— Однажды сорвался, но я там… во всём сорвался. Когда понял, что всё бесполезно, и Вероника умрёт, что бы я ни делал — как будто мозги помутились. Часов двенадцать это длилось, потом я уснул, а когда проснулся, почувствовал — хватит.
Ксюше было странно и волнительно, что Игорь с ней о таком откровенничает, но она рискнула осторожно спросить:
— Вы её очень любили, да?
— Любил, конечно, — ответил он спокойно, непроизвольно начиная тасовать карты. — Вероника была чудесным человеком. Я ведь говорил — Настя на неё похожа, и хорошо, что на неё, а не на меня. Вот мой сын больше похож на меня, и это не радует.
— У вас есть сын? — удивилась Ксюша. — Вы не говорили…
— Есть. От первого брака.
— А… — Она хотела спросить что-то ещё, но не успела: в комнату вбежала Настя с коробкой любимой игры.
— Вот! — воскликнула девочка, с таким диким стуком водружая её на стол, что Игорь вздрогнул. — Хватит играть в эти карты! Хочу в «Билет на поезд». Можно даже на желание!
— Нет уж, — фыркнул мужчина. — Больше никаких желаний.
— Но я хочу отыграться!
— Настя. Я сказал — нет. Просто играем, и всё.
— Вот так всегда! — возмутилась девочка, плюхаясь на стул рядом с Ксюшей. — Когда ты уверен, что победишь, мы играем на желание, а когда не уверен — не играем. Это несправедливо!!
— Несправедливо, — пожал плечами Настин папа. — Это называется «стратегия», ребёнок. Запомни. Пригодится.
— Да с тобой забудешь…
— Настя!
— Ладно, молчу… Но всё равно — несправедливо!!
Ксюша смеялась, слушая эту перепалку, а Игорь периодически смотрел на неё, и его глаза весело блестели за стёклами очков. И Ксюше почему-то казалось, что она с ним разговаривает — вот так, мысленно, — и он прекрасно понимает каждое слово. Невысказанное, но подуманное.
Это было удивительное ощущение, сродни тому, что она чувствовала, когда переглядывалась с отцом. Тот тоже понимал Ксюшу без слов, и она думала, что такого в её жизни больше никогда не случится.
Ошиблась… В чём ещё она могла ошибиться?
31
Ровно через полтора часа и два сеанса игры, оба из которых выиграл Игорь, окончательно сразив этим Настю, девочка пожелала закруглиться. Часы в это время показывали почти половину одиннадцатого.
— А ты останешься, Ксюш? — спросила Настя, внимательно глядя на девушку.
— Ну… наверное, — протянула она неуверенно, посмотрев на Игоря. Тот улыбнулся и кивнул дочери.
— Ты иди, умывайся и спать. А мы без тебя разберёмся, останется Ксения у нас или не останется.
— Да что тут раз…
— Настя!
— Ладно… Пойду, — вздохнув, заключила девочка, в последний раз исподлобья взглянув на Ксюшу, как той показалось, с укоризной.
Когда Настины шаги стихли, Игорь встал из-за стола и приблизился к Ксюше. Она непроизвольно вскочила со стула и нервно сглотнула, стоило мужчине остановиться рядом с ней.
— Ксения, — сказал Игорь серьёзно, — ты хорошо подумала?
— Нет, — призналась она, — плохо. Но я хочу попробовать. Пойдёмте?
— Куда?
— К вам в комнату.
Его глаза блеснули чуть хищно.
— Ладно. Пойдём.
Игорь взял Ксюшу за руку и повёл за собой. И с каждым шагом внутри у девушки всё сильнее что-то сжималось, но не от возбуждения, а от страха. Закручивалось, словно штопор, ввинчиваясь во все одновременно внутренние органы, особенно в лёгкие, и она с трудом дышала.
Андрей тогда так же взял её за руку и повёл за собой. К постели с лепестками роз…
Но сейчас роз не было. Была дверь из тёмного дерева, а за ней — темнота, и крепкое мужское тело, тёплое, даже горячее, прижавшее её к ледяной стене. И губы — требовательные, подчиняющие, зовущие за собой. Скажи мне «да». Покорись. Стань моей. Отдай себя. Навсегда. Иначе никак.
Руки, лежавшие на талии, переместились на грудь, легко сжали и погладили. И Ксюша задохнулась от этих прикосновений, не зная, чего в ней больше — страха или возбуждения. Нервно вздрогнула… и вдруг Игорь отстранился, включая неяркий свет.
