— Ну что, кто хочет прокатиться со мной? — довольно закричал Адам, собираясь вновь прокатиться на этом чертовом треке.
Воспоминания о том, как Миша посадил меня за руль своей машины, заставили мое сердце застонать от боли, но встряхнув головой, мы решительно продолжали дорогу.
— Я! — неожиданно для всех, громко сказала подруга.
Сказать, что все были в шоке, не сказать ничего. Подруга решительно цокала на своих каблуках и, пройдя мимо Адама к другой дверце, сама открыла её и, сев, захлопнула. Друг непонимающе уставился на меня.
— Что? — я строила из себя дурочку, — Она созрела для разговора, а мы так, как группа поддержки.
— Девочки-и-и! — отойдя от шока, заверещала Соня и, на удивление, бросилась в объятия к Полине, второй рукой обнимая меня, — Настя заболела и я тут одна из женского пола, слушаю всю эту мужскую дичь.
— Я вообще-то предлагал тебе остаться дома, — напомнил ей Андрей.
— О-о-о, я лучше здесь буду тусоваться, чем со сводными сестрами и тупорылой мачехой! — состроив на своем лице гримасу недовольства, сказала Соня и через секунду раздался громкий визг шин. Машина Адама со свистом улетела на трассу.
Через пару минут все уже и забыли про красную Ауди, которая каждый круг ускорялась лишь сильнее. Все внимание ребят было прикована к нам. Соня и Полина оживленно о чем-то разговаривали. Алена отвлекла Дюшу, который, открыв капот, рассказывал малышке об устройстве машин и, на удивление, ей было интересно, причем даже очень. Ну а Костик достался мне.
Встав неподалеку от парня, я состроила самый скучный, больной и полный тоски вид. Косте ничего не оставалось делать, как заговорить со мной…
— Как дела? — подойдя, первым спрашивает Костя.
Все, рыбка клюнула на приманку.
— А по мне не видно? — грустно усмехаюсь я, — Человек, которого я так любила, просто взял и бросил меня. Понимаешь? Я была с ним такой открытой, а он выкинул меня, как ненужную вещь. Вот тебя бросали?
— Было дело, — грустно говорит он. Знаю, давить на жалость — это не правильно, но другого выхода у меня нет.
— Теперь ты можешь меня понять. А ты хоть знал, почему она так сделала?
— Да… — какой разговорчивый…
— Вот тебе везет. А мне Миша и ни слова не сказал. Бросил, как последняя сволочь, эти два слова «Мы расстаемся», и свалил. Спасибо на том, что не сказал «Я тебе не люблю, проваливай!»
— Уль, не думай о нем так плохо. Он хороший парень, просто так нужно. Миха любит тебя, как бы слащаво сейчас это не звучало.
— Если бы любил, не бросил! — доказывала я свое, — Он просто придурок и полный кретин, который воспользовался мной! Навешал лапши и свалил! Разве так поступают те, кто любит?!
— Ты не понимаешь…
— Да что ты? Может, объяснишь, раз такой умный? — обиженно фыркнув, я сложила руки на груди и просто молилась на то, чтобы Костик раскололся.
Пару долгих секунд раздумий и я уже собираюсь уходить, как вдруг рыбка начинает булькать.
— Ему угрожают… тобой.
— Что? — встрепенулась я, — В каком смысле? Объясни мне, пожалуйста! Никто не узнает. Честно-честно.
— Ты же была на соревнованиях, должна была видеть, — устало вздохнул он. Костя боролся между двумя сторонами. Рассказывать мне или нет, но в итоге принимает правильный выбор, — Короче, перед выходом Раймиса на ринге убили человека. И это был не просто человек, а хороший знакомый парня, с которым он поддерживал дружескую связь… Миха был в шоке, потерян и ничего не понимал, поэтому проиграл. Он хотел выйти из этого клуба сразу же, как только узнал, что парень мертв. Но не тут-то было. Слава — его тренер и человек, с которым у него контракт, начал сыпать угрозы, что может навредить не только тебе, но ещё и семье Раймиса, поэтому, пока договор не расторгнут — держись от него подальше…
Взрыв! Бум! Тыдыщь!..
