— Через двадцать минут подойдет, только машину из гаража выведет — видимо выгляжу предательски странно, потому что она на меня так же странно смотрит — Ром, почему у тебя такое лицо?
— Какое? — невинно улыбаюсь.
— Ну… не знаю… словно, какие-то планы в голове проворачиваешь.
— Не придирайся, просто переживаю, чтобы с малышом все в порядке. Такой стресс, он же и сказаться может — и тут не вру, а вдруг угроза выкидыша.
Обеспокоено набрасываюсь как мануальный терапевт осматривая все ее тело. Да блять… плохо, что нет суперспособности, как на узи просветить. Я ж все равно ничего не понимаю. Главное, чтобы на месте наша горошинка сидела, до положенного срока.
— Малыш, ты в больнице была?
— Еще нет, я сама только недавно узнала — не ну я хоть и выгляжу параноиком, лапая ее плоский животик, но таким взглядом, как на пациента психушки можно и не пялиться.
— Понятно, значит каникулы в Простоквашино закончились, завтра едем обратно и сразу к врачу.
— Жигунов, ты сейчас как то резво взялся. Я же себя нормально чувствую, пару дней можем задержаться.
— Это не обсуждается … заебись я же на байке приехал — мысленно проклинаю себя, что в тачку не прыгнул.
— И что?
— И то, он теперь под запретом.
— Ага, так прям и раскатал губы… еще скажи, что все девять месяцев дома буду сидеть и пинетки вязать — идея конечно мне нравится, но Милана на такое не согласится, и я на ходу переобувшись, лезу к ней с обнимашками.
— Котеночек, я же за вас беспокоюсь, а вдруг простынешь или животик заболит — из меня валит заботливый муж и отец семейства, но на нее должного эффекта не оказывает.
— Ром, не выдумывай, до города доедем, а потом видно будет — нервировать ее совсем не респект.
И я не я, если не будет по-моему.
Участковый приходит, берет показания, помогаю ему перетащить Трефа в бобик. Тратим на эту возню, чуть больше часа. Уже прикуривая на улице, так невзначай интересуюсь, где можно машину одолжить на время. По счастливой случайности Андрей, это уже по факту знакомства, крайне заинтересован, погонять пару дней на моем мотоцикле. Жмем руки и меняемся ключами, за которыми он любезно сбегал домой.
Очень ревностно отношусь к своему железному другу и даже Скаю не доверяю, а из-за Анимехи пришлось, два раза отдать в чужие руки.
Бросив последние слова про то, что если увижу хоть одну царапину, оторву погоны вместе с башкой, иду в дом.
Милана уже навела порядок и протирает стол прокручивая моей любимой попкой. Закрываю глаза и вдыхаю через нос, впуская умиротворение. Все обошлось. В голове мешается гребаный фарш Что бы я делал если бы они пострадали.
— Люблю — выдыхаю у нее над ушком и обнимаю, с той силой с которой испытываю.
— Я тоже, Ром — поворачивается лицом и садится на стол, а у меня грудак рвет от нежности
— Сильная моя… смелая — шепчу… дышу… целую — Львица моя.
— Тигрица Ром.
— Есть разница
— Еще какая, я же твоя, а ты тигр.
— Логично — соглашаюсь, не вдумываясь в эту милую чепуху и уношу любить свою тигрицу до утра.
Глава 41
Даже в космосе, существует главный убийца романтики — быт.
Мы с Ромой, со скоростью света, перескакиваем через ступени нормального развития отношений.
Я убираю до зеркального блеска, теперь уже нашу квартиру, а он зарабатывает деньги. Приходит поздно ночью, гремит тарелками на кухне, если я встаю, отправляет обратно спать.
Меня смущает только одно. Прошло всего две недели, и столько же мы не занимаемся сексом. Последний раз был дома у ба. Потом мы приехали в город, он в этот же день потащил меня в клинику, убедился что все в порядке. А на следующее утро началась семейная жизнь.
Да, да… без общепринятого штампа в паспорте. Как говорится, прав нет — одни обязанности.
Из всего этого я узнала, что пыль ложится на мебель не раньше чем через пять часов, а на веточке тридцать семь виноградин.
