деревне, как огонь по сухой траве. Слухи разрастались, обрастали фантастическими подробностями, и каждый пересказ был всё более фантастическим, чем предыдущий.
Женщины, стирающие бельё у реки, переговаривались, добавляя своё: кто-то говорил, что это дух невесты, что умерла в лесу по дороге в церковь, кто-то — что это ведьма, возвращающаяся из мёртвого мира, чтобы мстить живым. Мужчины, посмеиваясь, сплевывали через плечо, но и в их глазах таилась тревога.
Со временем разговоры дошли и до дома Анжелики и Изабеллы. Слуги уже давно обсуждали среди себя, перешёптываясь о странных событиях, но никто всерьёз не принимал эти слухи. Только одна из горничных, испуганная рассказами Джованни, шёпотом сказала, что больше не пойдёт за ягодами в лес одна.
А дома у Изабеллы и Анжелики тем временем воцарилась напряжённая тишина. Никто не хотел всерьёз верить в то, что слышал, но страх пронизывал воздух, будто яд. Прошло уже несколько дней с тех пор как пропала Рита, и никто не знал, что с ней. Слуги, полиция, весь город — все, казалось, взбудоражены этим событием. Подозрения, страхи и злоба, как волны, доходили до каждого уголка Сан-Лоренцо и даже до дома Изабеллы.
Слухи о падре Чезаре, который скрывался под именем Альберто Лучиано, росли с каждым днём. Никто не знал, кто он на самом деле, и слухи делали его образ лишь мрачнее и таинственнее. Рафаэль помогал этим слухам расползаться как мерзкой липкой паутине.
* * *
Ночь на дорогу опускалась густым и почти осязаемым покровом, словно кто-то набрасывал на землю покрывало из мрака и холодной росы. Марта, не привыкшая к поздним походам, прижимала к себе корзину с гостинцем, то и дело озираясь по сторонам. Лёгкий ветер шелестел сухими листьями, и казалось, что в этом шорохе прячется шёпот, что сам воздух наполнялся звуками, которых не должно было быть в этой ночи. Она сама себя уверяла, что не боится — не больше, чем обычно. Но вот дорога возле старого кладбища заставила её замедлить шаг и замереть на месте.
На тонкой, белесой полосе пыльной дороги, сливающейся с ночным туманом, в который разлит был весь лес, она увидела женщину на черном коне. Та словно выросла из этого тумана, сложилась из теней и капель густой мглы, и теперь стояла, недвижимая, будто сросшаяся с ночью, частью которой была. Белое платье, слишком яркое для этой темноты, слепило её взгляд и резало глаза. Тёмные волосы падали на плечи неестественно прямыми прядями, слишком длинными, не шелохнувшимися ни на миг на ветру.
Марта чувствовала, как грудь сдавливает страх, острый и тяжёлый. Она попыталась разглядеть лицо всадницы, но её черты утопали в тени, и эта тень ложилась так, что казалось, будто её лицо было полупрозрачным, будто черты прятались за вуалью или же вовсе растворялись в густом воздухе. Женщина не шевелилась, не оборачивалась — её глаза были прикованы к какой-то невидимой точке впереди. Взгляд этот был застывшим, мёртвым, словно сама она — кукла, застывший манекен.
И тут Марта заметила воронов. Стая чёрных птиц возникла внезапно, одна за другой они начали появляться из леса, как ожившие тени, и тягучими, ленивыми кругами облепили белую фигуру. Они садились на ветки рядом, на дорогу, спрыгивали с деревьев, и, наконец, один сел ей прямо на плечо. Марта почувствовала, как её охватывает отвращение и страх — вороны были слишком близко, но ни один не боялся её.
Марта попробовала окликнуть женщину, но губы её будто налились свинцом. Голос оборвался на полуслове, и только ветер подхватил её слабый шёпот. Она знала, что ей надо развернуться, уйти, но не могла. Словно прикованная к месту, Марта следила за женщиной — за этой неподвижной фигурой в белом. Время вокруг остановилось, и только вороны каркали и прыгали на женщину, как ожившие клочки самой тьмы.
Прошло несколько секунд, но для Марии они казались вечностью. Наконец женщина, не меняя направления взгляда, чуть качнулась, и лошадь медленно начала двигаться прочь, уводя её в густую, холодную мглу. Марта видела, как её силуэт растворяется в дымке, тает, как призрак, и в этот миг ей показалось, что глаза всадницы всё-таки были обращены на неё. Но в них не было ни жизни, ни света — только пустота, как у мертвеца.
Тут страх накрыл её с головой. Марта не выдержала. Она обронила корзину и с воплем бросилась бежать прочь от дороги. Ноги её подкашивались, и холодный воздух обжигал горло, но она бежала, не оглядываясь, моля все святые силы защитить её от этого ночного кошмара. Она слышала за спиной лишь шорох листьев и карканье воронов, которое преследовало её, гулкое, как раскаты колокола, оповещающие о беде.
Как только она достигла деревни, из ее груди вырвался дикий, полный ужаса вопль, который тут же заставил местных выскочить из своих домов. Люди окружили её, кто-то хватал за плечи, тормошил, прося объяснений. Сбивчиво, едва дыша, Марта описывала то, что видела, не пытаясь смягчить ни слова. Она видела привидение — женщину, не живую и не мёртвую, призрака на черном коне, окружённую воронами. Её глаза, как у мертвеца, видели её, как из другого мира.
Толпа слушала её, кто-то шептался, кто-то сплёвывал, качая головой. Её рассказ, полный деталей, проникал в каждого, и никто не решался сказать, что это бред. В тишине, настороженной и полной неверия, слышался её голос, пугающий и звучащий всё правдоподобнее.
Особняк застыл в оглушающей тишине, которая, казалось, просачивалась сквозь стены, превращаясь в призрачное эхо. Изабелла шагала по пустым, залитым бледным светом комнатам, не в силах найти себе места, как будто её душа тянулась прочь, стремилась освободиться от тела и убежать подальше от этой муки. Пропажа дочери разъедала её изнутри, как сильнейший яд, растекающийся по венам. В душе бушевал невыносимый страх, который невозможно было унять. Она металась по дому, словно запертая в клетке, чувствуя себя в полном бессилии, пока её девочка где-то там, во тьме, одинока и беспомощна. Изабелла догадывалась, что единственный человек, кто мог помочь ей, был Джузеппе Лоретти, и сердце её колотилось с безжалостной силой, от одной мысли, что ей придётся идти и просить его… и не только о дочери…но и о сыне. Люди считают его исчадием ада, они уже окрестили его антихристом и дьяволом. Если найдут, то линчуют. В Сан-Лоренцо полно фанатиков.
Она долго боролась с собой, прежде чем решилась. Наконец, собрав остатки сил, Изабелла направилась к гостинице. Путь оказался тяжелее,
