— Что ты задумала Агата? — строго поинтересовался он, садясь за стол.
— При ребёнке будем отношения выяснять? — поставила перед Антоном тарелку с кашей, и он поймал за руку.
— И что? Развод? — спросил, заглядывая печально в глаза.
Сердце сжалось от страха и неожиданности. Ваня рядом стучал ложкой по столику детского стульчика, в котором сидел, и услышав новое слово, начал его повторять.
— Расвот! Расвот! Расвот! — радостно кричал сын, не понимая смысла слова и я повторила.
— Развод. — произнесла почти шёпотом, Ваня его перекрикивал.
— Что-то неуверенно. — хмыкнул Антон, — Фиг тебе. — и просто показал мне фигу.
— Знаешь что?! — взвилась я, швырнув в него тут же содранный с шеи фартук.
— Что? — милейшим голосом поинтересовался всё ещё мой муж, помешивая дымящуюся кашу в тарелке, не обратив внимания на фартук, повисший на его коленке.
— Ничего! Я ухожу! — рванула в прихожую, натягивать ботинки на голые ноги.
— Куда?! — крикнул мне Антон вслед.
— Жопой резать провода! — огрызнулась как в детстве на эмоциях и сдёрнула плащ с вешалки так, что оторвала петельку.
— На обратном пути хлеба купи! — всё с той же кухни прокричал Антон.
В его голосе звучал смех, отчего я чуть не разревелась прямо в прихожей.
— Фиг тебе… — шепнула под нос и вышла из квартиры, хлопнув дверью.
Я выбежала из дома без всего. В кармане плаща, кроме ключей от квартиры, ещё с того сезона болталась купюра в пятьсот рублей, и я быстрым шагом дошла до ближайшего кафе.
Побыть одной даже вот так было роскошью. Антон впервые не стал препятствовать тому, чтобы я куда-то вышла без него. Тем страннее была встреча с его отцом.
Евгений подсел ко мне сразу же, как только я поставила чашку кофе на стол. Словно он знал, что я выйду из дома, словно они с Антоном эту встречу подстроили. В свете последних событий у меня стала развиваться паранойя.
— Следишь за мной? — я всё ещё была взвинчена Антоновой фигой и внезапное появление его отца меня не напугало вовсе.
Хотя могло.
Если уж и равнять эту яблоньку с яблочком, то ко фрукту доверие было, а к дереву лишь презрение.
— Агата, давай поговорим. Я объясню, почему поступил так, а не иначе. — мягко просил он и эта мягкость голоса несмотря на отсутствие доверия словно завораживала.
Не давала воспротивиться и отказать.
— Ты сам то веришь, что это всё можно объяснить? — несмотря на свой вопрос небрежно кивнула, поджимая голые ноги под лавку.
Смотрела на кофе, опасаясь брать чашку в руки. Даже пальцы дрожали, а я не хотела этого выдавать. Отчаянно нахватало сигареты и напитка покрепче.
— Верю. Я так поступил, потому что мой сын недостоин тебя, потому что он знал, что так будет и всё равно подставил. Рома знал, что ему нельзя даже хотя бы серьёзно с кем-то встречаться, не то, что жить с женщиной, жениться и детей рожать. Он тебя подставил понимаешь ты это или нет? — вся располагающая мягкость его голоса куда-то улетучилась.
На меня смотрел взрослый и жестокий мужчина. Зверь, видящий во мне неравную себе, какой всегда, видел и видит Антон, а лишь добычу.
— Однако. — усмехнулась горько, схватила чашку твёрдой рукой и лишь после двух глотков кофе начала разговор; — То есть ты считаешь, что повёл себя благородно? Зная, что твой сын жив ты не дал мне шанса дождаться его. На что ты рассчитывал? Антон сделал всю грязную работу без возможности выйти из дела, а ты? Ты при договоре на мою и Ванькину защиту за его работу подвёл меня к отношениям заранее зная, что всё вскроется. На что ты рассчитывал?! На то что он реально погибнет, и я ничего не узнаю? На это?! — повысила голос без особого зазрения совести, да и кафе было пустым, работница не в счёт, она делала вид что нас не замечает.
— Я люблю тебя, и ты достойна лучшего. — с ровным лицом произнёс Женя, да и на мою тираду у него ни один мускул не дрогнул.
