в нем.
Это ужасная попытка пошутить. Он долго стоит лицом ко мне, а потом медленно поворачивается, протягивая руку, чтобы помочь мне подняться с пола.
— Если ты хочешь этот дом, мы его получим, — говорит он мне, в обычной манере. Но я хочу не только дом.
Я стою и смотрю на человека, которого люблю, на его лицо, снова ставшее безучастным, и мне хочется сказать ему, что я буду жить где угодно, если он перестанет так на меня смотреть, если у меня будет еще хоть один день, когда он сможет просто быть со мной самим собой, а не строить все стены заново, которые у него есть, после того как он их разрушил, сам того не желая. Я не хочу чувствовать, что каждый раз, когда мы вместе, я цепляюсь за каждую секунду, потому что никогда не знаю, когда у меня будет еще одна.
— Это тот самый, — тихо говорю я ему, и снова я говорю не только о доме. Я стою и смотрю, как он застегивает пуговицы на рубашке, и мне так хочется подойти к нему, что становится больно. Я хочу поцеловать его, провести руками по его волосам и сказать, как сильно я его люблю, и я проглатываю все это вместе с болью, пылающей в моей груди. Я заставляю себя улыбнуться и наблюдаю за тем, как он выпрямляется, возвращаясь к той осторожной версии себя, которую я знаю гораздо лучше, чем хочу.
— Ну тогда я позвоню риелтору. — Левин улыбается, но улыбка не достигает его глаз. — Ты должна написать Изабелле. Мы все должны сходить на ужин, чтобы отпраздновать.
— Звучит мило. — Я выхожу за ним из комнаты и тянусь за телефоном, но сердце не на месте. Мне должно хотеться праздновать, но сейчас я этого не чувствую.
Я не знаю, как сделать все это терпимым. Я не знаю, как провести остаток своей жизни, живя ради мгновений между ними, когда Левин забывает, как сильно он ненавидит себя за все, в чем себя винит. Я не знаю, как устроить жизнь для нас обоих.
Я не знаю, как любить того, кто забыл, как это делается.
14
ЛЕВИН
На следующий день после того, как мы с Еленой договорились о доме, меня снова вызывают в штаб-квартиру Королей, чтобы встретиться с Коннором и Лиамом, а также с Найлом. По тону голоса Коннора я подозреваю, что хороших новостей не будет, но я рад, что у меня есть время собраться с мыслями.
Я знаю, что Елена расстроена тем, насколько я отстранен с прошлого дня. Я чувствую, как это исходит от нее, как бы она ни старалась это скрыть. Такое ощущение, что мы два человека, запертые в бесконечной битве с самими собой: я — со своей затянувшейся виной и горем, а она — со своей потребностью взять на себя ответственность за ситуацию, в которой мы оказались. Она твердо решила не винить меня, и какая-то часть меня желает, чтобы она это сделала.
По крайней мере, тогда мы были бы на одной волне в этом вопросе.
Эта встреча дает мне возможность сосредоточиться на чем-то одном, на работе. Возможно, я не смогу защитить Елену от самого себя, но я могу сделать все возможное, чтобы защитить ее от затянувшейся угрозы со стороны Диего, и я намерен сделать именно это. В прошлый раз я не заметил угрозы. Я был самодоволен, уверен, что знаю, что меня ждет в будущем. Теперь я догадываюсь, что меня ждет, и намерен быть к этому готовым. Он и близко не подойдет ни к ней, ни к нашему ребенку, если мне есть что сказать по этому поводу. Бостон должен был стать для нее безопасным местом, и я собираюсь сохранить его таким, хоть убейте меня.
У Коннора и Лиама серьезные лица, когда мы с Найлом входим в дом. Я чувствую, как Найл напряжен, когда он стоит рядом со мной, и я знаю его достаточно давно, чтобы понимать, когда он злится. Он долгое время служил королям, гораздо более тесно, чем я, и я знаю, что он боится за свою семью, как и я за Елену и нашего будущего ребенка.
— Что вы знаете? — Требует Найл, как только мы оказываемся в комнате, даже не удосужившись присесть. — Я хочу знать, что происходит.
Лицо Коннора напрягается, как будто он собирается огрызнуться на Найла за его тон, но Лиам поднимает руку, бросая на брата пристальный взгляд.
— Диего в ярости, — осторожно говорит Лиам, — как мы и предполагали. Судя по тому, что мы слышали, он считает, что его обошли с браком Левина и Елены.
— Значит, я полагаю, что твои следующие слова будут о том, что он решил покончить с потерями и сосредоточиться на чем-то другом? — Едко спрашивает Найл, прежде чем я успеваю вставить хоть слово. Я не уверен, что когда-либо видел его таким злым. Его руки скрещены на груди, челюсть сжата, он смотрит туда-сюда между двумя братьями, один из которых — его лучший друг. Но сейчас, я могу сказать, он не тот человек, который разговаривает с другом.
— Просто присядь, — резко вмешивается Коннор. — Мы ничего от тебя не скрываем, Фланаган. Мы знаем, что ты беспокоишься о том, что это значит для Изабеллы. Так же, как мы знаем, что Левин беспокоится за Елену, хотя если бы он держал дистанцию с ней, возможно, все это было бы проще.
Я сужаю глаза.
— Мы так и будем вечно повторять старое, или…
— Если бы я смог выдать ее замуж за кого-то с реальным влиянием…
— Ладно! — Лиам хлопнул ладонями по столу, покачав головой. — Что сделано, то сделано. Елена и Левин женаты. Ничего не изменить и не переписать. Теперь нам придется с этим смириться. — Он смотрит на меня, его плечи расправляются, когда он берет разговор на себя, игнорируя убийственный взгляд брата. — Диего принимает это на свой счет. Он не хочет, чтобы Сантьяго продолжал торговать с нами и набирал силу, которая может быть использована против него, но это нечто большее. У него из-под носа увели обеих дочерей, и то, что это сделали люди, работающие с теми же фракциями, что и Сантьяго, — соль на его рану. Здесь много слоев. — Он сжимает переносицу, выглядя усталым. — Он считает, что люди, работающие с нами, специально отказали ему в обеих дочерях Сантьяго, как дополнительное оскорбление, чтобы добавить к тому, что мы вступаем в союз с Сантьяго,
