— Школа?
— Я обучалась на дому.
— Ты никогда не покидала дом? Вообще никогда?
Людям было очень трудно это понять. Для них это была абсурдная мысль, но для меня это было реальностью.
— Моя мама страдала тяжелым случаем агорафобии. Из-за того, что у нее в семье уже встречались люди с психическими расстройствами, это только усугубило её случай. Смерть моего отца и брата спровоцировали это, и она стала отчаянно защищать нас. До такой степени, что лишила меня нормальной жизни. Я ничего не знала об окружающем мире, пока не выросла настолько, что смогла улизнуть ночью. Брейден, моя лучшая подруга и причина, по которой я отправилась в это путешествие, чтобы набраться жизненного опыта, жила по соседству. Она интересовалась нами, потому что она и её родители поняли, что мы никогда не покидали дом.
Ночью, когда я выбралась первый раз, она увидела меня, потому что наблюдала за моим домом ночью, когда она была в постели, чтобы узнать, выходили ли мы из дома хоть когда-нибудь. Она предполагала, что мы были вампирами, и хотела доказать это своим родителям. Я не уходила далеко. Я стояла во дворе, смотрела на звезды и касалась травы. Простые вещи, которые я всегда хотела сделать. Брейден вышла и заговорила со мной, все еще думаю, что я, возможно, была вампиром. Наша дружба крепла с годами, мои вылазки стали более частыми, когда я стала старше. Брейден знала обо мне больше, чем кто-либо еще. Она была единственным человеком, кто знал о моем существовании. Она также знала, что я боялась потерять свою маму, если кто-нибудь узнал бы о нас. Поэтому она хранила мой секрет.
Больше рассказать я ему не могла. Мне необходимо было остановиться. Этого было достаточно. Остальное было слишком мрачным, и причиняло много боли.
— Где твоя мама?
— Она умерла.
Он не ответил. Его руки еще крепче обняли меня.
— Я больше не могу рассказывать об этом сегодня вечером. Этого достаточно.
Он не спори. Он просто продолжал обнимать меня.
Мы просидели в тишине очень долго, пока мои веки не отяжелели, и я медленно не погрузилась в сон.
У меня не было слов. Я продержал Деллу в своих объятиях всю ночь, она так и не проснулась, когда закричала во сне.
Теперь, когда я знал, через какой ужас она прошла, я задавался вопросом, что же ей снилось, что заставляло её кричать. Я знал, что это было связано с её матерью.
Это была не вся история, что она рассказала мне, но на сегодняшний день это было все, что она хотела, чтобы я знал. Этого было достаточно.
Я наблюдал, как она умиротворенно спала рядом со мной, пока вставало солнце и ранние солнечные лучи плясали на воде.
То, что она в моей комнате, и в моей постели, было просто великолепно. Ничто не могло быть таким великолепным. Но мою грудь будто сжимало, и на сердце лежала тяжесть.
Так много боли и эмоционального насилия перенесла Делла, что я не был уверен, что знал, как помочь ей исцелиться.
Она пошевелилась в моих объятиях, и я чмокнул её в кончик носа.
Она была моей. Я позабочусь о ней. Я хотел помочь ей забыть всю боль и тьму, что таилась в её глазах.
Её длинные ресницы затрепетали, её глаза открылись, и она посмотрела на меня.
— Доброе утро, — сказал я, когда она потянулась в моих руках с сонной улыбкой.
— Я и не думала, что раньше спала так долго на жесткой кровати, — сказала она, подавляя зевок.
— Это потому что, я такой чертовски удобный, — подразнил я.
— Согласна. Все эти твои мягкие округлости очень удобны, — сказала она и коварно улыбнулась мне.
— Мягкие? Я покажу тебя свою мягкость, — сказал я, переворачивая её на спину и прижимая свой утренний стояк к её трусикам. — Тут нет ничего мягкого.
Она издала мурлыкающий звук и раскрыла свои ноги так, чтобы я удобнее устроился между ними.
— Нет, вообще ничего мягкого, — согласилась она, приподняла свои бедра и начала тереться об меня.
Я мог почувствовать влажный шелк её трусиков через мое нижнее белье, и я застонал от удовольствия.
Она уже была влажной.
— Я собирался встать и сделать тебе завтрак, — сказал я, пока она продолжала тереться своей невероятной киской о мой член.
— Хммм, как мило. Почему бы тебе сначала не заняться со мной любовью, — сказала она, потянувшись к нижнему краю моей футболки, в которую я переодел её вчера пред тем, как принес в постель.
Я также взял на себя смелость снять с неё лифчик, поскольку спать в нем не могло быть удобно. Этим утром два круглых глобуса свободно подпрыгивали у меня перед лицом, и я забыл о завтраке и о моих благих намерениях.
Даже слова «займись со мной любовью», которые сначала напугали меня, больше ничего не значили. Делла была в моей кровати, и она раздевалась.
Она уже выскальзывала из своих трусиков, когда я решил наверстать упущенное: сдернул с себя рубашку, стащил боксеры и отбросил их в сторону.
Делла раздвинула свои ноги и шаловливо улыбнулась мне.
— Войди в меня без защиты. Ты можешь выйти раньше, — сказала она, приподнимая свои бедра ко мне, приглашая.
Выйти раньше, не всегда означало полную безопасность, но, черт возьми, прямо сейчас меня это не волновало.
Я хотел быть внутри неё без всяких преград, и сладкий нектар, сочащийся из её киски, был больше того, с чем я мог справиться.
Я раздвинул её колени и погрузился в неё. Мы оба застонали от удовольствия, и я наполнил её одним быстрым движением.
Она была такой мягкой и упругой вокруг меня. Я никогда не чувствовал ничего подобного раньше. Я уже был близок к тому, чтобы кончить, но я все еще сдерживался.
— Вудс, это ощущается так хорошо. Ты ощущаешься так хорошо. Ты мне нужен еще ближе. Так близко.
Я потянулся рукой вниз и потер её клитор своим пальцем, используя сок из её киски в качестве смазки.
Она начала извиваться подо мной, и я медленно начал двигаться взад-вперед.
После того, как она растворилась в процессе, а стенки её вагины начали сжимать меня, я готовился выйти из ней.
Я был так близок. Ощущения просто убивали меня.
— Только так. Ох, Вудс, да, о мой Бог, да, — её мольбы и крики прекратились, как только она содрогнулась подо мной и выкрикнула мое имя.
Я толкнулся в неё еще один раз прежде, чем вышел из неё и кончил ей на живот. Вид моей спермы на её плоском животе, заставил мою грудь сжаться сильнее.
Моя. Я снова пометил её. Она было моей.
Я медленно поднялся и пошел взять влажное полотенце, чтобы вытереть её. Она уставилась на тот беспорядок, что я оставил у неё на животе, и улыбнулась, когда я вернулся. Я начал вытирать её, и она захихикала.