— Всё, девочка, всё. Перерыв. Я чувствую, как ты боишься.
Ксюша выдохнула, открывая глаза и ощущая невыразимое, бесконечное облегчение. Отступил, чтобы победить… Да, конечно. Она понимала, и была благодарна за эту возможность.
Игорь улыбался, стоя рядом с ней. Ласкал взглядом лицо, особенно губы, чуть пульсирующие после его страстного поцелуя. Ксюша облизнула их, и глаза мужчины потемнели.
Сейчас она как никогда чувствовала, насколько сильно он её хочет. И от этого боялась ещё больше. И от того, что пути обратно нет — тоже.
Игорь сделал шаг назад и сказал:
— Оглядись, Ксения. Тебе здесь нравится?
Ксюша отошла от стены и осмотрелась.
Окно здесь было, как и в гостиной — во всю стену. И вот за ним оказалось красивее всего — ночная Москва, светящаяся от разноцветных огней, и небо — тёмно-синее, с лиловым отливом к земле, без единой тучки. И тонкий росчерк молодого месяца.
А в самой комнате Ксюше не очень понравилось. Тут и не было почти ничего — слева только огромный шкаф-купе с зеркальными дверьми, посреди комнаты — большая двуспальная кровать, застеленная серым покрывалом, и возле кровати слева и справа — две деревянные тумбочки с лампами в стиле «Тиффани» сверху. Лаконично и как-то… не душевно, что ли. Хотя лампы красивые.
— По лицу вижу — не нравится, — засмеялся Игорь. — Не волнуйся, Ксения, мне тоже не слишком. Если бы эта квартира находилась пониже, может, и понравилось бы, я люблю минимализм. Но здесь уж слишком лаконично, да и высота убивает всё.
— А разве не вы эту квартиру обставляли? — удивилась Ксюша.
— Нет, — покачал головой Игорь. — Она продавалась вместе с обстановкой. И мне лень делать ремонт, честно говоря. Тем более что Насте нравится. А я ради неё всё и затеял.
Ксюша невольно подумала, что её отец тоже был способен на подобное. Купить квартиру, которая ему не нравится, но нравится дочери, только из-за того, что у неё клаустрофобия. Другое дело, что денег у них ни на какие квартиры не было.
А Игорь между тем отошёл к кровати, положил очки и мобильный телефон на тумбочку и сел на постель поверх покрывала.
— Иди сюда, девочка, — сказал он мягко и, заметив, что Ксюша медлит, добавил: — Я не буду ничего делать. Просто сядь рядом со мной.
Она осторожно приблизилась и так же осторожно села — не вплотную, а оставив небольшое расстояние между собой и Игорем. Он едва слышно хмыкнул.
— Ну как? Удобно? — протянул иронично, но совсем не обидно, и Ксюша расслабилась, улыбнулась.
— Удобно. Извините меня.
— Я уже говорил — не извиняйся. Может, тебе будет легче, если ты сама меня потрогаешь? А, Ксения?
Она кашлянула, покосившись на развеселившегося Игоря.
— Потрогать?
— Нет, девочка, — он засмеялся, — не то потрогать, о чём ты подумала. Это трогать пока рано. Положи руку мне на грудь, например.
— Ну, это легко, — вздохнула Ксюша и переместила правую руку на грудь Игоря. Он тут же накрыл её ладонь своей и погладил.
— Не страшно?
— Нет, — улыбнулась она, сама понимая, насколько это забавно, когда такая великовозрастная девица боится отношений.
Впрочем… возможно, не забавно, а печально?
— Прекрасно. Трогай дальше, что же ты застыла? Можешь даже рубашку расстегнуть.
Ксюша сама не заметила, как придвинулась ближе и опустила руку ниже, сжимая пальцы и совершая ладонью круговые движения. Игорь сидел спокойно, не шевелясь, только глаза его выдавали — они-то спокойными отнюдь не были.
Рука оказалась внизу живота мужчины, и Ксюша почувствовала жар между ног. Да такой сильный, словно там внезапно фейерверк запустили. Придвинулась ещё ближе, не замечая, что трётся бедром о бедро Игоря, и положила вторую руку ему на плечо.
— Поцелуешь меня? — спросил он тихо, и Ксюша кивнула.
— Я, наверное, совсем не умею целоваться? Опыта мало и…
— Перестань, — выдохнул Игорь и сам поцеловал её.
