— Нет…
Когда дошло до разговора, которого я ожидала, мне не хватало слов.
— Как? Ну вот же, шестьдесят пять процентов…
— Я ездила в клинику. Вы с Люцифером братья, потому анализ похож.
Михаил на мгновенье застыл, сам стал похожим на статую.
— Шутишь, — буркнул он.
Стоило взять у врача какой-то документ, но там было не до этого.
— Не шучу!
Михаил смотрел на меня и. кажется, сам не знал что делать. Потом достал телефон, вызвал кого-то.
— Мне нужно поговорить с кем-то из лаборатории, — похоже он вызывал клинику.
— Круз. Фамилия врача Круз, — вспомнила я.
— Мистер Круз на месте? Хорошо, я перезвоню завтра.
Он опустил телефон, посмотрел на меня, словно был готов зачитать приговор. Его лицо исказилось в гримасе.
— Люцифер знал. По крайней мере догадывался, — пробормотал он.
— Мне нужно с ним поговорить…
— А может, он все это подстроил, — Ковальски обернулся, изо всех сил ударил по стене дома. — Он подстроил все. Мы не можем быть братьями! Он заплатил чертовой клинике, трюкач чертов!
— Зачем ему это делать?
Я смотрела на разъяренного Михаила и от всей его злобы мне становилось плохо. Солнце меркло, глаза застилала черная пелена.
— Идем! — крикнул он, направившись в переулок между домами. я последовала за ним, хоть силы были на исходе. Шел он быстро, начал подниматься по белоснежной лестнице, но тут же остановился, обернулся.
— Пошли, — сказал он, немного смягчив тон. — Нам действительно нужно поговорить с Заровым.
***
Заров ждал наверху лестницы. Он стоял рядом с черным грузовиком без окон и объяснял что-то паре мужчин в черных футболках. В итоге они кивнули, принялись что-то вытаскивать из машины.
— Ты мой брат? — спросил Михаил, посмотрев на него так, будто был готов убить на месте.
Заров ответил ему монотонным взглядом.
— Или ты заплатил за то, чтоб в клинике так сказали?
— Нет, — холодно ответил Люцифер. — Ни за что я не платил.
Он выглядел спокойно, но во взгляде зарождалась злоба. Ощущение было такое, будто они вот-вот подерутся.
— Успокойтесь! — воскликнула я, но ни один, ни другой не обращали на меня ни малейшего внимания.
— Ты знал? — словно змея, прошипел Ковальски.
— Знал, что мать родила мальчика после того, как нас разлучили. Но не догадывался, что это ты.
Михаил на мгновенье уставил взгляд в пол.
— А если бы знал?
— Понятия не имею, что было бы тогда, — ответил Люцифер. — А сейчас давай ты мне поможешь. Народ прибывает, представление скоро начнется.
— Ребенок твой! — я посмотрела в глаза Люцифера, и его взгляд немного смягчился. — Он точно твой и ничьим другим быть не может. Может. оставишь все? откажешься от представления?
Заров шагнул ко мне, вздохнул, какое-то время помолчал.
— Я должен завершить начатое, — сказал он, и не показывая никаких эмоций развернулся и ушел.
— Идем. проведу тебя к твоему месту, — предложил Михаил. — Оттуда все будет хорошо видно.
Я молча направилась с ним.
Ковальски вел себя отстраненно, будто обиделся. Он не желал даже смотреть на меня, постоянно отводил взгляд в сторону. Наверное, он уже поверил. что не один, что у него есть ребенок. Может, он хотел после его рождения изменить свою жизнь, перестать бесконечно гнаться за Заровым. Может, он был бы хорошим отцом, но судьба распорядилась иначе и я была этому рада.
Мы снова поднимались по ступеньках, потом прошли через небольшой туннель и я оказалась на круглой смотровой площадке для самых богатых зрителей. Мягкие удобные кресла, перед каждым столик с закусками и вид на весь блеск и нищету города. Тут не было жарко — работал кондиционер, а натянутая матерчатая крыша защищала от солнца.
Рио де Жанейро был отсюда как на ладони. Он стелился от моих ног и до самого горизонта. Деловые центры, хижины, парки, памятники, стадион и порт… Находясь тут можно было почувствовать себя птицей, любующейся всем с высоты своего полета.
