Ознакомительная версия.
Чуть отстранив меня, он начал двигаться к Язычнику. Я схватила его за руку – «не надо, родной, ты убьешь его, а как же я?!».
Он остановился, но еще тяжело и неровно дышит. А я плачу.
Я плохо понимаю, что происходит дальше. Я сижу на диване рядом с мужем и что-то пью. Даже не знаю – чай, воду или опять виски. Вижу, как уводят Язычника – в наручниках. Слышу, как меня о чем-то спрашивает Олег Георгиевич, но отвечает за меня муж. Какие-то парни что-то смотрят на столе, кто-то входит и выходит, а я все сижу, сжимая в руках чашку.
Неожиданно я чувствую, что могу говорить, и поднимаю глаза от чашки:
– Как?
– Мне позвонил Стас, – тут же отвечает муж. Он повернулся и, отыскав взглядом кого-то, негромко окликнул: – Стас!
Мое сердце бешено колотится, я боюсь поднять глаза, но знаю, что должна. Медленно, словно через силу, я все-таки смотрю на подходящего к нам Стаса. И молчу.
Он присаживается рядом с нами на диван и спокойно спрашивает меня:
– Ну, как ты?
Поспешно кивая, я шепчу:
– Ничего, нормально.
– Расскажи ей, Стас, как все было. – Муж осторожно притягивает меня к себе, и я кладу голову ему на плечо. При этом получается, что смотрю я на Стаса. А он начинает рассказ. Иногда его дополняет мой муж, и хоть рассказывать они совершенно не умеют, из их сбивчивых слов я все равно представляю все очень живо.
Стас ждал меня на раскопе и делал вид, что решает какие-то строительные проблемы. Шутил, разговаривал с Мариной, заглядывал в камералку, рассматривал последние находки, при этом делал вид, что занят, а сам ждал меня. Он сказал об этом скупо: «Я тебя ждал» – но при этом его взгляд был таким… В общем, я поняла, как он меня ждал . Потом он начал звонить мне на мобильный. «Первый раз я позвонил в двадцать пять минут первого». Но мой телефон к этому времени уже был выключен. Он попробовал еще. «Я начал тебе названивать, но телефон был выключен». Стас разозлился и решил, что я опять обманула его, и позвонил мне домой. «Я позвонил на домашний телефон, чтобы узнать, где ты». Представляю, как он злился, но муж ответил, что я ушла на раскоп, причем уже давно, и предложил перезвонить мне на мобильный. Стас опешил и, может быть, даже растерялся на какое-то мгновение, поэтому мужу в тот момент говорить ничего не стал. А муж удивился, что Стас мне звонит домой, он был уверен, что мы на раскопе должны встретиться. «Я сам позвонил тебе на мобильник, потому что узнал Стаса, и хотел тебе сказать, что он тебя ищет, но мобильник был вырублен». И тут Стас снова позвонил на домашний телефон. Он решил, что мужу все-таки нужно сказать, что что-то тут не то – куда я могла пропасть? Муж собрался в считаные минуты и приехал на раскоп. В это время Язычник позвонил первый раз.
Их рассказ был прерван миловидной немолодой женщиной в белом халате. Я даже не сразу поняла, что это врач, но оказалось, что это Олег Георгиевич вызвал медиков, когда увидел мою окровавленную руку. Женщина решительно размотала тяжелое полотенце и сочувственно покачала головой.
– Очень жаль, конечно, но рубашечку придется испортить окончательно, – она говорит хоть и сочувственно, но весело и смотрит на меня, как бы ожидая разрешения «испортить рубашечку».
Я киваю:
– Давайте, чего уж теперь.
Ловкими быстрыми движениями она разрезает ножницами мою многострадальную побуревшую рубаху, обнажая руку и плечо. На мгновение мне становится неловко, а впрочем, это всего лишь плечо.
Я перевожу взгляд на свою руку: кровь все еще сочится, как-то особенно ярко выделяясь на светлой коже. Краем глаза вижу, что муж, нахмурившись, внимательно и обеспокоенно смотрит на рану, а Стас, резко дернув головой, отводит взгляд от моего плеча. Прости, Командир…
Доктор, осмотрев мою рану, снова качает головой, потом, не говоря уже ни слова, делает укол и только после этого начинает обрабатывать все еще кровоточащие полосы. Мне больно, слезы непроизвольно выступают на глазах, и, чтобы не разреветься, я прошу:
– Рассказывайте дальше.
Когда Стас выслушал мою просьбу позвонить Максиму и сказать, что ключ у соседей, он, конечно же, сразу понял, что я имела в виду, тем более что муж стоял рядом и было понятно, что ни о каких ключах от дома речь просто не идет. «Мы приехали бы еще быстрее, но ребята уже закончили работать к тому времени, и нам пришлось искать адрес Максима или Сережи через Олега Георгиевича». Конечно, они позвонили ему, и к Сергею приехали уже все вместе.
– Представляешь, Ксанка, – Стас, увлекшись, называет меня этим именем при муже, – мы ведь думали, что сосед Сергея, возможно, выведет нас на кого-нибудь из секты. Мы приходим к Сергею домой и спрашиваем: где, мол, твой сосед живет, что в секту вас с Максимом затягивал? А он отвечает, что здесь, мол, и живет, на нашей лестничной клетке. Пойдем к нему, говорим, спросим кое-что. Выходим из квартиры и по пути уж интересуемся: как, дескать, зовут-то его, соседа твоего, чтобы повежливее обратиться? – Я вижу, как улыбается Стас, и чувствую, мой муж тоже усмехнулся. Видимо, и правда их это развеселило. – А Серега отвечает: Николай Алексеевич Воронин. Я чуть не упал.
Они смеются.
– А дальше было совсем просто. – Это уже муж продолжает рассказ. – Дома его не оказалось, хоть мы и входили со всеми предосторожностями: а вдруг ты там? Но дома никого не было.
– А как же вы входили, – я чувствую какое-то противоречие, – если никого дома не было?
– Дверь сломали, – отвечает муж, – с нами же Олег Георгиевич был, так что почти законно.
– Сломали дверь? – я на мгновение даже забываю о боли. И вижу, как улыбается женщина-врач. Видимо, ее тоже увлекает рассказ.
– Ну, не то чтобы совсем сломали… – Легкомысленность тона, с которым мужчины говорят о сломанной двери, меня просто поражает. – Скажем так – открыли. Замок, правда, немного повредили.
– Кошмар, – качаю я головой, – а дальше?
– А дальше Сергей сказал, что у Воронина есть магазин и что он может быть на работе. И мы приехали сюда.
– Пришлось только немного подождать, пока ребята подтянутся, – подхватил Стас, – но я как раз с ним по телефону разговаривал, так что времени немного было. Ты лучше скажи, как тебя сюда занесло?
– За пряниками зашла, – говорю я, – к чаю.
Доктор уже закончила свою работу. Перевязав мою руку, она заглянула мне в глаза, пощупала лоб, проверила пульс.
– Вы неплохо держитесь, – сказала она мне, – но вам лучше лечь в постель, сейчас я сделаю еще один укол, а в понедельник – на перевязку. Понятно?
Она ловко и совсем не больно колет и, напомнив еще раз, что «вам лучше лечь», уходит.
Ознакомительная версия.
