не очень вяжется с голодным взглядом, скользнувшим украдкой по моему торсу.
— Уйдёшь — буду один, — рявкаю негостеприимно, но в данный момент мне плевать на приличия. Выпроводить бы.
И мне это практически удаётся!
Женя разворачивается, цокает каблуками в заданном направлении и захлопывает дверь… с внутренней стороны!
— Вредно стоять мокрым на сквозняке, — поясняет в ответ на мой немой вопль. — А мы ещё не закончили. Нужно написать Патрику внятный ответ.
— Думаю, «Fuck you» вполне подойдёт. Внятнее некуда.
— Это грубо. Надо как-то помягче. Старые люди, они знаешь какие обидчивые? — Качает она головой, глядя на меня серьёзно и в то же время жалобно. — Маричек, ну пожа-а-алуйста…
Бляха, когда ж ей надоест коверкать моё имя?!
— Две минуты. Мне нужно одеться, — сдаюсь, видя, что Женька не собирается давать заднюю. А я не собираюсь давать пищу её пошлым фантазиям.
Возвращаюсь даже быстрее. Нырнуть в домашние штаны и футболку дело нескольких секунд.
У Женьки, чтоб расстегнуть пуговицы на блузе, времени ушло столько же. И даже лифчик спустить успела, являя моему ошалевшему взгляду тяжёлую грудь. Затейница, мать её за ногу!
— Марик, а ты с женщиной совсем-совсем не пробовал? — лепечет она с жалостью в голосе. — Потрогай хотя бы. Вдруг шевельнётся…
Ага, уже шевелятся. Волосы на затылке!
Мне даже не нужно смотреть в дверной глазок, чтобы узнать, кого опять принесло.
Карма — штука такая, бьёт не в нос, а в сердце.
— Оделась. Живо! — рычу не своим голосом.
— Просто не открывай, — предлагает Женя шёпотом, когда я отшатываюсь от дверного глазка, словно словил глазом пулю.
Гениально, ага. Я этого момента, когда Надя приедет ко мне, как безумец ждал. До последнего не верил, что она мне доверится. А в итоге что?!
Привет, у меня в квартире полуголая баба. Не обращай внимания — у меня на неё не шевелится. Мы как раз проверили!
Убедительно, что сказать. Особенно после всего, что я наговорил…
Подхожу к окну. Смотрю вниз, смотрю на Женьку. Желаемой пары крыльев за её спиной всё ещё не обнаруживаю.
Гадство! Не понимаю, как это? Как это могло вообще случиться?!
Я впервые в жизни не знаю, что делать.
Напряжённо думаю, буквально чувствуя, как меня разрывает от противоречивых эмоций. С одной стороны, Женька, вся такая сексуально-раскованная, с откровенным непониманием масштабов грядущих разборок на невозмутимом лице. И даже на все пуговицы не потрудилась застегнуться, а те, что соизволила — всё криво!
С другой стороны — моё нежелание затевать прятки. Мне нечего скрывать! Даже если это выглядит иначе. А выглядит всё именно так…
Нет, Надя мне не поверит. Сто процентов.
Развернётся и уедет. И никогда не узнает, как сильно я её…
Да бля!
Я слышу, как дверной звонок опять разрывается, и заталкиваю Женю на кухню:
— Замри здесь. И чтобы ни звука. Не то я тебя прикончу. — Протыкаю пальцем воздух у её переносицы.
— Марик, ну это бред же! — упирается Женя, начиная злиться. — Что такого страшного может случиться? Я же не какой-нибудь смазливый пацан.
— Я не шучу, — рявкаю, ещё раз окидывая её взглядом. Нет, за Евгения Женька никак не сойдёт. А жаль. — Дверь оставлю открытой. Как только станет тихо — вали и забудь сюда дорогу. Понятно?
Дождавшись утвердительного кивка, выхожу в прихожую и открываю дверь.
Мне стыдно поднять на Надю взгляд. Стыдно не за то, чего не делал, а за то, что не заручился её доверием, за то, что сам ей не доверял. И теперь подвергаю нас таким испытаниям.
— Я тебя разбудила? — её растерянный голос с виноватыми нотками проходится сталью по сердцу. — Извини, что не предупредила. Мне показалось, что будет круто, сделать сюрприз. Глупая затея.
Я не знаю, что сказать, но по спине у меня идёт волна дрожи, когда Надя ласково обводит кончиками пальцев линию моей челюсти. Меня топит в нежности и ещё ярче точит чувство вины.
— Я не спал, — отвечаю глухо. — Не наговаривай на себя, сюрприз получился… отменный.
Это даже не бумеранг, это… охренеть, как меня судьба поимела!
Я поднимаю взгляд и обжигаюсь слепящим, таким обезоруживающим своей искренностью восторгом, сияющим в её глазах.
И вот её я должен разочаровать?
— Проходи, — я не хочу врать. Не могу. Мерзко с этого начинать.
Забираю у Нади сумку и завожу её в первую же открытую дверь, параллельно пытаясь придумать, как грамотно выйти из ситуации. В мыслях навязчиво крутятся мои же слова про то, что она не будет вечно прощать…
Мне повезло. Реально повезло выторговать не только прощение, но и солидный аванс — Надя сделала то, чего не стала делать ради Солнцева: приехала за мной в чужой город, оставив дом, семью, подругу, оставив всё, чем жила до нашего знакомства… И тут такая хрень…
Упираюсь кулаком в стену и прижимаюсь к нему влажным от холодного пота лбом, удерживая Надю перед собой. В этот момент я так всепоглощающе счастлив, что даже физически не смогу отпустить её. Дышу её одуряющим запахом, тону в податливости её потрясающего тела и до озноба, до ледяного ужаса боюсь представить, как проявит себя её дурной характер, когда Надя поймёт, что мы в квартире не одни.
— Марк, подожди… — Она с улыбкой пытается выскользнуть из моих объятий. — Мне нужно на кухню. Я не знала твоих предпочтений и купила мороженое. Растает же, жалко…
— Я люблю тебя, — выпаливаю и сразу же запечатываю ртом её губы, впервые целуя кого-либо так крепко и отчаянно.
— Ну ты и засранец, Марик! — врывается вспышкой в мой затуманенный мозг. — Я к тебе пришла за помощью как к человеку, вывалила все женские секреты по дружбе, а ты… Ты… Ты даже не гей!
Тишина в комнате звенит как стеклянные осколки после взрыва.
В ярком свете, льющимся из окна, лицо Нади белое как воск. Смотрю и чувствую, как у меня самого кровь резко отливает вниз. Кажется, тело выше солнечного сплетения немеет полностью.
— Да с хрена ли я должен быть геем?! — рычу, едва ворочая языком. — Когда я такое говорил?!
Произношу и сразу вспоминаю. А ведь, и правда, говорил что-то такое…
— Итак, девушки у тебя нет?
— Нет. Но это не значит, что она мне нужна, понятно?
Вспоминаю и понимаю,
