Где бы я сейчас все эти сОски-бутылки мыла-стерилизовала? На что бы сейчас покупала смесь?!
Я согласилась спать в гостиной на диване. Улеглись с Русланчиком, не раздеваясь. Руслан все расхаживал туда-сюда, пытаясь загнать нас в свою спальню, но мне это не надо.
Едва завтра забрезжит рассвет как я уйду искать квартиру. У меня есть кое-какие декретные выплаты на карте, должно хватить на первое время. Лишь бы только полиция не таскала. С полицией тоже вопрос надо выяснить. Есть ли у них еще ко мне претензии, или меня оправдали, как сказал Руслан, в том бреде с половиной миллиона.
Русланчик сладко спит обхватив мою руку своими ручками, а вот его папаше явно не спится. Все бродит по второму этажу, скрипит паркетом, даже словно гантели там тягает, или каким спортом занимается… до этого он съездил в круглосуточный супермаркет и купил ребенку подгузники, хотя я не просила, но отказываться не стала. Лучше переступить через гордость, чем наблюдать опрелости у собственного сына.
А сейчас он спускается по лестнице, подсвечивая себе фонарем. Я злюсь. И так заснуть не могу, так еще и ходят всякие, мешают мне.
Руслан подходит вплотную. В руках его пушистый плед.
– Не спишь, Насть? – шепчет он, чтобы не разбудить малыша.
– Как видишь, – огрызаюсь я.
– Мне кажется, в гостиной дует, – не ведется на мое раздражение Руслан, – я еще одеяло принес. Вот, накройтесь.
На счет того, что поддувает, это он прав. По комнате при порывах ветра пробегают сквозняки. Но Русланчик хорошо одет и накрыт, так что я не переживаю за него, а вот самой зябко.
Я накрываю нас с ним дополнительным одеялом.
– Может, все же пойдешь наверх, Насть? Я сам тут посплю, а ты в спальню иди – там сквозняков нет.
– Нет, я сказала. Дай поспать. – отворачиваюсь к спинке дивана.
– Тогда пойду отопление подбавлю.
Руслан ушлепывает куда-то в коридор. А меня, то ли от подбавленного тепла, то ли от дополнительного одеяла, то ли от усталости клонит в сон, и я наконец, уплываю.
Во сне чувствую, как ко мне кто-то подходит, берет на руки. Я не могу проснуться, но чувствую, как жесткое сидение дивана сменяется удобным воздушным матрасом.
А потом как подскочу. Неужели перенес?! Ну да. Наша бывшая спальня. И наша кровать, на которой мы провели столько жарких ночей, пока не появилась его мамаша, и не разрушила нашу идиллию.
– Где Русланчик?! – шиплю я на Быстрицкого.
– Вот он, не переживай, – Руслан бережно несет нашего сына, осторожно опускает рядом со мной. – Все же я очень переживал за вас внизу. Спи, Насть, не вредничай. Отдыхай полноценно.
И пока я не успела достойно ему ответить Руслан быстро выходит из спальни, прикрыв за собой дверь.
* * *
Руслан
Сижу на этом самом проклятом диване. Три часа утра, а я глаз сомкнуть не могу. И отпустить Настю с ребенком тоже не могу. Надо уговорить ее остаться. Но как?! Господи, каким же я был идиотом, что прощелкал любимую клювом!
Как я вообще мог повестись на эти обвинения? Ну украла она полляма, ну и хрен бы с ними! Значит, надо ей! А я как идиот, устроил спектакль с полицией, держал ее в допросной. Самому с себя противно. Неудивительно, что теперь Настя видеть меня не хочет. Я сам, лично подтолкнул ее в объятия Потапыча.
А я все думал до этого, гадал, почему это Мишаня так Настю не любит? Ругается, кляузничает, унижает, выставляет ее в плохом свете… а ответ-то прост: сам на нее запал, и под заварушку с воровством украл у меня любимую.
Меня до сих пор трясет, как представлю их вместе, в одной постели. И Настя как назло не говорит, было у них там что-нибудь или нет…
Хотя если честно, мне уже пофиг. Было и было. От этого не перестану любить Настю.
Гоняю эти мысли до утра, а хмурый рассвет застает меня за чашечкой кофе. Нужно взбодриться, а то голова тяжёлая, разрывается от вчерашнего «веселья» и бессонной ночи.
Слышу, как Настя спускается по лестнице, осторожно, будто боится, что разбудит меня. Тут же отставляю кофе в сторону. Иду к ней навстречу.
Настя собралась меня покинуть. Она одета в пальто, Русланчик тоже в теплом комбинезоне. Смотрю на них, а у самого сердце кровью обливается. Они такие трогательные оба, беззащитные. И я чувствую себя еще большим отморозком, за то, что допустил все это. Довел любимую женщину до ручки.
– Насть, останься, – иду я к ней. – Я больше ни словом, ни делом не обижу тебя. Клянусь!
– Уйди с дороги! – требует любимая, сжимая переноску с сыном.
– Насть, я был очень неправ, но прошу тебя, прости!
– Нет. Я решила начать новую жизнь. Не мешай мне.
Настя настроена решительно. Это понятно ее холодному взгляду и злости в мою сторону.
– Насть, я понимаю и признаю, что сделал тебе больно, что был не прав, что вел себя по-идиотски… но прости, любимая! Прости!
Не знаю, поможет это или нет, но я опускаюсь на одно колено. Да, ради прощения я стою перед ней на коленях, будто какой-то идиот, но я так не считаю. Я сделал ей столько зла, что колени – это меньшее что я могу сделать для нее.
Но любимая не поддается на мои просьбы:
– Уйди, Руслан, мне противно от того, что ты делаешь!
Ну что за приставучка, а? Думал, если припал на колени, то я сразу радостно его прощу? Нет, я слишком устала от предательств, неверий, и вообще от мужчин устала. Ничего хорошего я от них не видела. Папа бросил маму, Руслан бросил меня после ночи в ночном клубе, беременную его же ребенком.
Потом правда, нашел, но не долго музыка играла – едва за решетку не упек, за то, чего я не делала… Потом Миша, вроде и благородный, но при случае взять силой то, что нужно добиваться лаской и терпением – для него обычное дело…
В общем, ни один мужчина на этом свете, кроме моего новорожденного сыночка не достоин доверия.
Обхожу коленопреклонённого Руслана. Хорошо, хоть за ноги не цепляет, и под замок не сажает. Выхожу в холодное хмурое осеннее утро. Ветер пробирает, но ничего, главное у малыша теплый комбинезончик, не замерзнет, пока я буду ждать такси.
Руки на морозе леденеют, но я все равно открываю приложение, чтобы вызвать такси. Позади меня раздается сигнал. Оборачиваюсь. Руслан на своем джипе.
Вот
