- Что же я делаю? - пробормотала я, поудобнее устраиваясь в объятьях парня.
"Наслаждаешься тем, что он рядом, Томочка" - отозвалась Заноза, и я почувствовала, что спокойно засыпаю в объятьях своего врага...
Утром я проснулась от удушающего запаха перегара. И я не умерла от удушья лишь потому, что у меня всё ещё немного был заложен нос. Ираклий горячими руками крепко-крепко прижимал меня к себе, от чего моя спина тут же намокла, я вообще чувствовала, что горю.
- Ух, как же я тебя ненавижу, баран, - бросила я, колотя по рукам парня. Он, пробормотав что-то невнятное, выпустил меня из объятий, и, подмяв под себя подушку, принялся сопеть дальше. Но я не намерена была с этим мириться, в моей преисполненной чёрной злостью душе уже возник план мести.
Я встала, включила телевизор, звука не было, но это ненадолго. Затем я сходила в ванную и набрала в пустую вазу, стоящую на шкафу самой ледяной воды. Я улыбнулась своей гениальности и пошла в комнату. Ледяная вода полилась одновременно со звуками музыкального канала, включенного на полную мощность. Ираклий вскочил как ошпаренный и тут же сжал голову руками, а я злобно рассмеялась.
- Так-то пить! - судя по страдальческому выражению лица и мольбам о пощаде, голова у него болела адски. Минуту спустя, я всё-таки сжалилась. Мокрый, трясущийся, злобный и больной Ираклий сидел, скукожившись, на кровати и сверлил меня убийственным взглядом покрасневших глаз, волосы у него торчали в разные стороны. Вид был такой, словно он засунул два пальца в розетку, ногами стоя в ведре с водой.
- Как ощущения? - промурлыкала я.
- Потрясающие, - рыкнул он и тут же снова схватился за голову. Не выдержав такого жалкого зрелища, я послала парня принимать душ и чистить зубы, а сама принялась искать таблетки и сходила за стаканом воды. На мой взгляд, я проучила его таким пробуждением достаточно.
"Ты слишком добра, посмотрим, будешь ли ты удовлетворена этим самым пробуждением, когда начнёшь уборку" - Заноза в голове обретала всё более явные очертания, и я поняла, что её голос уж очень напоминает прокуренный голос моей дорогой бабушки Таисии.
Когда я вернулась в комнату, Ираклий уже с мокрыми волосами, одетый в драные джинсы и синюю футболку, сидел на кровати, опустив ноги между колен. Он с благовеяньем принял три таблетки и залпом осушил стакан.
- Я в жизни так не напивался, - голос его звучал так, словно он сознался в чём-то постыдном.
- И в жизни больше не будешь, - со знанием заявила я. Конечно до Ираклия мне далеко, но я тоже пару недель назад перебрала, а ему сейчас, наверное, плохо раза три больше, чем мне тогда. Правда тогда меня ещё и совесть мучила...
- Я вчера руки не распускал? - он поймал мой взгляд, требуя правды.
- Нет.
- А язык?
- В каком смысле? - я почувствовала, что краснею. Вот это мысли!
- Во всех, - на его губах появилась полуулыбка, наши взгляды встретились, и мы принялись...хохотать. Я буквально захлёбывалась в собственном и его смехе, я уже скрутилась пополам и всё смеялась, упав на кровать. Стоило только вспомнить его состояние вчера...
Наконец, спустя минут пять, я, смахнув слёзы, села. Ираклий последовал моему примеру, ему явно немного полегчало.
- Странно, что ты ещё не пытаешься меня придушить, - парировал он, - Признаю, я немного переборщил.
- Пфф, ты всегда перебарщиваешь и даже не смей отвечать, - я вздохнула, - Ладно, где тут у тебя швабры и вёдра? Ты хоть помнишь, какой у тебя там бардак внизу? - он отвёл взгляд в сторону, наверное, помнил.
- Я тебе помогу, - неожиданно заявил он, - В конце концов, у нас крепостное право отменили давным-давно!
- Иногда, когда ты звонишь, мне кажется, это нет, - хмыкнула я с лёгкой обидой.
- Ну-ну, я всё ещё могу сделать один звонок и...- он не продолжил, а я замерла.
- И? Что будет, Ираклий? - я внимательно всматривалась в его неожиданно ожесточившиеся черты лица. - Да, ты предотвратишь наш брак, но что с этого будет тебе?
- Уж поверь, я найду в этом свои плюсы, - холодно бросил он через минуту раздумий. Я была недовольна этим ответом, но решила промолчать. Ничего, перебьюсь, в конце концов, какие у него могут быть мотивы? Он просто кретин, вот и сеет зло направо и налево.
Спустившись вниз, нам пришлось ещё раз ужаснуться. Но мы принялись за работу.
- Что посеешь, то и пожнёшь, - буркнул под нос Ираклий и полез в шкаф на кухне за швабрами, мётлами, тряпка и ведром. И мы принялись за работу. Парень принялся всовывать в мусорные пакеты весь хлам, я ему помогала. А после мы принялись вымывать весь первый этаж. И, в конце концов, так убились за полдня (проснулись мы в начале одиннадцатого), что были не в состоянии поесть, а я была не в состоянии поехать домой. Ираклий заказал еду из ресторана и в четыре часа мы, наконец, могли поесть.
- Такой чистоты здесь ещё не было, - хмыкнул парень, его неожиданная утренняя холодность пропала, и теперь он наслаждался едой и медленно потягивал вино, прогоняя остатки похмелья. Я чувствовала себя вымотанной, но странно удовлетворённой. Во время уборки мы много смеялись, Ираклий не увиливал от работы и постоянно надевал на себя остатки еды, особенно мне понравились волосы из спагетти и шляпка из салатного листа. За это время я сама не заметила, как мы разговорились, он рассказал мне о дружбе с Арти, об учёбе за границей. А я поведала ему о себе...О том, что в переходом возрасте я была невыносима, до шестнадцати лет, пока у меня не появился мой первый парень, а потом и Артур...На это Добровольский заявил, что я и сейчас невыносима. В отместку он получил половой тряпкой по лбу, но не разозлился. А мне нравилось смотреть, как он улыбается, мне нравилось говорить с ним....было так легко, мне не нужно было ни кем притворятся, я веселилась и чувствовала себя свободной. Правда периодически мой взгляд цеплялся за кольцо на безымянном пальце, и я чувствовала грусть, оно словно связывало меня, тормозило...
- Как и такого свинарника до этого, - продолжил он, наш ужин уже подходил к концу. Я выпила всего бокал вина, но щёки у меня тут же порозовели и я почувствовала себя немного расслабленной, но жутко уставшей. Я взглянула на телефон и ответила на сообщении Таньки о том, где я. В остальном мне никто не звонил, в том числе и Артур. Я звучно вздохнула, вспомнив о нём. Артур...такой близкий всё это время, но такой далёкий.
- Скучаешь по нему? - спросил Ираклий. Я тут же перевела взгляд с телефона на него. Голубые глаза источали тепло и внимательно меня изучали. Я почти погрузилась в этот омут с головой, но, проморгав, улыбнулась:
- Конечно, скучаю, - это было правдой. Но я не тосковала, я не могла не представлять себе жизни без него. Артур был...надёжным и заботливым. Я почему-то вспомнила фразу Добровольского о том, что если человек кого-то любит, он никогда не сможет сказать за что. Наверное, нужно любить человека всего без остатка, с его достоинствами и недостатками...