Людей тут было мало. Пара-тройка десятков политиков, актеров, бизнесменов, способных оплатить себе билет на лучшие места. Я отвернулась, заметив на себе взгляд Дженнифер Лоуренс. Не так давно хотела быть похоже на неё, но вышло совсем иначе. Лоуренс сразу же отвела взгляд, вернувшись к разговору с Кристофером Ноланом.
Внизу тем временем бушевала толпа. Сторонники Зарова ожидали представления, а противники за охраняемым полицейскими забором, устроили демонстрацию. Ни тем, ни другим не мешало клонящееся к закату, но все еще жаркое солнце, ни зной. Крики звенели в ушах, пока не загремела музыка. заглушив тех и других.
А над всем этим, словно наблюдая, высилась исполинская статуя разведшего руки Иисуса. Христос словно бы говорил "вам в разные стороны, расходитесь".
Я уселась на свое место, рядом со мной сразу же появился облаченный в черную безрукавку поверх белой рубашки официант, предложил меню, но ничего не хотелось. Просто чтоб это представление быстрее закончилось.
Люцифер появился внезапно. Я даже не заметила, как он возник на одной из рук Иисуса. Он был одет в черную рубашку и черные брюки, смотрелся словно пятно на фоне неба. Публика на короткий момент словно зависла, прекратились крики и оскорбления. А потом зрители взорвались аплодисментами, а мое сердце застучало сильнее.
— Добрый вечер, — поздоровался он, и все заворожено смотрели. Даже те, кто были против.
Заров крутанулся, развел руки подобно статуе Христа.
— Сегодня я буду не один, — сказал он. — У меня еще недавно был враг. Он постоянно винил меня в своих неудачах, пытался навредить, но сегодня мы оба узнали. что мы ближе друг к другу чем думали. Возможно. кто-то из вас помнит его. А кто не помнит — знакомьтесь, Михаил!
Как появился Ковальски я тоже не заметила. Будто кто-то просто переключил канал и возник он — в белых брюках и рубашке. Свет и тьма…
Публика снова зааплодировала.
— А теперь немного полетаем, — вступил Михаил. — У Иисуса, кажется, затекли ноги здесь стоять и смотреть на вас. поможем ему вознестись!
Оба иллюзиониста подняли руки кверху и многотонная статуя начала медленно подниматься к небу. Над ней не было вертолетов и это точно не игра света и тени, не голограмма или что-то там еще. Статуя действительно летела!
Публика закричала, взорвалась аплодисментами, кто-то крикнул что-то ругательное. Иисус поднялся так высоко, что я не видела ни Люцифера, ни Михаила. А потом под ней появилось облако дыма, заиграла музыка, и оба брата появились под статуей.
— Как это возможно? Магия? — спросил Люцифер.
— А может, Христос решил вознестись? — добавил Михаил.
— Ни то, ни другое. Потому что никакой магии нет. есть лишь люди, способные на все.
— Кстати, можете поздравить его. Он вскоре станет отцом.
Публика снова разразилась аплодисментами, вверх полетели головные уборы, послышались хлопки петард. Их звук заставлял подпрыгивать мое сердце. Мне мерещились выстрелы, затаившиеся стрелки, обозленные фанатики.
Может, это все сон, и он вот-вот закончится? По крайней мере зависшая в небесах статуя ясно говорила — это не может происходить на самом деле.
Конечно же, Иисус не взлетал. Всему этому есть объяснение, но я смотрела на бетонного исполина, нависшего над Заровым и Ковальски, и мне становилось не по себе.
— Вот вы, — обратился Люцифер к зрителю. — Да, вы. Кажется, вы кое-что забыли.
Зритель — высокий молодой мужчина — заметался, попытался засунуть руки в карманы брюк, замечая, что их нет.
— Кажется, штаны, — подметил Ковальски. — Ничего, у вас красивые ноги, девушки будут рады. Вот, держите.
Михаил хлопнул в ладоши, и у него в руках тут же из ниоткуда появились голубые джинсы, которые он сразу же бросил зрителю. Публика со смехом расступилась, позволяя "жертве Люцифера и Михаила" надеть брюки.
— А вы? Вы чего смеетесь? Ведь ваши штаны на соседе справа, а его на вас. Ничего не жмет? Он немного худее!
