меняется статус. Он теперь в сети.
«Нам надо увидеться…» – стираю, закрываю приложение, переворачиваю телефон экраном вниз.
Не буду я ему ничего писать. Не сейчас. Да и права Алиса, такие вещи лучше обсуждать при личной встрече. В наушниках сквозь фон музыки раздается сигнал пришедшего сообщения. Мне так страшно смотреть туда. Это Дрейк, я уверена.
Не буду смотреть!
Стучу ногтями по корпусу мобильника, убираю его в карман, достаю обратно. Ладно, посмотрю.
«Здравствуй, Алиса».
После него сердце колотится с утроенной силой.
«У тебя что-то случилось?»
Нет, блин! Вообще у меня ничего не случилось! Дрейк, ты нормальный?!
Ругаю его в своей голове. А с другой стороны, что он должен был спросить? Как дела? Точно нет. Все правильно. Он же видел, что я писала, но так и не отправила. Становится смешно от того, насколько хорошо мы все же знаем друг друга.
«У меня все отлично», – пишу ответ, надеясь, что он прочитает в этой строчке сарказм.
«Я рад, если это на самом деле так».
Вот же… Засранец! Слов приличных на тебя нет!
Снова прячу телефон подальше. Мама оглядывается на мои копошения.
– Все хорошо, – успокаиваю ее. – Дай воды, пожалуйста.
Меня начинает сильно мутить. Насмотрелась в экран на ходу. Укачало. Делаю несколько глотков, откидываюсь на спинку сиденья, приоткрываю окно и дышу носом. Сейчас отпустит. Меня в детстве всегда укачивало, когда мы далеко ездили на машине. Пульс стучит в висках, все запахи чувствуются слишком остро и ужасно раздражают. Делаю еще несколько глотков воды. Начинает отпускать. За окном виднеется знакомый пейзаж. Мы почти на месте.
Отец сбавляет скорость, сворачивает с трассы на грунтовку и аккуратно довозит нас до красивого двухэтажного домика. Здесь их несколько. Мы все время арендуем один и тот же. Я даже не уверена, что его сдают кому-то, кроме нас, ведь такие поездки с семьей у нас очень спонтанны.
Ваня помогает разгрузить машину. Мы с сестренкой глубоко вдыхаем свежий загородный воздух. Ясю тоже укачало.
Обустраиваемся. Папа заказывает для нас продукты. Сам маринует мясо, разжигает мангал. Я наблюдаю за ним с балкона спальни на втором этаже. Рука тянется прикоснуться к животу, но я все время ее одергиваю. Это станет слишком реальным.
Утонуть в очередном приступе паники не дает братишка.
– Рассказывай, – встает рядом со мной, опирается предплечьями на перила, поворачивает голову так, чтобы видеть мои глаза. А я отвожу их. – Знаешь, когда я нашел в твоей ванной вот это, – достает из кармана штанов тест на беременность, – первым желанием было набить Дрейку морду. Но потом я подумал, что сначала лучше поговорить с тобой. Он не женится, кстати, ты знаешь? Я вечером вчера выяснил. Яся не так поняла.
– Уже знаю, – забираю у него тест, прячу, чтобы не уронить вниз. – Не надо никому бить морду, Вань. Не лезь. Я разберусь. И кстати, – мне вдруг хочется ему улыбнуться. – А каким было второе желание?
– Обнять тебя, – смеется брат. – У меня будет племяшка. Это же здорово.
– Яся знает? – пока не разделяю его радость.
– Нет. Она не видела. Я там все собрал.
– Спасибо, – обнимаю братишку.
Сестренка помогает маме накрыть стол в беседке. Отец несет туда шампура с готовым мясом. Мы с Ванькой забираем из дома бумажные полотенца и пледы, чтобы теплее было сидеть. Эта атмосфера будто возвращает меня в семью, с которой мы в последнее время разделились на кусочки. Ощущение целостности успокаивает. Как бы тяжело не было они – моя единственная надежная опора. Надо как-то заново искать точки соприкосновения, но уже иначе, с соблюдением новых личных границ, которые им предстоит принять.
– Пожалуй, мне еще никогда не было так сложно, – начинает отец. – И я бы вряд ли стал рассказывать об этом без веской причины. Обстоятельства не оставляют мне выбора. Я очень тебя прошу, Алис, выслушать меня и постараться понять. Ты ведь у меня уже большая девочка.
Глава 47
Алиса
Мама заметно нервничает. Мою руку, лежащую на столе, крепко сжимает Ваня, и мне становится спокойно. Просто по щелчку все, что горело в груди, вдруг погасло и отключилось. Яська подпёрла кулачками подбородок и с любопытством стреляет глазками во всех членов семьи. Папа закуривает. Диковинное зрелище, при нас случается крайне редко.
Он глубоко затягивается, выдыхает дым в сторону от стола.
– Так вышло, принцесса, что твоим биологическим отцом являюсь не я…
Ваня крепче сжимает мою руку, сестренка приоткрывает рот и роняет на пол вилку, мама отворачивается, глотая слезы, и, судя по всему, какие-то очень тяжелые воспоминания.
– …когда мы познакомились с твоей мамой, она уже была беременна. Красивая, совсем юная девчонка. Перепуганная, растерянная, нежная. Я потерял голову от нее. О беременности узнал немного позже и не буду врать, малыш, принять этот факт мне было непросто. Дело было не в самой беременности, в мужчине, который стал ее виновником. За три года до этого у меня были сложные отношения, которые я очень тяжело пережил. Окунаться в это еще раз мне не хотелось, но твоя мама, – улыбается отец. – Она так глубоко забралась в мое сердце, заштопала там все раны и уходить совсем не желала. Я понял, что не могу без нее. Просто задыхаюсь. И малышку принять готов как частичку любимой женщины. Я буквально влюбился в вас обеих, Алис. Это неизменно до сих пор…
Я пока молчу. Услышать такие новости от него, наверное, должно быть больно, но мне не больно. Я не чувствую злости на отца за то, что он сейчас рассказывает. Не чувствую обиды. Душой, головой, сердцем воспринимаю ее как простой рассказ о важном для моих близких людей. Дети выросли и им можно по-взрослому рассказать историю отношений родителей. А он… Он – папа для меня. Я просто не могу думать об отце как-то иначе. Это человек, который положил жизнь на благополучие семьи, заботился о нас, оберегал, сдувал с меня пылинки, иногда основательно перегибая. Его просто невозможно вдруг взять и перестать воспринимать по-другому.
