— О нет! — воскликнула Джинни.
— Не волнуйся. Мэтт был в норме — ну, постепенно пришел в норму. Он сразу же съехал и ночевал на диване у сослуживца. В любом случае — он… Ладно, хватит, не хочу продолжать. Вот тогда я и услышал о том, что в нашей фирме ищут кого-нибудь на должность лидера команды программистов. Это было бы для меня шагом на ступеньку выше, и самое главное — что работа была в Нью-Йорке. Со мной провели длинное собеседование, я получил работу и съездил в первый раз в Нью-Йорк, чтобы познакомиться со своим новым руководством. И не успел оглянуться, как опять летел в Нью-Йорк на самолете компании «Верджин Атлантик» с зеленой картой в кармане.
— Все это так интересно, — подбадривающе сказала Джинни.
— Оно так и было, хоть поначалу меня это все несколько ошеломило. У меня были всякие планы: я хотел купить «Форд Гранд Торино», как у Старски и Хатча[23], чтобы на нем ездить в долгие путешествия в отпуске, и я собирался начать ходить в спортзал, чтобы нарастить 6ицепсы, — я много чего хотел. Но вместо этого в первую свою неделю в Нью-Йорке, всего через два дня после того, как я нашел себе квартиру, на одной вечеринке в Гринич Вилледж я познакомился с Элен. У нас возникло взаимопонимание. Две недели мы встречались почти ежедневно, а потом она поругалась со своими соседями по квартире и переехала ко мне — временно, пока не найдет себе что-нибудь получше, — и так и осталась насовсем.
— Переселиться второпях, потом спать на диване и уже никуда не спешить, — глубокомысленно произнесла Джинни.
— Примерно так оно и было, — продолжал я. — И довольно долго все было хорошо, особенно по сравнению со всеми моими прошлыми девушками, а потом все вдруг стало плохо. Мы не ругались. На самом деле мы всегда очень хорошо ладили между собой. Мы были — и до сих пор остаемся — хорошими друзьями. У меня с собой ноутбук, и я пишу ей по электронной почте почти через день. Я могу разговаривать с ней о чем угодно, но, наверное, если я спрошу себя: «Могу ли я представить себя с ней через пять лет?» — ответ всегда будет «нет», и если спросить о том же Элен, она ответит то же самое. — Я посмотрел на Джинни, не уверенный, следует ли мне исповедоваться дальше. — Когда мы расстались, все было нормально. Ни я, ни она не делали из этого проблемы. Все было кончено, и нас обоих это устраивало, и тогда…
— Что?
— В последнюю минуту я передумал.
— Но ведь это хорошо, правда?
— Нет. Это плохо. Все было хорошо, пока оба хотели расстаться. А когда один хочет, а другой — нет, это все просто… безнадежно.
— Почему ты передумал?
Я снова посмотрел на Джинни, решая, могу ли доверять этой женщине, сидящей напротив.
— Потому что мне скоро тридцать, — ответил я. — Знаю, что не стоит слишком из-за этого переживать. Знаю, что это всего лишь еще один день рождения. Но в тот момент я просто подумал, что уже устал от всех этих встреч и расставаний. Я устал знакомиться с новыми девушками, убеждать их, что я могу им понравиться, проводить с ними время, а потом понимать, что это все зря. Не знаю, мне просто показалось, что она — мой последний шанс. Не слишком-то оптимистичный взгляд на мир, понимаю, но и я уже не такой оптимист на самом деле.
Джинни кивнула, словно размышляя над моими словами:
— Вам не хватало этого.
— Чего?
— У тебя с Элен не было того, что должно быть у тех, кто любит друг друга, — вспышек молнии, хлопков грома, ну, что там еще может быть такое, что заставляет тебя думать, что без этого человека ты не сможешь прожить ни секунды?
— Думаю, ты права. У нас, наверное, когда-то было что-то подобное, но я тогда этого не понимал. А теперь, возможно, этого больше нет. — Я сделал паузу. — А как насчет этого у тебя с Иэном?
— Что? — Джинни показала пальцем на себя, словно не понимала о чем речь. — Есть ли у меня Это Самое с Иэном? Не знаю. Иногда я думаю, что оно у нас есть, а иногда мне кажется, что он так далек от меня, как если бы жил на другом краю земли. Все, что я знаю, так это то, что я в чем-то похожа на тебя и половина всех моих разочарований происходит оттого, что я всегда представляла себя в тридцать лет совсем по-другому.
Я абсолютно точно понимал, что она имеет в виду.
— И как ты себя представляла? — спросил я. Джинни задумалась.
— В четырнадцать лет я думала, что стану адвокатом, потому что смотрела каждый четверг сериал про адвокатов. Я даже решила, что буду заниматься уголовным правом и защищать женщин, которым больше некому будет помочь. И что я буду ездить на «БМВ-кабриолете», носить солнечные очки на голове, независимо от погоды, и что у меня будет умный парень с квадратной челюстью. И мы с ним поженимся и родим двоих детей — мальчика и девочку, — и я одну половину недели буду проводить с ними, а другую — выносить приговоры всяким отвратительным мужикам. А теперь давай посмотрим на реальность. Я — тридцатилетняя преподавательница рисования в неплохой, в общем, школе, у меня есть парень, который иногда молодец, а иногда просто мудило, но ни у одного из нас нет никаких планов сделать эти отношения более постоянными. У меня есть свой дом, но я не умею даже наклеить в нем обои. У меня двое котов, которые, без сомнения, заменяют мне детей, и в свободной комнате живет мой бывший парень, который как бы и не совсем парень. Ко всему этому я сирота. — Она грустно улыбнулась. — Ну как, разве это то, что я планировала? Несколько минут мы сидели молча.
— А ты, Мэтт? Каким ты представлял себя в тридцать лет?
— В смысле карьеры все получилось примерно так, как я хотел. А что касается спутницы жизни, то кто знает? Подростком я был влюблен в Мадонну. Но она, я полагаю, уже занята.
— А о ком еще ты думал?
Я некоторое время упорно размышлял над этим вопросом, а потом произнес:
— О тебе.
— Разве это удачная мысль, Мэтт?
— Ты не уверена?
— Нет, — сказала Джинни. — Я не уверена.
— А в чем ты не уверена?
— В том, что ты. И я. Здесь, на этом диване. Твоя… левая рука у меня под свитером.
Я убрал руку.
— Мне говорить дальше? — спросила Джинни.
— Не надо, — вздохнул я. — То, что ты скажешь, только растянет эту нездоровую интерлюдию. Ты просто не могла не разбудить свою совесть, а заодно и мою. А ты хочешь на самом деле?
— А ты? — спросила Джинни, в волнении проводя рукой по своим волосам.
— Да, — ответил я, но мой голос звучал неубедительно.
— Ты точно в этом уверен? Или просто уверен?
— Я уверен! Я уверен! На самом деле думаю, что ни разу в истории человечества никто еще не был в чем-нибудь больше уверен, чем я сейчас.
