«М-м-м-м». Крокодил-то руку так и не убрал.
— Обещаю, утром домой тебя отвезу. — Парень смотрит на потолок, а я на его подбородок. Палец ему откусить, что ли? — Кстати, удивлен, что ты не возникаешь. Думал, орать будешь.
Дурень, как я орать буду, если ты мне рот закрыл?
Не знаю, прикалывался он или нет, но цапнуть его мне все-таки пришлось. И я не могу сказать, что делала это без удовольствия. Скорее наоборот.
— Ай, — отпрыгивает паршивец, потирая укушенное место указательным пальцем.
— Не ори, не больно, — обрываю его, когда он только жаловаться начал. — Ничего не хочешь мне рассказать?
— Не-а. — Пф-ф. И не сильно я укусила, раз белобрысый тут же забыл о своей драгоценной руке и на подушки завалился. — Ты о чем?
— О космических кораблях, которые бороздят просторы Вселенной, — фыркаю на него. — Не прикидывайся. Сам мне рассказывал, что у тебя с этой Кристиной ничего не было, но, судя по фоткам и тому, как ты у меня альбом вырвал, все-таки было. Зачем врал?
— Креветка, ты ревнуешь? — и на бок переворачивается, руку под подушку засовывая.
— С чего бы? Не люблю, когда меня за дуру держат.
— Так я и не держу. Просто скучно стало с этими фотками. Серьезно, как старперы на лавочке сидели, картинки столетней давности разглядывая. И только не говори, что тебе интересно, не разочаровывай дядю Назара.
Ну, сначала так и было, но вот после противных кадров с обнимашками интерес появился.
— Креветка, я всю ночь не спал. Меня на ходу вырубает.
Э-э-э.
— Наверно, отлично время провел, — едко, но и пофиг.
— Если бы, — зевая, отвечает парень. — По всему городу Любаню искали. Только под утро нашлась. Когда нашел, еле сдержался, чтобы в багажнике к родителям не отвезти.
Ого. Я думала, он мне сейчас про супервечер расскажет, а тут такое. Я даже присела от услышанного.
— А что с ней?
— Дура она, — говорит уже с закрытыми глазами. — Мне отец ее позвонил спустя час после того, как я домой вернулся. Мол, телефон выключен, а она ко мне вечером собиралась. Час подождали и потом начали вылавливать. Поэтому забрать тебя не смог.
Блин, противно так стало. Я еще радовалась, что она ушла. Можно сказать, победительницей себя чувствовала, а тут вон какие дела.
— Сейчас с ней всё хорошо?
— Это вряд ли. Она еле на ногах стояла. Да и вообще, пусть мучается. Не будет больше вести себя как ребенок маленький.
— Злой ты, Назарка. Получается, она ж из-за нас прятаться от всех вздумала. А ты так…
— Глупости, — резко обрывает он меня. — Напомнишь, что мы тогда делали?
Пихаю его по ноге и встаю, комнату осматривая.
Негусто, можно сказать.
Шкаф во всю стену, кровать и тумбочка небольшая. Минимализм — дело крутое, но это уж слишком. Надежда на то, что здесь будет хотя бы кресло, на которое я смогла бы Суханова сослать, умирает. Да и на пол его скинуть не получится, он вон какой бугай. Сил не хватит.
Черт.
Еще и предложенную пижаму взять не смогла. В джинсах спать? Эй, да кто, вообще, в джинсах спит?
Крокодил.
Завалился в брюках и лежит с закрытыми глазами. Правда уснул? Отлично. Я тут голову ломаю, в чем лечь, а он уже во сне на драконах катается.
— Суханов, раздевайся.
Притворщик. Только слова мои услышал, тут же сел и заинтересованно на меня посмотрел.
— Что? Так сразу? Ну и быстрая же ты, Немцова. А с виду вроде приличным человеком казалась.
— Че-го? У тебя все мысли об этом, да? Мне благодаря одному крокодилу спать не в чем. Снимай футболку, извращуга.
— Она меня раздеться заставляет, а извращуга я, — бурчит под нос, но руки поднимает и стягивает с себя белую тряпку, тут же отдавая ее мне.
— Отвернись.
— Подумаешь, какие мы стеснительные, — говорит, но отворачивается сразу же, предоставляя мне возможность стянуть с себя штаны, кофту и еще минутку постоять с мужской футболкой в руках, вдыхая ее аромат.
Носороги моментально же проснулись, но летать не стали, они петь начали. Гады прожорливые.
— Долго еще?
Ой, кажись, я тут занюхалась. Быстренько натягиваю вещицу на себя и радуюсь, что она мне как ночная рубашка.
— Всё. Смотреть можно.
А-а-а-а. Оторвите мне язык. Что я только сейчас ляпнула?
— Ну, раз можно…
Смотрим друг на друга и молчим. А что сказать, если хочется… «Спать тебе хочется, Немцова. Только спать», — обрываю себя и, разрывая зрительный контакт, к кровати иду, подушки забирая.
— Мне хотя бы одну оставь, — возмущается голый торс. — Куда тебе столько?
— Я всегда сплю с тремя подушками. Одна под головой, вторая под рукой, третья под ногой. Прости, здесь их всего три, и они мои.
Компенсация за ночевку, можно сказать.
— А я сплю голым, не будем менять привычек? — и бровь заламывает, противно так улыбаясь.
Кидаю в него пуховую бомбу.
— Держи, я не жадная.
Смеется еще, гад.
— Креветка, смешная ты.
Так, нельзя обращать на Суханова никакого внимания. Нельзя. Запрещено. А то вон как мысли уже не в ту сторону побежали. Особенно когда он рядом лег, ногу на меня закидывая.
Брыкаюсь и возмущенно пыхчу:
— Офигел, крокодил зеленый?
— А я, может, тоже люблю ноги закидывать.
— На голову себе закинь и спи.
Он там что-то пробурчал, но я не услышала. Отвернулась к окну и глаза зажмурила.
Ай, я забыла перезвонить маме.
Вжжжжжж.
Вжжжжжж.
— Креветка, будь человеком, сломай свой телефон.
Прямо возле уха разносится голос блондина, и я не сразу понимаю, как такое возможно.
Вжжжжжж.
Осторожно открываю один глаз, и тут же хочется сквозь землю провалиться. Я ж его не просто сама обнимаю, я в него врослась. Ногами обвила, а рукой подстраховалась. Сна, как и не было. Подскакиваю с места, пытаясь через парня перепрыгнуть, но с первого раза не получается, и я сверху на него падаю. Зависаю на секунду, мысленно ругаясь, он успевает положить свои руки мне на спину и вместе со мной перевернуться на бок.
— Спи. Потом орать будешь.
Какой потом? Какой потом?
Он же меня сейчас обнимает, носом в щеку уткнувшись, а я лежу тут, как банан, в магазине забытый.
— С-суханов, блин.
Отталкиваю его и на пол лечу, на локти приземляясь. Черт возьми, больно жуть.
— Ты всегда по утрам такая активная? Ладно ночью, когда меня с матрасом попутала, но сейчас-то.
Что я ночью сделала?
Вжжжжжж.
Телефон. Мой телефон. Оглядываюсь по сторонам, пытаюсь найти его местоположение. Нашла, ура. Мама.
— Полина, наконец-то, — в трубке мамин голос и гул какой-то, звук поезда напоминающий. В трамвае
