как мой член пульсирует от ее желания.
— Я понятия не имею, что произошло в ту ночь, когда мы целовались. — Она прикусила губу. — Но я была бы лгуньей, если бы сказала, что не рада, что это произошло.
Я провел пальцами по ее животу, синие синяки над бедрами больше не преследовали меня, а наоборот, я наслаждался этим зрелищем. Знание того, что ей нравятся следы, которые я оставляю на ее теле, давало мне свободу наконец-то быть честным с самим собой — признать, что для меня нет ничего прекраснее, чем десятки следов обладания, которые расцвели на ее плоти.
— Я мог бы сделать гораздо хуже, чем это, — сказал я, проводя пальцем по фиолетово-синему пятну. — Я мог бы причинить тебе боль.
— Я доверяю тебе, Ной.
— Ты доверяешь мне? Даже после того, как я рассказал тебе, как я причинил боль своей жене?
— Бывшей жене.
Полуулыбка скривилась на моих губах.
— Формальности.
Она приподнялась на локтях, ее густые рыжие локоны рассыпались по плечам и спине.
— Не знаю, как ты, но, если бы простой поцелуй между нами был способен заставить нас обоих окунуться в это влечение, которое мы испытываем друг к другу, я бы рискнула всем, чтобы увидеть, что произойдет, когда мы отдадимся ему.
Я прикоснулся к ее щеке, проведя большим пальцем по блестящей нижней губе.
— Даже если этот риск в итоге разрушит тебя?
— И тебя.
— Нет. — Я слегка покачал головой. — Я уже разрушен, Сиенна.
— Все в порядке. — Она положила ладонь поверх моей, которая все еще касалась ее щеки. — По крайней мере, тогда тебе нечего терять.
— Может быть, я больше не забочусь о себе. — Я расстегнул ее шорты, мучительно медленно спуская молнию вниз, стараясь как можно чаще касаться ее обнаженной кожи. Мне хотелось, чтобы она осознавала каждое прикосновение, каждый поцелуй, каждый вздох. Хотелось, чтобы я опьянял ее так же сильно, как она поглощала меня.
Сиенна
Это была информационная перегрузка.
Честно говоря, я почти не удивилась, когда он сказал мне, что уже был женат. Ной был красивым мужчиной, от которого исходило ощущение загадочности. Он был чертовски соблазнительным, что ни одна женщина не смогла бы его проигнорировать.
Ревновала ли я из-за того, что он был женат? Да.
Была ли я счастлива, узнав, что он разведен? Да, блядь.
Я была эгоистичной девчонкой и полностью очарована им. Даже после эпического провала, которым стал мой день, когда Окли разыграл папарацци и выложил мою фотографию, которую никто не должен был видеть — все, о чем я могла думать, что я хочу быть с Ноем.
После того, как Сайлас ушел тем утром искать Окли, Спенсер остался дома со мной. Но я ненавидела это. Я не могла смотреть ему в глаза, не думая о той картине, которую он видел. Чувствовала себя совершенно голой и смущенной и предпочитала оставаться в своей комнате большую часть дня. Плакала. Жалела себя. Пряталась.
С другой стороны, по крайней мере, никто не мог видеть, с кем я была, когда он делал снимок, но я была уверена, что Спенсер догадался бы, если бы я дала ему, хоть малейшую зацепку. Окли, вероятно, кричал бы об этом с крыш, но, по крайней мере, у него не было никаких доказательств, а значит, я могла отрицать это. Меньше всего мне хотелось, чтобы Ной был втянут в дерьмо, которым была моя жизнь. И я была уверена, что, если Ной узнает о том, что сделал Окли, он убьет его… прямо перед тем, как уехать, навсегда вычеркнув себя из моей наполненной драмами жизни. Это было то, чего мне хотелось. Я не хотела, чтобы Ной уходил. Не сейчас, когда его поцелуй превратил меня в угли, а его прикосновения воспламенили мое тело.
Как сейчас.
Я затаила дыхание, когда он расстегнул молнию на моих шортах, его пальцы прошлись по моей плоти.
— Подними бедра, малышка.
Мое тело уже стремилось к разрядке, а Ной лишь едва прикоснулся ко мне. Один только взгляд в его глаза завораживал меня. Голубой оттенок был идеальным, но я больше не была уверена, что именно цвет делает его глаза такими гипнотическими. В них была такая интенсивность, что трудно было отвести взгляд, в них отражалось что-то такое, что заставляло меня чувствовать, будто я знаю его. Как будто я знала его всю свою жизнь. Все началось с поцелуя, и теперь я была здесь, не желая ничего, кроме как утонуть в глубине его глаз и позволить сапфирам поглотить меня.
Ной стянул шорты с моих бедер и спустил вниз по ногам. По сравнению с его прикосновениями, джинсовая ткань казалась грубой на моей плоти. Даже белые кружевные трусики раздражали мою кожу, и я извивалась на простынях, наблюдая, как он стягивает через голову рубашку. Его тело было подтянутым и накаченным во всех нужных местах, сексуальность исходила от него чувственными волнами, которые тянулись ко мне. Притяжение между нами было осязаемой нитью, обвивавшей мое горло, от чего невозможно было дышать, потому что мое тело больше не нуждалось в воздухе. Оно нуждалось в нем.
Я нуждалась в нем.
Ной целовал мою ногу, его руки были чуть выше его губ, пока он не достиг вершины моих бедер, прижавшись губами к моим кружевным трусикам. Это был экстаз и кокаин в одном прикосновении, в одном поцелуе, в одном единственном моменте с ним. Казалось, он не торопился, когда он зацепил пальцами края моих трусиков, медленно стягивая их вниз по моим бедрам и ногам, его пальцы нежно касались моей кожи. Когда трусики соскользнули с моих ног, Ной бросил их на пол, прежде чем прикоснуться к моему телу, и моя спина оторвалась от матраса.
— Мне нравится голая киска, но я хочу, чтобы твою украшал тот же оттенок, что и твои волосы.
Я выгнула бровь.
— Больше никакой эпиляции?
— Больше никакой эпиляции. Пока я тебе не разрешу.
Я облизала губы.
— Хорошо.
— Отлично. Теперь мне нужно, чтобы ты лежала спокойно.
Я так и сделала. Я не шевелилась, наблюдая, как он подошел к комоду и достал два кожаных ремня.
Мое сердце бешено колотилось.
— Что ты…
— Шшш. Я с тобой.
Затаив дыхание и с сердцем, готовым вырваться из груди, я с любопытством наблюдала, как он двинулся к кровати, обхватив пальцами мою лодыжку. Он обвязал ее кожаным ремнем, затягивая пряжку до тех пор, пока она не защемила мою кожу.
