— А ванна-а-а, — воплю я, падая в кресло-мешок перед телевизором.
— А ванна перед сном, какая там серия?
— Нашёл у кого спросить! Я за сыром, тебе взять?
Эпилог четвёртый. Про чертей
Я наряжаю ёлку и понимаю, что достигла того момента в жизни, когда готова признать себя человеком. Вот прямо сейчас, стоя с игрушкой-шишкой в руке перед ёлкой, глядя на спящего в кресле Егора, который свернулся калачиком, будто кошка. Глядя на свернувшуюся рядом кошку, и тут же развалившегося пса. Глядя на мой дом, в котором подготовка к новому году вылилась не в сказку, а в бардак… я ощущаю себя человеком. Не женой, не мамой, не дочкой, не женщиной, не равной мужчине особью.
Смешно.
А ещё ощущаю себя восемнадцатилетней.
Марк заходит в гостиную и откидывая отросшие волосы со лба, изучает обстановку.
На нём джинсы и футболки с длинным рукавом, он сильно напоминает сейчас того мажора из моей волшебной сказки про любовь. Этот мажор чуть шире в плечах и чуть крепче, а ещё он только что помогал Максиму делать оладьи и потому его чёрная футболка присыпана мукой. Интересно, это добавляет мужикам брутальности?
— Как тут дела?
— Егор спит, — вздыхаю я, вешаю шишку и отхожу в сторону. — Ёлка уродливая такая, да?
— Ага, — хором отвечают Марк, Макс и Соня, а потом смеются.
Только в фильмах ёлка главных героев похожа на сказочную, а в жизни это почти в восьмидесяти процентах из ста лысоватая штука в игрушках и дождике. До дети всё-таки в восторге, а мне нравится запах хвои.
— Ну зато не жалко будет выкидывать!
— Мы не выкинем, — бормочет Егор, который настроен решительно и собирается ёлку посадить в горшок вместо китайской розы, и оставить навсегда.
— Ну что? Все спать?
Соня и Макс начинают выть, а я жму плечами.
— Мне очень жаль… — не жаль. — Но уже поздно… — нормально. — И мы с папой тоже идём сейчас спать! — не спать.
— Я унесу Егора, — кивает Марк и берёт на руки нашего медведя, который даже не просыпается. Поразительный талант к тому, чтобы отрубиться где угодно и намертво — у Егора есть, но вот если его всё-таки разбудить — будет плохо всем. А специально его уторкать — это сразу провальный план.
Спустя пол часа мы сидим за столом и… молчим.
Просто в тишине ловим кайф от того, что наши пальцы переплетены, что за окном снег, шумит ветер, щёлкает переключая режимы гирлянда. Я ложусь грудью на стол, утыкаюсь лбом в сгиб руки.
Хорошо… тихо.
Дом, улица, собака цокает по паркету когтями. Где-то за окном скрипит и стонет чья-то калитка. Свистит ветер, и гирлянда “тык-тык… тык-тык”.
Шумит закипающий чайник. Выключается с щелчком, и продолжает бурлить какое-то время.
Ветер: свистит.
Гирлянда: тык-тык… тык-тык…
Чайник: бурлит
Собака: цок-цок-цок.
Ветер: свистит.
Гирлянда: тык-тык… тык-тык…
Чайник: бурлит
Собака: цок-цок-цок.
Мама: засыпает.
