— Я не буду оправдываться, ладно? — наконец выдает он. — Вряд ли ты это хочешь услышать.
— Оправдания не нужны, — соглашаюсь я, наблюдая за тем, как он расхаживает из стороны в сторону, нервно потирая виски. — А вот о причинах хотелось бы узнать. Дело в детях, да? Или в сексе?
— Дело в моих неоправдавшихся ожиданиях, Карин, — обреченно выдыхает Олег, рухнув в кресло. — Мы когда женились, ты совсем другая была. Радостная, живая, любящая. А сейчас я на тебя смотрю — и передо мной будто совершенно другой человек… И самое ужасное, что с каждым годом ты становишься все холоднее и холоднее…
Олег делает небольшую паузу и переводит взгляд к окну.
— Я до последнего верил, что смогу тебя переубедить. Думал, твое нежелание иметь детей — это лишь посттравматический синдром и со временем, когда рана затянется, в тебе вновь проснется материнский инстинкт. Но я ошибся. Годы шли, а ты все так же стояла на своем, — муж сглатывает и разочарованно качает головой. — Знаешь, пару лет назад я даже решился на отчаянный шаг: взял упаковку твоих противозачаточных и отвез их знакомому фармацевту, чтобы он заменил таблетки в блистере на пустышки. Я понимаю, это нечестно, но я так хотел ребенка, Карин…
Олег говорит и говорит, но я больше его не слышу. Фокус внимания из вне смещается во внутрь. От груди к горлу поднимается горький, царапающий ком, а глаза начинает щипать от слез.
Теперь мне все ясно. Вот, почему гормоны «не сработали», и я забеременела. Мой муж, страстно мечтающий о детях, подменил таблетки. Принял решение за меня. Не спросил и не посоветовался.
Первый порыв — накричать и обвинить. Сказать, что он не имел права так со мной поступать. Ядовито выплюнуть, что это мой выбор и мое тело. Обозвать негодяем.
Но внезапно вспыхнувший гнев так же внезапно гаснет. Тухнет, словно свеча на морозном ветру. Возможно, потому что моя совесть перед Олегом тоже нечиста, а, возможно, из-за резко нахлынувшего осознания: прошлое уже не изменить. Неважно, как громко я буду негодовать и возмущаться, повлиять на события почти двухгодичной давности не в моих силах.
Сейчас я имею то, что имею: разбитое сердце, попранную гордость и разрушившиеся до основания надежды. И когда жизни уже надоест меня пинать? Или нескончаемая черная полоса — это максимум, на что я могу рассчитывать?
Утираю соскользнувшую по щеке соленую каплю и вновь обращаюсь в слух. Кажется, Олег рассказывает о том, как тяжело ему со мной жилось и как отчаянно он сопротивлялся влечению к Юленьке. Его послушать, так он просто герой. Столько лет держался, не изменял, а потом взял и сорвался. Потому что он, видите ли, просто человек и ничто человеческое ему не чуждо.
Хм, забавно. А вроде обещал не оправдываться.
— А то, что она забеременела… Черт, ну, конечно, я этого хотел! — продолжает изливаться муж. — Мне ведь уже сорок один, Карин! А кроме работы в жизни ничего нет! Зачем вообще нужны эти деньги, если их даже оставить некому? — он разошелся не на шутку. Машет руками, жестикулирует. Бурно выплескивает скопившееся напряжение наружу. — Если честно, я просто не знал, как найти компромисс между нашим браком и стремлением иметь нормальную семью…
Последние два слова острой бритвой проходятся по сердцу. Нормальную семью. Олег хочет иметь нормальную семью. А чем же тогда были мы все эти десять лет? Дешевым суррогатом? Неудачно затянувшейся попыткой?
— Как хорошо, что теперь искать компромисс не нужно, — с мрачной иронией вставляю я.
— Что ты имеешь в виду? — муж вскидывает на меня взгляд так, будто, увлекшись своим монологом, забыл о моем присутствии, а теперь вот резко вспомнил. — Почему не нужно?
— Ну как почему? — усмехаюсь я. — Теперь тебе ничего не будет мешать строить нормальную семью.
— Карин, пожалуйста, не руби с плеча, — прикрыв веки, он поджимает губы и вновь мотает головой. — Я запутался, оступился, но это же не повод…
— Ребенок от другой женщины не повод для развода? — пораженно подхватываю я. — Ты в своем уме, Олег?
