Он больше не смог заснуть. В пять утра совсем рассвело, и Марк оставил дальнейшие попытки. Аня мирно сопела рядом кончиком носа, просунутым в щель между простынёй и одеялом. На голове, для довершения замкнутого пространства, топорщилась подушка, зато маленькие ступни беззащитно мёрзли неприкрытыми. Впервые за долгие годы он делил ночь с женщиной. Забавно. Аня пару раз пихнула его коленкой по натруженным чреслам и всё норовила воткнуться в бок острым локотком. Затем этот страшный вскрик и бред про пустую могилку. С нею точно не соскучишься! Он укутал её сиротливые пятки джемпером, поправил съехавшую подушку на голове и снова лёг на спину. Сегодняшнюю ночь романтической можно было назвать с большой натяжкой, шампанское и свечи они отложили на потом. Марка терзала идея-фикс: как уменьшить боль и облегчить страдания Ани в процессе перехода из "девочки" в "женщину". Он решил делать всё по-научному. Уложил девушку на спину, под бёдра сунул две подушки — про эти манипуляции вычитал в каком-то медицинском издательстве. Она подчинялась беспрекословно, точно подопытный кролик в важном лабораторном эксперименте.
— Потерпи, сейчас будет больно.
— Да. Давай поскорей покончим с этим.
Марк и сам чувствовал дискомфорт от длительной эрекции. Разрядка случится вот-вот! Не дай бог процесс затянется. Смешно звучит — процесс дефлорации… "Смелей," — сказал сам себе, встал перед Аней на колени, придвинулся ближе и вошёл. На два дюйма — дальше никак. Она, заметив его замешательство, вся подалась навстречу и тихо вскрикнула. Потом, обхватив ногами его поясницу, вновь сделала рывок. Он вспомнил, как когда-то в школе учился быстро натягивать на голову противогаз: тугой и плотный, тот поддавался со скрипом… Она уже не кричала, не плакала, а странно вздыхала. В каждом вздохе — срывающийся всхлип. Совсем не так он представлял себе их первую ночь… "Марк, пожалуйста!" — донёсся шепот Ани. Он положил её ноги на свои плечи, навис над нею и сделал несколько стремительных толчков. Безжалостных и сильных. По ходу до него дошло, что затруднения постепенно исчезли, растянулись упругие стенки и теплой влажностью сжимают его в себе, словно мягкая облегающая перчатка продрогшие пальцы. Аня двигалась в одном с ним ритме, забыв о боли и скинув мешающие подушки на пол. Упираясь в кровать вытянутой рукой, другой Марк сжал её ягодицы и приподнял вверх. Она тихо застонала, выгнулась дугой, удерживаясь на постели стопами и лопатками. Сросшись в единое целое, они, выступ за выступом взбирались на вершину блаженства. Вот-вот, уже близко. "Подожди немножко. Не шевелись… — ему хотелось войти в экстаз вместе с нею, и, боясь кончить преждевременно, Марк замер. Дал организму короткую передышку. Такие штуки он постиг давним опытом. — Аня, посмотри на меня…" Аня обвила его шею руками, не сводя глаз с напряженного лица. Плавные движения и полное отсутствие саднящей боли наполнили тело невесомостью, как гелий наполняет воздушный шарик. "А-а-а, мамочки! Боже! Я люблю… люблю тебя…" — шарик внутри неё взорвался и горячими волнами заколыхал хрупкое тело. Полностью отдавшись первому в жизни оргазму, Аня выпустила на волю душу и голос. Она купалась в новых ощущениях, измождённая и счастливая.
В семь часов её разбудило нежное прикосновение.
— Соня, вставай! Нас ждут великие дела. Ты как предпочитаешь кофе?
— Привет… — она сладко потянулась. — Как быстро ночь прошла! Будто и не спала вовсе… А кофе я утром не пью, Лена запрещает. Она варит чай с разными травками и добавляет в него мёд.
Марк выглядел бодрым, успев принять контрастный душ и выпить чашку Якобса.
— Проводить тебя на работу?
— Нет! — отказалась слишком резко. Стесняясь своей наготы, закуталась в одеяло. Это не спасло. В вертикальном положении тяжелые складки поползли вниз, открывая грудь и плечи. — Странно, нет нигде… — девушка уставилась на сбитую простынь.
— Ты что-то потеряла? — он осторожно обнял её сзади и поцеловал в спутанную макушку.
— Крови нет нигде. Посмотри, — Аня протянула руку, мысленно заставляя белый материал покраснеть от стыда. Одеяло-сари тут же рухнуло к её ногам.
— Ой! — она дёрнулась убежать, но Марк удержал.
— Ты стесняешься меня?
— Да.
Он снял с себя рубашку и укрыл усеянную мурашками молочную кожу:
— Напрасно. Сегодня ночью я видел тебя. Всю, — и успокаивающе улыбнулся. — Идём на кухню! Буду учиться заваривать тебе чай.
С рубашкой в Аню вошло его тепло, а её запах будоражил пикантными воспоминаниями.
— Но крови нет. Из моей Лены целый литр вытек. Ну не литр, но всё равно много! Выходит — я не девочка?
— Теперь нет. А вчера днём ещё была. Я чувствовал препятствие. И потом, каждый человек индивидуален.
Крошечная Энни, выползшая вслед за Аней из-под одеяла, теперь покоряла его высокое колено, цепляясь окрепшими коготками за джинсовую брючину. Марк отколол котёнка от ноги, и осторожно взяв двумя пальцами под брюшко, спустил на пол.
— Конечно, я слышала о том, что у некоторых женщин не бывает крови при разрыве. Только не думала, что вхожу в их число… — она поставила чашку в раковину и на полпути к столу попалась ему в руки.
Марк наклонил её голову и нежно шепнул на ушко:
— Если тебя это успокоит — я заметил две малюсенькие красные капельки на пододеяльнике… — его шепот дразнил, заставив порозоветь высокие скулы. — После работы встретимся и посмотрим на них вместе.
— Да…
Анин голос сорвался от возбуждения.
— А пока я пойду. Сегодня много дел предстоит переделать.
Они попрощались в коридоре, обменявшись поцелуем. Для обоих день открытий только начинался…
— Что это, Рик?
— Кусочек будущего. Подожди немножко, я всё установлю, — Марк аккуратно разложил детали по местам и принялся скреплять их между собой.
— Можешь помогать, — он вывалил груду непонятных частичек Ромке в ноги. — Только не сломай, тут важна каждая мелочь.
Младший брат с восторгом перебирал запчасти от будущего, кончиками пальцев подхватывая за края.
— Тут сам черт ногу сломит!
— Ничего не поделаешь. Назвался груздем… Необходимо собрать всю эту, как ты называешь, чертовщину, скорей. Нас время поджимает.
Ромка извлёк нечто, похожее на купол:
— Это куда?
Марк протянул ему кубик с окнами:
— Видишь, здесь ушки, а вот здесь — щёлки, закрепляй. Соображать надо!
— Сообразишь с тобой…
Безобидная перепалка создавала у братьев иллюзию домашней обстановки, отвлекала от больничных запахов и звуков.
— А куда торопимся?
— Через три недели в Питер. Ты проваляешься там как минимум месяц, я — недели полторы-две. А у меня таких деталей ровно тысяча восемьдесят три.
