— Я?! — изумилась девушка.
Ирина Генриховна метнула на мужчину яростный взгляд, но было уже поздно. Пришлось все объяснять.
— Это ведь Кирилл сломал тебе руку, — призналась она. — Он вовсе не падал на тебя, а просто взял тебя за руку и вывернул ее. Ты не должна его винить в этом, это был не он, он был не властен над своим телом.
— И он заставил меня забыть об этом? — догадалась Татьяна. — Я же с самого начала поняла, что что-то не так. Я спрашивала его об этом, но он мне не признался! Он сказал, что он никогда бы не смог нарушить своего обещания не гипнотизировать меня против моей воли!
— Он тебе не признался, потому что он сам этого не помнит, — объяснил Руслан. — После того, как вещество выведено из организма, в памяти почему-то не остается никаких воспоминаний об этом сумасшедшем периоде. Это очень удобно, позволяет избегать ненужных вопросов. Но из-за того происшествия с тобой нам пришлось прервать операцию. Мы снизили уровень этого вещества настолько, чтобы Кирилл снова стал человеком, заставили его лишить тебя памяти, а потом продолжили операцию. И как итог — вы оба ничего не помните.
— Действительно, очень удобно, — проворчала девушка и потерла сломанную руку. Ее ошеломила новость о том, кто был причиной ее травмы, но не настолько, как должна была. Видимо, подсознательно она еще раньше обо всем догадалась, и теперь ее догадки подтвердились.
— Вот, в принципе, и все, что мы можем рассказать тебе о Кирилле. Объяснить, почему он такой, какой он есть, — закончил мужчина.
— Нет, это еще не все, — возразила Татьяна. — У меня еще куча вопросов. Например, почему Кирилл, когда выпьет, становится… м-м… более человечным?
— Об этом можно только догадываться. Возможно, алкоголь на время усыпляет это его змеиное начало. А может, причина в другом. Об этом мы ничего не знаем.
— Я так и не поняла, в данный момент эта змейка живая или нет? Я ведь видела ее здесь, и она совсем не походила на браслет.
— На самом деле она никогда не была браслетом. Просто после проведения ритуала змейка лишается всех своих сил, которые она отдает своему носителю, поэтому она становится неподвижной, и для удобства ее используют в качестве браслета, чтобы повсюду носить с собой. Но иногда, пару раз в месяц, ночью, она оживает и уползает от своего владельца. Он в это время впадает в глубокий сон, его невозможно разбудить, он ничего не чувствует. Потом змейка возвращается, и все приходит в норму.
— А зачем она уползает?
— Молока попить! — не выдержала этих расспросов женщина. — Ну откуда мы знаем, зачем она уползает? Что мы вообще понимаем в этой туземной магии, во всем этом шаманстве? Мы живем с этим, свыклись с этим. Кому рассказать — не поверят, а нам пришлось поверить в это. Но несмотря на все это, мы до конца ничего толком не знаем. И это блюдце с молоком — не более, чем суеверие. Ведь змеи любят молоко, вот пускай она и пьет его, только бы мой сын был жив!
— Значит, ему больше ничем нельзя помочь, и он останется таким на всю жизнь? Современная наука не может изменить положение вещей?
— Современная наука! — презрительно фыркнул Руслан. — Кирилла изучали десятки врачей, и все, как один, заявляют, что его состоянию нет логического объяснения.
— А вы рассказывали им о…
— О том, что мы провели над ним шаманский ритуал? Конечно же, нет. Нам никто бы не поверил. В лучшем случае, нас всех отправили бы к психиатру.
— Но вы же можете это доказать! Кровь Кирилла…
— Его кровь исследовали не раз, и ничего там не нашли.
— Как это? Ведь в его крови есть то вещество.
— Чтобы найти это вещество, нам пришлось привлечь целую лабораторию, и то, мы примерно знали, что нам следует искать. Врачи же проводили стандартные анализы, которые ничего им не показали.
— Вы же можете показать им результаты ваших исследований, — не сдавалась Татьяна. — И тогда им придется вам поверить.
— Девочка моя, ты не понимаешь, — вздохнула Ирина Генриховна. — Мы уже поняли, что обычные врачи ничем не могут помочь нашему мальчику. Допустим, мы показали бы им наши результаты, и допустим, нам бы поверили. Что тогда? А я тебе скажу, что. Кирилл стал бы для них подопытным кроликом. Его бы изучали сотни врачей, они превратили бы его жизнь, и без того несладкую, в настоящий ад. Они собирали бы консилиумы, защищали бы диссертации, основанные на исследованиях уникального симбиоза человека и змеи. Сенсация! Человек-Змея!
— А если бы они все-таки нашли способ разрушить этот симбиоз и спасти Кирилла?
— Я не верю в это. Пускай мой мальчик не такой, как все, пускай его жизнь радикально отличается от жизни других людей, но по крайней мере, об этом знаем только мы. Я не хочу, чтобы остаток своих дней он провел под микроскопом. Да он, наверняка, и сам не захотел бы этого.
— Подождите-подождите, — насторожилась девушка. — Вы хотите сказать, что он… ни о чем не знает?!
— Да, — просто ответила женщина. — Он ничего не знает об этом.
— Но почему? Почему вы ничего ему не рассказали?
— А зачем? Что бы это изменило? Сейчас он думает, что он такой, какой он есть, потому что он таким родился. Думаешь, ему было легче, узнай он, что он не может ходить и владеть собой потому, что в детстве его укусила неизвестная науке змея и его дядя провел над ним шаманский ритуал воссоединения?
— Может быть. Но вы не дали ему шанса решить за себя.
— Танюша, ты не можешь судить, — мягко сказал Руслан. — Пойми, Ирина — его мать, и как всякая мать, она боится. Боится за своего ребенка.
— Но чего? Чего вы боитесь?
— Я боюсь, что Кирюша, узнав обо всем этом, не захочет так больше жить, — призналась Ирина Генриховна.
— Вы думаете, что он попытается покончить с собой?
— Нет. Покончить с собой он не сможет — ему змейка не позволит. Она ведь хочет жить не меньше нас, — горько усмехнулся мужчина.
— А что же тогда? Что он еще может сделать? Снять браслет и выбросить его?
— Конечно, он может поступить и так. Но что ему это даст? Родители могут найти змейку и снова надеть на него. Нет, все дело не в этом.
— А в чем же тогда? Я не понимаю.
— В этом ритуале есть один путь отступления для человека, который больше не хочет жить в этом симбиозе, — объяснил Руслан. — Когда укушенный человек осознанно, самостоятельно принимает решение избавиться от него, в этом случае его воля становится сильнее воли паразита, и змейка превращается в самый настоящий, обыкновенный браслет, сломав который, можно уничтожить всякую связь между симбионтами.
— Но вы же сказали, что эту змейку сломать невозможно!
— Да, невозможно, пока она остается частью организма хозяина. Но как только нужда в ней отпадает, с ней можно делать все, что угодно.