Он смотрит на меня так устало и измученно, что на секунду, буквально на секунду в душе вздрагивает нечто, отдаленно напоминающее сочувствие. Вероятно, жалеть мужа-изменщика — это психиатрический диагноз, но с другой стороны — как мне его не жалеть, если полтора года назад я была точно в такой же ситуации?
Я прекрасно помню, как металась между ним и Богданом. Между «правильно» и «хочу». Между привычкой и любовью. Помню, свои слезы, утопленные в подушке. Помню боль, раздирающую сердце…
Помню и до сих пор расплачиваюсь за неправильный выбор.
Почему в жизни порой все так сложно? Или люди сами склонны усложнять? Ведь наш с Олегом союз уже давно дал трещину, так почему мы не разошлись сразу? Почему не стали пытать счастья с другими? Зачем держались за отношения, которые обоих совершенно не удовлетворяли?
Ответ, если вдуматься, лежит на поверхности. Мы боялись. Страх перемен — самый сильный, самый ядовитый и самый парализующий. Именно он вынудил на с Олегом цепляться за то, что ранит, и воскрешать то, что давно умерло.
А еще мы, наверное, хотели поддержать друг друга в связи со смертью Максимки. Согласитесь, ужасно разводиться после того, как вместе похоронили сына. Иногда ошибочно кажется, что общее горе повязывает людей вместе, но на деле оно так же легко может их разлучить. В результате потери ребенка я перегорела идеей стать родителем, а муж, как выяснилось, до сих пор ей живет. Вот вам и формула разрыва.
— Послушай, Олег, — твердо говорю я, собравшись с мыслями. — Ты мне изменил. У тебя будет ребенок от другой. И именно поэтому мне нужен развод. Тихий и мирный. Бизнес и недвижимость в Штатах забирай себе, на это не претендую. Московская квартира — моя, остальное имущество можем поделить пополам.
Олег ошалело хлопает глазами, явно не поспевая за ходом моих слов. Такая реакция вполне понятна: мысль о разводе для мужа пока в новинку. А вот я во времена отношений с Богданом прокручивала эту ситуацию в голове десятки раз, поэтому и держусь так невозмутимо.
Даже странно, как легко рвется наша застарелая связь. Ну, по крайне мере, по моим ощущениям. Нет ни тоски, ни сожаления, ни желания что-то исправить. Лишь удивительная легкость и шальное чувство свободы, будто от многолетних оков избавилась и полной грудью задышала.
— И это все? — потрясенно произносит Олег после долгой паузы. — Никаких сцен, истерик, разбитой посуды? У нас с тобой брак распадается, а тебя только детали развода волнуют?
Он явно поражен моим спокойствием. Должно быть, в очередной раз убеждается, что был женат на бесчувственной ледышке. Бедный мужик старался, изменял, на сцену ревности рассчитывал, а на него даже ни разу не прикрикнули. Вот это разочарование.
— Наш с тобой брак распался уже очень давно, а сейчас просто настал момент истины, — философски замечаю я, вставая с дивана и направляясь в гостевую спальню, в которой планирую ночевать. — Ложись спать, Олег, а то впереди еще много бессонных ночей. Ты же знаешь, новорожденные дети много плачут.
Глава 48
Четыре месяца спустя
Карина
— Боже мой, дорогая! Я не могу поверить, что мы наконец встретились! — щебечет Инесса, распахивая входную дверь и затаскивая меня внутрь своего просторного дома. — Сколько уже прошло? Года два, не меньше?
— Да, около того, — с улыбкой отзываясь я, протягивая ей гостинец. — Очень рада встрече!
Минувшее время ничуть не испортило Инессу. Она все такая же цветущая, благоухающая и даже как будто помолодела. Все-таки не зря говорят, что материнство красит женщину. Даже если ей за сорок.
— А я-то как рада! Проходи скорее, — она принимает из моих рук глянцевый подарочный пакет и, бегло заглянув в него, рассыпается в благодарностях. — Ой, сколько всего притащала! Спасибо большое!
Насколько я знаю, после развода Инесса ни с кем подолгу и всерьез не встречалась, меняя любовников как перчатки. А в прошлом году неожиданно взяла и вышла замуж за успешного биржевого брокера, который помогал ей выгодно инвестировать капитал, отсуженный у бывшего мужа. И вот пару месяцев назад новоиспеченные супруги стали родителями — Инесса произвела на свет здорового трехкилограммового мальчика и полностью погрузилась в материнство.
