— В суд? — ужаснулась Беттина.
Полицейский кивнул:
— Да. И не забудьте обратиться в свою страховую компанию. Вы застрахованы?
— Естественно.
— Тогда позвоните страховому агенту сегодня же, свяжитесь с адвокатом и надейтесь на лучшее.
Надеяться на лучшее… Господи, как все плохо. Что она наделала!
Когда все вокруг разъехались и разошлись, Беттина села за руль, но руки у нее дрожали, а в голове роились тягостные мысли. Она все думала о человеке, только что увезенном в машине скорой помощи. Казалось, прошло несколько часов, прежде чем она добралась до картинной галереи, а, прибыв на место, забыла зафиксировать дверь в открытом состоянии и включить в зале освещение. Она сразу же ринулась к телефону. Страховой агент не пришел в восторг от ее звонка, но уверил Беттину, что покрытия в двадцать тысяч долларов будет вполне достаточно, чтобы выплатить пострадавшему компенсацию, если, конечно, случай не окажется особенно тяжелым.
— Во всяком случае, не беспокойтесь раньше времени. Поживем — увидим.
— Как скоро мне станет известно?
— Что известно?
— Предъявил ли он ко мне иск?
— Как только он заявит об этом, мисс Дэниелз. Не беспокойтесь, я дам вам знать.
Набирая номер офиса Сета Уотерсона, Беттина уже плакала в открытую. Сет сразу же снял трубку.
— Беттина?
— О, Сет… — и последовало отчаянное, детское всхлипывание. — Со мной приключилась беда.
И Беттина разрыдалась, окончательно утратив контроль над собой.
— Где ты?
— Я в … гал…лерее.
Она едва могла говорить.
— Успокойся, пожалуйста, и скажи, что случилось. Отдышись. Беттина? Беттина, теперь говори.
В первый момент он подумал, что она звонит из полицейского участка, поскольку такую истерику иначе объяснить было нельзя.
— Я стала виновницей дорожного происшествия.
— Ты пострадала?
— Нет, я сбила человека.
— Пешехода?
— Да.
— Насколько сильно он пострадал?
— Еще не знаю.
— Как его зовут, куда его увезли?
— В больницу святого Георга. А зовут его, — она заглянула в листок, который оставил ей полицейский, — Бернард Зуле.
— Зуле? Повтори по буквам.
Она так и сделала, и Сет вздохнул.
— Ты что, знаешь его?
— Более или менее. Он тоже адвокат. Неужели ты не могла сбить какого-нибудь обыкновенного пешехода? Обязательно надо было сбивать юриста?
Сет старался шутить, но Беттине было не до шуток. Ее охватил страх, и она еще крепче сжала телефонную трубку.
— Сет, обещай мне ничего не говорить Джону.
— Господи, да почему? Ты же сделала это непреднамеренно.
— Нет-нет, он расстроится… или рассердится… Пожалуйста, не говори ему.
Беттина просила так жалобно, что Сет обещал ничего не рассказывать и повесил трубку, сказав, что свяжется с больницей и после ей перезвонит.
Он позвонил к ней в галерею через четыре часа. С Зуле, в принципе, все было в порядке, не считая перелома ноги и нескольких ушибов. Больше никаких повреждений. Однако Бернард Зуле не относился к тем, кто легко смиряется с нанесенным ему ущербом. Он велел своему адвокату подготовить иск к Беттине. Сет лично говорил с Зуле. Он объяснил, что женщина, сбившая его, относится к числу его хороших знакомых, что она раскаивается в случившемся, места себе не находит и хочет знать, как он себя чувствует.
— Как я себя чувствую? Эта сучка сбила меня посреди бела дня и теперь хочет знать, как мое самочувствие? Я расскажу ей об этом в суде.
— Но, Бернард…
Все попытки Сета уладить дело миром потерпели неудачу. Беттина сама смогла убедиться в этом, когда через три дня получила копию искового заявления. Он претендовал на двести тысяч долларов в возмещение телесных повреждений, невозможности исполнять служебные обязанности в течение определенного периода времени, морального ущерба и злого умысла. Злой умысел — это ерунда, заверил Сет, надо знать Зуле. Однако размеры иска показались Беттине чудовищными. Кроме того, сказал Сет, пока дело дойдет до суда, может пройти два года, а за это время у Зуле не останется от перелома даже слабых воспоминаний. Но все равно — сумма-то громадная. Беттина больше ни о чем не могла думать. Двести тысяч. Конечно, если продать все драгоценности, то, возможно, и удастся собрать искомые деньги, но с чем она после этого останется? Это напомнило ей состояние, в котором она пребывала после смерти отца. Надо держать себя в руках, больше ничего не остается.
— Беттина? Беттина! Ты меня слышишь?
— Гмм. Да?
— Что с тобой стряслось? — Джон досадовал на нее, поскольку в последнее время она стала какая-то странная.
— Прости, я немного рассеянная.
— Ничего себе — немного! Сегодня вечером с тобой невозможно разговаривать, ты словно ничего не слышишь. В чем дело?
Он ничего не понимал. Она такая с тех пор, как он сделал ей предложение. Грустно признать, но это так. Когда, ближе к ночи, он отвез ее домой и задал прямой вопрос, глаза его были печальны:
— Беттина, наверно, нам лучше какое-то время не встречаться?
— Нет, я… — и, помимо воли, она припала к нему и, уткнувшись в его плечо, зарыдала.
— Что? Бетти, скажи мне, прошу. Что произошло?
— О, Джон, не спрашивай. Мне стыдно говорить. Это так ужасно… Я сбила человека.
— Как, когда? — сурово спросил Джон.
— Я ехала на машине. У него — перелом ноги. Это произошло две недели назад.
— Почему ты мне ничего не сказала? — спросил потрясенный Джон.
Беттина нагнула голову.
— Сама не знаю.
— Ты подключила свою страховую компанию?
— Моя страховка обеспечивает лишь двадцать тысяч, а он подал иск, — голос её упал, — на двести тысяч долларов.
— О, Боже мой. Ты говорила с Сетом?
Беттина молча кивнула.
— А со мной — нет? Ах, Бетти… — он ласково прижал её к себе. — Ах, Бетти, Бетти… Как такое могло с тобой приключиться?
— Сама не знаю.
Но она хорошо всё помнила. Помнила, что в тот момент думала о его предложении и о том, что ей не хочется выходить замуж. Однако она ничего не сказала Джону, только произнесла:
— В этом одна я виновата.
— Ясно. И, думаю, нам лучше держаться вместе, когда приходит беда. А ты как считаешь? — улыбнулся Джон, глядя на прильнувшую к нему Беттину. Он нужен ей. Как приятно сознавать, что ты кому-то нужен.
Однако, встретившись взглядом с Беттиной, он заметил в её глазах испуг.
— Что ты имел в виду, когда сказал «вместе»? — спросила она. — Не говори чепуху! Я сама должна справляться со своими трудностями.
— Сама не говори чепуху! И выбрось скорее всё это из головы. Иск в двести тысяч ничего не значит. Весьма вероятно, что он удовольствуется десятью.
