сочетании с дьявольской внешностью, Андрей казался ей сущим воплощением самца, так и было по началу. Света все же продолжала надеяться, что со временем, а она обещала приложить немалые к этому усилия, ее муж оттает, и она наконец-то сможет занять достойное место в его сердце. Очередной провал. Как она радовалась, когда однажды договорившись встретиться в его квартире, Истомин без всяких предисловии, как бы между делом, поинтересовался, не прочь ли она стать его женой. Вроде как-то так… Нет, в свои 27 она не ожидала пламенных признаний у луны и томных вздохов с губами, целовавших ее ладони. Она уже имела время повзрослеть. Успешный отец, который на протяжении все жизни обеспечивал ее, потом собственное модельное дело, приносящее довольно неплохо доход, поклонники… Мужчины, которые в основном интересовались ее телом или же деньгами будущего тестя. Такие претенденты тотчас отметались, и Светлана вновь была одна. Встреча с ним переменила всю ее размеренную и уже порядком поднадоевшую жизнь. Она знала, что Истомин не стеснен в средствах, да и это не было главным. Он сам же настоял на том, что бы в брачном контракте внести пункт о отмене права на притязание к имуществу жены. Это удивило Светлану и сделало мужчину в ее глазах еще более благородным. Ей нравилось в нем все — то, как он крутил в длинных крепких пальцах шариковую ручку, когда нотировал что-то на бумаге; когда принимая верное решение, зарывался пальцами в смоляной вихрь коротких волос; когда одевал на мощный торс тонкую ткань рубашки…она смотрела и невольно любовалась игрой его мышц под легким материалом на спине и руках. Он привлекал ее во всем, от красивого, безумно сексуального тела до острого аналитического ума, который за несколько месяцев заставил уже добившееся дело его дядьки и мощный бизнес ее отца стремительно пойти вверх, обошев на своем пути практически всех конкурентов. Прыжок, благодаря которому уже продуманный бизнес сделала скачок вверх, вызвав зависть и трепет преклонения у врагов и союзников. Лишь одно, что не давало ей покоя с самого начала. Ощущения, что живя с этим мужчиной под одной крышей, он не принадлежит ей. Светлана не пыталась полностью заполонить его мысли, его прежнюю и прошлую жизнь. Она была не глупой женщиной и хорошо понимала, что у Андрея было бурное, даже сказать довольно темное прошлое, в которое он не имел ни малейшего желания ее просвещать. Она все понимала, не лезла к мужу с расспросами, зная, что каждый имеет право на прошлое. Но настоящее, в которое Истомин не давал ей ни одной возможности просочиться, иногда просто пугало. Он не давал ей ни малейшего шанса, он не пускал ее внутрь себя, он замыкался и она как бы ни пыталась достучаться, его "дверь" навсегда была заперта для нее. Андрей по-прежнему оставался любезен, приветлив, и лишь иногда, заглянув глубоко ночью в его спальню, она видела мужа склоненного возле собственной кровати в задумчивой позе, обхватив голову руками. Она знала о его бессоннице и искренне пыталась помочь. Даже когда он на второй день их супружеской жизни твердо расставил все точки над "і", ясно объяснив, что ночевать они будут в разных спальнях. Редкая близость, которая была для женщины чем-то вроде сладкого десерта и горького шоколада. Постоянно желала ее и в то же время, после оставалась непонятная горечь. Словно муж, дарящий ей в те моменты неповторимое наслаждение, мысленно находился с другой. Света не могла объяснить себе это чувство, но внутреннее чутье подсказывало ей все и без вопросов. Он никогда не любил ее, и женщина это отчетливо понимала, в душе надерсь, что современем сможет вызвать в этом мужчине хотя бы толику привязанности. Но время проходило, а отношения не менялись. Теперь Истомин до поздней ночи задерживался на работе, не имея желания возвращаться домой. Он обращался с ее телом как умелый музикант с давно знакомым ему инструментом, вызывая в женщине ряд незабываемых феерических эмоций, не даримых прежде ни одним из предыдущих любовников. Он знал, как доставить женщине удовольствие, но в этом и была проблема… он видел в ней просто женщину, ни на шаг не подпуская, что бы сделать близким человеком.
