— Хорошо. Прямо сейчас сделаю. — согласилась Тамара.
Она набрала телефонный номер и защебетала:
— Лидочка? Здравствуй, это Тамара. Лидочка, я звоню сказать, что нашла великолепную должность для твоей племянницы. Зарплата пока не высокая, но я уверена, что через месяц ее увеличат. Ой, ну, что ты… Не нужно благодарности. Ты ведь знаешь, как я к тебе отношусь? Для тебя все что угодно сделаю.
Что ты! Что ты! — Тамара начала отмахиваться свободной рукой на предложение собеседницы, — Даже не смей предлагать! Какие деньги? Мы же с тобой подруги. Я только из уважения к тебе так старалась… ну, хорошо, будешь должна, если тебя это успокоит, согласна…. Раз ты не можешь принять безвозмездную помощь. Придешь ко мне в гости с коробкой конфет, поверь, этого будет достаточно.
Да, перестань ты, Лидочка! Хватит уже благодарить. — Тома скривила рожу телефонной трубке и закатила глаза под лоб, давая понять Евгении, что знакомая ей порядком надоела, — Кстати, дорогая моя, а я тоже хотела тебя кое о чем попросить. Та девушка, которая помогла устроить племянницу, очень нуждается в твоей помощи. Конечно профессиональной! Да! Ей нужен развод. Очень срочно…. Когда можно подъехать?… Отлично! Я прямо сейчас к тебе с ней и подъеду. … Разумеется без мужа. Зачем нам муж? Все. Целую! — Тамара скривилась и показала телефону язык. Потом повернулась к подруге и скомандовала, — Ну, что, поехали за паспортами и свидетельством о браке. Надеюсь, твой суженый, не возит паспорт с собой?
— Нет. Он дома, в бельевом шкафу лежит. — отчиталась Женя.
— А где же ему еще лежать. — вздохнула Тома. — Излюбленный тайник русских женщин. Поэтому когда воры проникают в квартиру, они первым делом заглядывают в белье. Ох! — подруга вздохнула, — Если бы ты знала, на что ты меня подбиваешь. Племянница Лидочки, девица еще та. Ни на одном рабочем месте больше месяца не задерживалась. И умная девушка, и профессионал отличный, а язык, как жало. То поругается с клиентом, то стакан воды в лицо коллеге выльет, с одной подралась, а однажды серьезные документы в порыве гнева порвала на мелкие клочки. Лидочка меня уже месяца три просит куда то эту сумасбродку устроить. Но я же специалист своего дела. — горделиво задрала голову Тома, — Мне поэтому и платят такие деньги, что я подбираю хороших специалистов. Заметь, именно хороших! — она сделала ударение на последнем слове, — А теперь придется взять грех на душу… Потом буду долго оправдываться и делать вид, что я ничего не знала и даже такие профи как я могут ошибаться.…
В общей сложности в ЗАГСе они пробыли минут двадцать пять, максимум. Развод занял пять минут, и двадцать Тома обсуждала с Лидочкой общих знакомых. Оказалось, что ее услугами воспользовались практически все. Осталась единственная стойкая пара, живущая в браке около шести лет.
— Ничего, еще не вечер. — сообщила Лида. — Седьмой год — переломный. Так что думаю, скоро и они ко мне обратятся.
— Пошли что ли отметим начало твоей свободной жизни. — предложила Тома, когда они пробрались сквозь толпу возбужденных, нарядно одетых родственников, прихорашивающихся невест и нервных женихов, ожидающих в холле своей очереди. — Счастливые. — кивнула на них подруга. — Они еще не знают, что их ждет впереди…
Женя понуро плелась следом.
— Том, — позвала она подругу. — первым делом надо бы вещи собрать.
— Да сколько у тебя тех вещей. — отмахнулась Тамара, — Это дело тридцати минут. Я так понимаю, к родителям ты не вернешься?
— Разумеется, нет. Возможно, найду общежитие. Кстати, несколько учителей из нашей школы так живет. Пойду к директрисе. Объясню ситуацию…
— Даже не вздумай. Можешь на первых порах пожить у меня. — предложила Тамара. — Нечего распространятся о личной жизни в школе. Хочешь лишний раз порадовать народ?
— Спасибо. — расплылась в улыбке Евгения.
Поддержка подруги ей никак не помешает. Вернее наоборот, только поможет в тяжелое время. А то, что последующие дни станут для нее тяжелыми, Женя не сомневалась. Спонтанная идея развестись, воплощенная в жизнь, желаемого облегчения не принесло. Штамп в паспорте не привнес никаких изменений в чувства Евгении. Не так то просто избавиться от любви к мужчине, особенно, если она была такой сильной и безоблачной.
Евгения сделала для себя неожиданный вывод. Сейчас она еще больше любит Виталика. Накал страстей, неожиданный поворот событий, другая женщина, разговор о ребенке, шелковое темно синее белье в спальне соперницы, капли для повышения потенции, дорогой мужской костюм, выдаваемый за дешевку, ложь, обязанности домработницы — каламбур, набор ничего незначащих фраз и слов для несведущего… Для Жени каждая буква имела значение. Каждое слово добавляло в ее чувства свой, неповторимый оттенок и она понимала, что сейчас, любит Виталика как никогда доселе. Чтобы понять НАСКОЛЬКО ты любишь — нужно ощутить боль потери, пройти через ад душевных мук, упасть на самое дно одиночества и попытаться возродится из горстки пепла, в которую тебя превратила страсть. Евгения прекрасно осознавала, что ее ад еще впереди и то, что на данный момент творится у нее в середине — только самое начало долгого и неимоверно трудного пути. Она хотела избавиться от любви? Глупая! Своими действиями Женя еще сильнее притягивала ее …
— Господи! — вопила Тома, глядя как Женя складывает чемодан. — Ну, зачем тебе тряпье? Неужели ты его собираешься носить? Нет слов, сплошные выражения, и… все нецензурные. — охала она, бегая вокруг Евгении, — Ты — моя самая любимая, самая лучшая подруга, но извини за резкость, одеваешься, как баба с базара, да и то, там такие разодетые экземпляры встречаются, что нам с тобой и не снилось.
Не могу без слез смотреть на твою одежду! Кто? Кто надоумил тебя купить вот это бордовое вязанное платьице с круглым воротничком? — она схватила трикотаж и трясла им перед носом у Жени. — Или вот этот, серый, нет, грязно — замурзано — серый костюм. Ужасный покрой, не подчеркивает фигуру, да, их, наверное, после войны носили, и то только потому, что ничего другого отсталая промышленность не выпускала.
— Мама… — пролепетала Евгения.
— Что мама? — спросила Тома.
— Мама посоветовала купить. — пояснила она.
— Точно! Как я могла забыть. — хлопнула себя ладошкой по лбу подруга. — Вкус твоей мамочки «безупречен». То, что она советует можно одевать только в деревне и то, Богом забытой. — Да ты вспомни, я еще в институте тебе мини юбки одалживала, потому что в том, что ты покупала со своей мамашей, выходить в приличное общество категорически воспрещалось! Тебя бы засмеяли. Вот, вроде, и мозги у тебя есть, и сама ты симпатичная, но вещи…. Я вообще удивляюсь, как Виталик на тебя внимание обратил?