— А это разве ты? — чуть двинулась вперёд, глядя на него исподлобья, — Для тебя только твоё дело важно… а твоя жена? Мать твоих детей как же? — била, как мне казалось, по больному, но боли там было ни на грош.
А вот неприязнь была. Словно эта оплошность подпортила его так горячо любимое дело, и он хочет забыть не потому, что человек дорог был, а потому что косяк.
— Так вышло. Давай поговорим о нас, смерть моей жены здесь, вообще, ни при чём. — он злился, и это отразилось в его чуть дрогнувшем взгляде.
— Ни при чём? А если бы её сердце выдержало? И как тогда? Врал бы ей все эти годы что ваш сын подлая тварь?
Женя посмотрел на меня, не моргнув ни разу, словно с честью принимал удар, но это было не так. Ни с честью, а с нездоровым пофигизмом.
— Хорошо. Давай поговорим. О нас. — сделала паузу, — Я могла бы полюбить тебя. Да. У меня даже начали зарождаться чувства к тебе конкретно без отсылки на схожесть с Антоном. Ты же этим умело воспользовался тогда да? Не отвечай я и так это знаю. Меня подкупало и то, как ты относился к Ване, твоя мягкость по отношению ко мне. Забота и нежность, и я непросто отвечала взаимностью, потому что должна. Я хотела тебя радовать, хотела к тебе прикасаться без отсылки на своё воображение. Я хотела тебя полюбить. — снова усмехнулась, сделав короткую паузу, — Но, когда всё вскрылось, знаешь, я ничего общего с тобой иметь не хочу. Ничего и никого.
— Я тебя понял. — сухо произнёс, словно он робот, — Ответь мне теперь только на один вопрос, если бы с беременностью всё было в порядке… — перебила его резко и громко, на эмоциях ударив ладонями стол.
— Нет! — меня бросило в жар от наглости, — Кто, вообще, дал тебе право? Это медицинская тайна! — слёзы подступили к глазам, вся выдержка полетела к чёрту, и я вскочила с места.
Вот она очевидная разница. Антон был рядом, он всё знал, и меня это не задевало вовсе, я искала в нём поддержки. А то, что Видов влез в это и покопался своими руками без моего на то разрешения отвратило от него окончательно.
— Никогда бы. После всего этого я не родила бы от тебя детей! Они, Антон, Алина, они для тебя всё тот же расходный материал, как твоя жена. И была бы я! Ты просто чудовище, и я рада, что природа так распорядилась иначе мне бы пришлось стать такой же убийцей как ты! — задохнувшись от слов, что плевала как яд в то же ровное лицо я бросилась на улицу, добежала до парка, скрылась за трансформаторной будкой где дурно пахло.
Я рвано дышала, прижимая руки к ноющему животу. Боялась, что он пойдёт за мной. Найдёт. И чёрт знает что сделает. Вдруг у него есть Дыхание дьявола? Я для него добыча и жертва, а не равная. Простояв так полчаса, я вышла из укрытия и побрела к дому постоянно оглядываясь. Почти свернув под арку дома, вспомнила про хлеб и повернула в сторону магазина. В кармане лежала сдача от кофе и её как раз хватило на булку чёрного и киндер. Когда вернулась домой, Антон с Ваней были в ванной, умывались после завтрака. Времени с моего бегства оказывается прошло меньше часа.
— Хлеб купила?! — спросил Антон, крича из ванной.
— Купила. — буркнула я, желания вести мирную беседу с ним не было, но и при ребёнке скандалить идиотизм.
— Какой? — отчего Антон был так дотошен я не понимала, да и не хотела понимать, просто ответила, чтобы отстал.
— Чёрный, Дарницкий который. — устало стянула плащ и села на лавочку чтобы разуться, с ужасом увидев свои посиневшие от весеннего холода ноги.
— А что белого не было? — продолжил допрос Антон, появившись в прихожей с только что умытым Ванькой на руках.
— Был. А что надо было белый взять? — протянула сыну яйцо с сюрпризом, радуясь его счастливой улыбке.
Он часто закивал, что на его детском языке в последнее время означало спасибо.
— Просто ты так хочешь развестись, а хлеб купила чёрный. Мой любимый. — с довольной улыбкой заметил Антон.
Сочинять, что на автомате купила именно чёрный я не стала, но вот улыбку с лица Антона стереть хотелось.