Глава 23. Михаил Раймис
*****
Слёзы, которые текут сейчас по её щекам — самая невыносимая боль для меня. Я не могу смотреть на них. Не могу смотреть на то, как она плачет, страдает и буквально сгорает в своих проблемах, которые неожиданно свалились на её хрупкие плечи многотонным грузом и давят вниз, не желая уступать и хоть капельку пожалеть эту ни в чем не виноватую девчонку.
Мне в тот же момент хочется укрыть её ото всех, спрятать там, где никто не найдёт и где никто не сможет больше причинить ей эту боль… Но в тот же момент я вспоминаю, что и сам являюсь одной из причин, которая уж точно не приносит девушке облегчение и радость.
Мы с Адамом стоим и пониманием, что стали невольными свидетелями семейных ссор, которые явно начались не только сейчас. Но стараемся не мешать, всё-таки, это личные дела отца и дочки. Между которыми сейчас пробежала чёрная кошка…
Ульяна стоит прямо передо мной, деланно храбрясь, но достаточно всего лишь одного брошенного взгляда на её влажные, зелёные глаза, чтобы понять, как она сейчас страдает. Разговаривая со стоящим напротив её мужчиной и выясняя отношения, девушка пытается доказать не только своему отцу то, что она сама справится со всем, добьётся всего своими собственными силами и не нуждается в чьей-либо помощи и советах, но ещё и самой себе. Главное, это поверить в это, а дальше дело только за малым.
Мне же хочется просто подойти к ней, обнять за вздрагивающие от всхлипов плечи и сказать, что все трудности, которые происходят с нами сейчас, лишь временные рамки, ограничивающие нас от светлого и счастливого будущего. Самому хочется в это поверить…
Решив, что разговор закончен и все точки расставлены над «I», Ульяна собирается уходить, как её отец привлекает её внимание своей очередной репликой, а я лишь ещё сильнее напрягаюсь:
— Хм-м… Ты вроде обычная, глупенькая девочка. Ничего не добившаяся в этой жизни малышка, которая, не имея огромного замка, тоже потеряла всех. Друзей, семью, парня… Мы с тобой не сильно-то и отличаемся, дорогая. Так что следи за словами.
Я вижу, что эти слова острыми иглами впаиваются в кожу Ульяны и проникают под неё, вовнутрь, пытаясь задеть самую суть, сломить, подчинить своей воле и желанию, но девушке на это нечего ответить и она собирается сделать шаг в сторону, отступить, но тут уже встреваю я, потому что мне уж точно есть, что сказать. Адам остаётся в стороне, мудро принимая решение, что ему в возникшей ситуации лучше не отсвечивать.
— Вы не правы, — хорошо поставленным голосом начинаю. — Я не знаю, что произошло в вашей семье и лезть не собираюсь, но последние ваши слова — вранье. Наверняка, вы потеряли семью по своей глупости. В жизни же вашей дочери глупцами являются люди, которые позволяют ей уйти. Это первое. А второе: какое вы имеете право принимать решение за неё? Если она хочет учиться здесь, то она будет учиться здесь. Если она захочет встречаться с полным придурком, то она будет с ним встречаться. Да даже если захочет в космос полететь, вы ничего не сможете сделать, потому что это её жизнь. Она совершеннолетняя, чтобы принимать решение самой. Единственное, что вы можете себе позволить, так это дать советы и помочь, но если она от них отказывается — это её выбор, её жизнь. Не ваша.
Ульяна внимательно наблюдает за нашей мнимой перепалкой, скорее всего, не понимая, почему я вообще вмешался в эту ситуацию. Ну а я… я не могу себе позволить находиться в стороне, потому что эта девушка — очень дорогой для меня человек, даже если сейчас мы не вместе.
— Она совершает ошибки! И если ты позволяешь ей это делать, то я нет! — не желает униматься Савин-старший, продолжая гнуть свою линию.
— О-о-о, бросьте! — усмехнулся я, окидывая мужчину взглядом сверху вниз. Он был чуть ниже меня, статный, с отличным телом для его возраста. В глазах решительность и буря, которые в сочетании друг с другом дают ему полную уверенность в своём беспроигрышном положении, но если бы дело действительно обстояло так, то я бы даже и не вмешивался. А так, не люблю несправедливость. — Будто вы не совершаете ошибки! Жизнь для этого и дана! Дана, чтобы совершать ошибки. У этого нет лимита или ограничения. Каждая ошибка — это урок, надеюсь, вы свой усвоите, иначе вскоре станет поздно.