И упрекать его немного неудобно, он же старается для нас. Открывает магазин для продажи деталей на байки. Раньше занимался удаленно, но пришло время расширяться, это я тоже слышу урывками, из телефонных разговоров. Его скупое:
— Малыш, не скучай
ЗАДОЛБАЛО!!
Я обниматься хочу, валяться как раньше по утрам, под его тигриное мурлыканье. А сейчас толком и посмотреть не могу, на то что мне принадлежит. Не по закону, пока, а на правах хранительницы его главного богатства. Малыша.
Себя я больше к кладу не причисляю. У меня на лбу бегущая строка, с вакансией домработница. И занято.
Телефон экраном вверх. Телефон экраном вниз. Бесит. За пол дня ни одного сообщения. Я ему и смайлы, и животик. Даже не прочитано.
А если?
Мало ли красивых девушек вокруг вертится. Я то, вроде, как поймана, сижу в клетке. А есть же другие свободные.
Нервно постукиваю пальцами по столу и не хочу, но представляю, как чьи-то мерзкие ручонки с маникюром лапают моего Ромочку.
Вот прямо сейчас. А я сижу перед дымящимся блюдом клубничного пирога. Который возможно прилетит в наглую кошачью харю, не соизволившую за весь день позвонить.
Чем он так занят? Явно не мыслями о своей почти жене.
И вроде бы чувствую себя хорошо. Вроде бы, что за слово. Ни туда, ни сюда. Даешь определенность.
Беру косметичку и черным маркером старательно вывожу стрелочки. Густо, густо крашу ресницы. Кроваво- матовой помадой делаю губы невозможно заметными.
Короткая кожаная юбка, черные ботфорты на каблуке и свободный свитер. Немного перебор Но-о сам напросился.
Роман Георгиевич вам конец. Под взбесившимися гормонами, меня прям выносит из дома на крыльях ревности. Не дай бог, если застукаю с кем-нибудь.
На площадке натыкаюсь на соседку Настю.
— О, Милана, а ты куда такая нарядная? Рома на свидание позвал? — ехидно щурится.
— Ага, типа того — отвечаю так злобно, что она прижимается к стенке.
Приходится спускаться медленно. Все таки каблуки и все таки я беременна. Убийству — это ни как не помешает. Останусь почти вдовой.
— Конечная пох — выпаливаю таксисту, он минут пять таращится на меня, потом как-то тихо спрашивает
— Девушка, так куда едем? — ну что непонятливый такой, на разборки с обнаглевшим парнем, который совсем забыл что у него есть девушка. С его ребенком на минуточку внутри. Называю адрес, отвинчивая верхнюю пуговицу на пальто. Убираю в карман и прикрываю шарфиком распахивающийся отворот.
Горло сдавливает спазмом, перед входом вижу красную иномарку Олеси.
Да быть этого не может.
Сглатываю застывшую горечь и очень хочу уйти. Конец рабочего дня. Нет машин строителей, занимающихся ремонтом. Никого. Только его бмв и хрен пойми какой марки седан. Даже смотрятся гармонично. Белый и красный.
Я конечно же слышала истории, где от любовниц уходят к женам. Но чтобы так быстро.
У-у-х какой я вам сейчас концерт закачу, Олимпийский обзавидуется. Держись Ромочка крепче. За что ты там держишься. А ну да, за ее троечку наверно, или за шикарные коленки.
А я буду за волосы по кабинету раскручивать, и только пусть попробует рявкнуть, скажу что живот резко заболел. На войне все средства хороши, даже манипулировать малышом. Прости маленький.
На ходу подмечаю, развешанные стеллажи и коробки с запчастями. Скольжу глазами по приоткрытой двери в подсобке, там тоже кроме колес, ничего интересного. Поднимаюсь на второй этаж и без стука распахиваю дверь.
На несколько секунд воцарилось молчание. Олеся первая его нарушила, поздоровавшись, даже как-то дружелюбно, что настораживает.
— Я сейчас не понял, а ты почему в таком виде? — ревностью отдает. Один-один, я тоже на взводе.
— В каком? — делаю вид, что не понимаю.
Рома сидит на краю стола. Слава богу, не держится не за чьи коленки, обтянутые черным нейлоном. Они тоже спокойно лежат одна на одной, и еще раз, слава богу, на приличной дистанции.
Грудь сдавливает, ни с того ни с сего, когда меня под локоток прижимают к себе.
