3 года спустя
Кирилл
Эйприл сегодня задумчива и молчалива. Она тихо играет с сыном и время от времени что-то клацает в телефоне. Несколько лет назад, я бы даже не заметил последнего. Жена постоянно тогда что-то лайкала и репостила, но сейчас, когда она удалила свой аккаунт и в соц. сетях — ее найти могут лишь самые близкие, кому она доверила свое вымышленное имя, я настораживаюсь. Что она ищет?
Может Майкл опять задает вопросы с подвохом? К примеру, у меня он совсем недавно спросил почему Мэри из его группы в саду красивее Кэтрин, а он все равно не хочет с ней дружить. Тяжело объяснить трехлетки то, что и сам начал понимать не так давно.
Материнство изменило Эйприл. Она стала мягче, дружелюбнее и внешняя красота никуда не ушла. Во время беременности и кормления Майкла жена отказалась от многих процедур и я смог рассмотреть ее настоящую. Оказывается природный цвет Эйприл волос каштановый, а не этот ужасный блонд, а мелкие веснушки на переносице делают ее еще привлекательнее. Зря, она их отбеливала и прятала за тонной косметики. Ради нашего брака Эйприлл не просто отказалась от инстаграмма. Она услышала меня и перестала уродывать себя всем этими наращиваниями, накачиванием и прочими ужасами.
Эйприл старалась, я тоже. Над нашем браком усердно работали трое: мы и наш семейный психолог. Последний помогал поддерживать здоровую атмосферу в семье, но не решал причин разлада.
Вернее причину, она была одна — я не любил Эйприл. Я честно старался возродить те чувства, что испытывал когда-то, уговорить себя, но ничего не выходило.
— Я заказала билеты в Москву.
Жена смотрела на меня со спокойной решимостью.
— Зачем?
Мы вроде бы договорились праздники провести здесь, а к родне слетать весной на День рождение моей матери.
— Вы с Майклом летите на твою Родину. Вот документы.
Она протянула мне бумаги. Отказ от ребенка, передача полной опеки отцу.
— Что это?
— Это мое решение. Я устала бороться за тебя.
— А как же Майк? Ты его мама. Как он будет без тебя? Подумай о сыне!
Как она может так спокойно говорить мне все это в лицо, продолжая строить из кубиков башню.
— Я о нем и думаю. Считаешь пусть лучше живет в обмане, в иллюзии нормальности? С матерью, которая уже второй месяц сидит на таблетках, а отцу настолько на нее плевать, что он даже не замечает этого? Я не могу так больше. Ты ломаешь меня своим безразличием. Еще немного и я стану опасной для собственного ребенка!
Я опешил. Таблетки? Первый раз слышу.
— Эйприл, давай сходим на прием…
— Достаточно с меня этих визитов к врачу. Все это не работает! Мне нужно сейчас побыть одной, набраться сил и собрать себя по кусочкам. Надеюсь, когда я приду в норму, ты позволишь мне видеться с Майклом, забирать его на каникулы в штаты?
— Ты действительно хочешь этого?
Эйприл прикусила губу и грустно улубнулась сыну.
— Ваш рейс сегодня вечером. Чемодан Майкла собран. Я пойду погуляю с ним на площадке. Мы полепим куличики в песочнице, а ты собирайся.
Эйприл повернулась в сторону сынишки и взяла его на руки.
— Иди ко мне, мое сокровище. — она поцеловала его в макушку и обойдя меня вышла из комнаты.
Я смотрел на бумаги в моей руке, на фото, что висели на стенах и игрушки сына. Тут его жизнь, его комната, его мама. Мне пора перестать быть эгоистом и жить мечтами о Полине. У нее все хорошо, она счастлива рядом с Егором, вся лучится, когда мы говорим по скайпу. Неугомонная, живая, моя девочка.
Я взял набрал номер друга и сделал то, что должен был еще три года назад.
— Привет, Егор. Я решил согласиться на твое приглашение и продать свою долю в “МедиаСтрит”. Пусть твои юристы вышлют все документы.
— Что-то случилось?
— Да, я решил открыть частную практику, как и хотел.
