- Плохо тебе? - почувствовала её настроение Виноградова.
Катя молчала, а Виноградова пальцами по столу побарабанила, за ней наблюдая.
- В Питер поедешь? У Миши там некоторые проблемы, надо встретиться кое с кем. Договориться. Чтобы он смог сосредоточиться на открытии ресторана в Москве.
Катя нервно сглотнула и кивнула.
- Поеду.
- А в Иркутск потом?
Катя губы облизала.
- И в Иркутск поеду.
- Сбежать пытаешься?
- Пытаюсь устроить свою жизнь. Новую. Если она будет в разъездах... Сейчас я не против.
- Договорились. Но не жаловаться потом, - с улыбкой предупредила её Юлиана, а Катя заверила:
- Не буду.
А вот родители не уставали жаловаться. Даже ругаться пытались. Им никак не нравилась её новая работа, но Катя упрямо молчала, и этим, кажется, их напугала. Уехала в Иркутск, через неделю после возвращения из Питера, на ворчание отца отмолчалась, а мама вдруг его одёрнула, а потом они о чём-то зашептались на кухне. И Катя только услышала:
- Пусть едет. Ты что, не видишь, что с ней происходит? Только поругаться с ней хватало. Выросла она, Валера. Отпустить её надо.
- Деловая больно стала, - всё же не удержался от упрёка отец, но спорить не стал, и через два дня Катя улетела в Иркутск.
- Вот такая у меня теперь работа, папа, - говорила она время от времени отцу, а тот только хмурился.
- Но ты сама довольна? - начинала выпытывать у неё мама.
- Это интересно, - сознавалась Катя. - Поначалу очень непривычно было, я боялась всего, а сейчас уже отношусь ко всему спокойнее. Я просто делаю свою работу, стараюсь.
Но самым большим событием стал всё-таки переезд с квартиры родителей. Сама бы Катя на такой шаг, скорее всего, ещё долго бы не решилась, да и родители наверняка бы в позу встали, но получилось так, что троюродная сестра Елены Александровны собралась к сыну в Америку, с внуками пожить ей захотелось, а на кого оставить свою квартиру - не знала. Сдать незнакомым людям не решалась, а знакомых и родных, свободных и желающих на год переехать, не находилось. До тех самых пор пока Катя не сказала:
- Я перееду.
Отец на неё тогда уставился негодующим взглядом, Катя застыла, поражённая собственной смелостью, готовилась к тому, что сейчас скандал грянет, но Валерий Сергеевич, после недолгого размышления неожиданно кивнул.
- А что? Присмотрит за квартирой твоей, - обратился он к родственнице. - Катерина у нас человек ответственный, и может мотаться поменьше станет.
Катя с матерью переглянулась, тут же раскусив отцовский план. Ему легче было отпустить её жить на соседнюю улицу, чем постоянно в командировки провожать.
- Ты ведь понимаешь, что квартира чужая? - учил он её. - Нужно отнестись со всей ответственностью, нужно следить, быть аккуратной.
Катя одежду свою в чемодан укладывала, улыбнулась и пообещала:
- В ближайшее время никуда не поеду. В Москве работы много.
Валерий Сергеевич губами пожевал, недовольный тем, что его манёвр так быстро разгадали.
- Вот и хорошо... что много.
Катя подошла к отцу, обняла его и в щёку поцеловала. А после начала ему рассказывать про Мишин ресторан, чтобы отвлечь от печальных мыслей. А рассказать было что: и про Мишины идеи, и про грандиозные планы, про поставщиков и спонсоров, а главное про бухгалтерские дела, в которых отец лучше всего разбирался.
Но конечно никому, особенно родителям, Катя не призналась, насколько рада из родительского гнезда вырваться. Наверное, плохо так думать, но она, оказавшись в квартире тётки, одна, в первые дни просто упивалась свободой. Только тогда начала до конца осознавать, что жизнь её на самом деле меняется, и скорее всего безвозвратно. Она, наконец, становится взрослой и самостоятельной. Удивительно, но факт. Катя Пушкарёва - взрослая женщина.
Квартира тёткина, по сути, небольшая, две комнаты всего, но габаритами впечатляла - и кухня огромная, и потолки высокие, настолько, что шкафы книжные от пола до потолка в глаза почти не бросались. И всюду книги, книги... Покойный тётушкин муж был профессором медицины, и хоть умер он довольно давно, в квартире по-прежнему витал запах великих знаний. Тётушка старательно поддерживала память о муже и старалась в обстановке ничего не менять. Катя в квартире этой бывала редко, но несмотря на это, была уверена, что за последние пятнадцать лет в этих комнатах ничего не поменялось. Мебель вся тяжёлая, добротная, практически антиквариат, и книги на полках очень солидные, целая полка отдана под раритетные издания. Ничего удивительного, что тётушка не захотела пускать никого чужого, за всем этим нужен был присмотр, а ещё уважение и неослабевающее внимание. И Кате нравилось подходить к книжным шкафам и пальцем по потускневшим от времени корешкам книг проводить, какое-то особое чувство появлялось, причастности к чему-то важному.
- Ничего себе, - присвистнул Миша, когда Катя в первый раз пригласила его в гости. Книжные полки разглядывал, закинув голову назад, потом рискнул к святому прикоснуться, осторожно взял в руки один из старинных фолиантов. - И сколько ты здесь будешь жить? Долго?
- Не знаю. - Катя в комнату вошла и поставила на стол поднос. Принялась разливать чай. - Пока договорились на год, а дальше видно будет.
Борщёв кинул на неё заинтересованный взгляд.
- А ты раньше одна не жила?
- Нет, - созналась Катя, а Миша заулыбался.
- И как тебе?
- Самостоятельная жизнь?
- Да.
- Мне нравится.
Он рассмеялся.
- Я за тебя рад.
Иногда Катя ловила на себе пристальные взгляды Борщёва. Он порой засматривался на неё, наверное, думал, что она не замечает, а Катя и правда предпочитала в такие моменты отвернуться. Сама не знала почему. То, что она Мише нравится, становилось очевидным. Они много времени проводили вместе, Катя всячески помогала ему с открытием ресторана, они даже дважды ездили вместе в командировки, и там практически сутками не расставались, и Миша не раз пытался сделать первый шаг, и уже решился бы, если бы она его не отталкивала. В последний момент понимала, что сейчас произойдёт, и переводила всё в шутку, либо уходила, как могла, избегала важного разговора и признаний. И ведь не могла сказать, что Миша ей не нравится. Он был очень добрым, отзывчивым, спокойным, даже симпатичным, Катя искренне так считала. С ним было очень просто, он всегда старался её понять, он не впадал в раздражение, всегда оказывался рядом, когда бы он ей не понадобился. И врать он, кажется, вовсе не умел. Он был полной противоположностью Андрея Жданова, и этим её не устраивал. Катя невероятно злилась на себя из-за того, что не может ответить Мише взаимностью. Он ей нравился, но ответить ему взаимностью никак не могла.