А еще оборвать все связи с Полиной. Пусть нас разделял океан все это время, номы общались почти каждый день: обсуждали проекты, разбирали договора, просто желали друг другу хорошего дня. Я ждал от нее каждое сообщение! Мысленно я никогда не отпускал Полину, подсознательно ждал, когда Егор налажает и у меня появится шанс. Психолог прав, я так и не смирился с потерей. Сейчас все стало до неприличия просто. Вот у меня в одной руке бумаги и возможность и дальше жить иллюзиями, а во второй телефон и шанс сберечь то, что имею.
— Рад за тебя, — отозвался друг и я усмехнулся. Я за него больше.
— Спасибо. Мне нужно еще позвонить кое-куда.
— Да-да. Пока.
Я повертел в руках несколько минут телефон и набрал родителей. Отцу не понравилось, что я продаю свои двадцать процентов и что теперь за Полиной с ее сорока процентами будет решающее слово. Мать же поняла меня, как-то интуитивно догадалась в чем дело и спросила, не нужна ли мне их помощь? Намекнула, что соскучилась по внуку и с радостью понянчится с ним, если мы с Эйприл захотим уехать отдохнуть.
Через три дня я привез жену на Бора-Бора. Она с опаской смотрела на все происходящее и не спешила радоваться или смеяться. После разговора с врачем, я узнал, что у нее затяжная депрессия. Поездку психоаналитик одобрил и советы мне дал, но я знал одно. Лучшее средство от всех болезней — любовь.
Она поможет нам залечит все раны. Прогуливаясь по берегу моря, сжимая в своей ладони хрупкую ручку Эйприл, я верил, что мы справимся и найдем свою дорогу к счастью.
— Смотри, как красиво!
Жена улыбнулась заходящему за морской горизонт солнцу, а я не мог оторвать глаз от ее лица в лучах заката.
Егор
Звонок Кирилла обрадовал меня. Наконец-то я смогу подарить своей малинки независимость и уверенность. Теперь “МедиаСтрит” станет ее. Я спешил как мог с документами. Свой клуб “Фараон” я продал уже давно и ждал удобного момента для инвестиций этих денег.
Малинка хоть и уверяла меня, что совсем не против такого бизнеса, но я решил для себя, что этот период в моей жизни закончен. Раз и навсегда.
Отец был счастлив, что я взялся за ум и стал помогать ему в семейном бизнесе. По правде говоря, строительство никогда меня не прельщало, но когда я вникнул в работу фирмы, оно меня увлекло.
Сейчас я занимался строительством дома для своей семьи. В проекте было запланировано три детских комнаты, но малинка еще об этом не знала. По правде говоря, мы с ней вообще не говорили о детях. Вернее я с радостью нянчился с племянниками и сообщал, что буду рад своим, когда жена решится, но не более. Мне не хотелось давить на свою ягодку. Вопрос самореализации стоял для нее остро. Хотя я видел, как она смотрит на свою округлившиеся стараниями Матвея подругу. Малинка с радостью ходила с Викой по магазинам для беременных и уже накупила целую гору подарков будущему крестнику или крестнице.
Я ждал пока она сама созреет и захочет малыша. Думаю подаренные мной акции помогут Лине не боятся больше за свое детище и не волноваться, что ее мнения не услышат.
— Егор, ты здесь?
Я выглянул из кухни и отозвался. Что-то сегодня рано моя малинка вернулась. На часах еще и четырех нет.
— Привет!
Жена с красными с мороза щечками выглядела невероятно аппетитно и наше приветствие затянулось и незаметно перетекло в спальню.
Страстная, чувственная, отзывчивая, моя ягодка. Просто невозможно устоять!
— Егор, — смеясь позвала меня жена, когда мы довольные и голые лежали в кровати.
— Да, моя радость, — промурлыкал я, целуя оголенное плечико.
— У меня к тебе вообще-то серьезный разговор.
— Да, я уже знаю, — не отрываясь от бархатной кожи ответил я.
— Знаешь? — Лина села на кровать и притянула одеяло, пряча свою восхитительную грудь. — И что ты думаешь по этому поводу?
— Что ты прекрасно справишься и без него! — со всем оптимизмом гордо заявил я. Пусть моя женщина знает, что я верю в ее силы. Уход Кирилла не пошатнет “МедиаСтрит”.
