Как сэр Джейсон тосковал по тем благоухающим летним дням. Он так наслаждался прелестями Селии, которые всегда были на виду в любой час дня и ночи. Его любимым временем был завтрак. Сэр Джейсон и Колин сидели за столом напротив друг друга, а Селия им прислуживала, ее ягодицы соблазнительно покачивались, когда она передвигалась по кухне в своем цветастом фартуке. Сэр Джейсон всегда старался утром рано потрогать эти зазывающие выпуклости, зная, что это приводило недовольного Колина в ярость, особенно когда старший кузен запускал палец или два в теплую, темную щель между ними, и делал вид, что обнюхивает их. Сэр Джейсон не видел, чтобы чье-то лицо так сильно краснело, и задумался над тем, какие вольности его уязвленный кузен допустит, если взяться за более женственные места Селии — отчего сам сэр Джейсон воздерживался в ожидании более удобного момента. Что ж, Колину некого винить, кроме себя. Недовольный сэр Джейсон сердито нахмурился, считая своего кузена полным дураком, раз тот до сих пор не лишил ее девственности. Несомненно, в детстве на него сильное влияние оказывала тихая мать. В то время как сэр Джейсон уже хорошо познакомился с тайнами женской плоти, его родственник еще не мог вытереть себе нос без помощи матери.
Похоже, более сдержанный Хардвик и в самом деле не мог обойтись без помощи в любовных делах, а щедрый старший кузен был рад ему помочь. Чтобы утолить желания Колина, сэр Джейсон устраивал в гостиной нечто вроде послеобеденного театра, особого театра, не такого, который можно найти, скажем, на улице Хей-маркет. Расслабляясь за хересом, все трое представляли собой странную картину — мужчины оделись с ног до головы, а их единственный компаньон женского пола был лишен всякой одежды, если не считать подушку из красного бархата, на которой покоилась ее задница. Всегда стараясь быть предупредительным к другим, сэр Джейсон ждал, пока Селия не допьет свой бокал хереса, прежде чем велеть ей покинуть кресло, подойти к ним и наклониться, чтобы обоим было приятнее рассматривать ее.
Не имея права выбора — десница сэра Джейсона не казалась ей соблазнительной альтернативой, — Селия вставала спиной к мужчинам, сжав бедра вместе, и медленно наклонялась вперед, а ее мышцы старались сохранить скрытым то, что еще оставалось от достоинства. Ноги болели от неестественной позы с выпяченной и повернутой к раскрасневшимся лицам мужчин задницей, стулья громко скрипели, когда оба наклонялись поближе, так близко, что их дыхание обдавало ее подрагивавшие ягодицы.
Сэр Джейсон позволял Селии оставаться в таком положении несколько полных ожидания минут, желая продлить мучительную неизвестность кузена, хотя тот также чувствовал учащение пульса. Когда он наконец заговаривал, то из его горла вырывалось лишь хриплое:
— Дорогая, раздвинь для нас свои ягодицы.
Селия начала ныть и от негодования сжала их. Такая тщетная попытка закрыть данную часть тела от взора кузенов возбуждала их грубые желания, которые цивилизованное общество отрицало, но удовлетворяло за закрытыми дверями. Хотя поза Селии позволила бы каждому мужчине самостоятельно осуществить желаемое, сэру Джейсону хотелось, чтобы она активно участвовала в собственном унижении, ибо тогда он получал более опьяняющее удовлетворение.
— Давай же, Селия! Не будь эгоисткой. Мы хотим увидеть, что ты там прячешь.
Тон сэра Джейсона говорил о том, что повторять он не будет. Селия знала, сколь серьезным будет наказание, если откажется. Не один раз сэр Джейсон угрожал нагреть свою ручку из стекла (ту, на которой выгравированы цветы, волшебным образом переливавшиеся на прозрачной поверхности) над огнем и воткнуть в ее капризную попочку. Он хватал ручку со своего письменного стола и размахивал ею перед перепачканным слезами лицом Селии, а уголки его рта искривлялись, пока из передней части брюк выпирал недовольный выступ. Поэтому Селия уступала без дальнейшего промедления и пальцами осторожно чуть раздвигала ягодицы.
— Шире! — орал сэр Джейсон, его громовой голос отскакивал от обитых шелком стен, и тело Селии от страха стало покалывать, словно раскаленными иголками. Образ украшенного цветами инструмента для письма взывал ее оказать сопротивление, словно надеялся, что если она не послушается, то ему представится долгожданная возможность проникнуть в не отведанные глубины ее заднего входа. Селия зажмурила глаза, чтобы не видеть своего позора, и раздвинула задние выпуклости как можно шире, напрягая плотный ободок ануса, пока ей не показалось, что тот разорвался. От боли у нее на глазах навернулись слезы, но она скоро привыкнет к такой боли. Довольный вздох сэра Джейсона говорил, что он удовлетворен представлением, и она продолжала стоять в такой позе, пока оба кузена рассматривали ее.
Сэр Джейсон не мог придумать ничего более развлекательного, чем рассматривание неопробованных женских углублений, на которые скоро начнет совершать набеги. Пока Селия стояла, наклонившись вперед, ее задница выпятилась словно дыня, разрезанная вдоль, а перед кузенами открылся очаровательный вид на все, на что они зарились. Рыжеватые завитки волос украшали пухлые губы, те раздвинулись, обнажая самые глубинные тайны влажных складок, которые Селия надеялась скрыть от любопытных глаз. Сэр Джейсон и Колин рассматривали различные места, воплощавшими женственность Селии, причем их головы касались, как это бывало в детстве. На них взирала изящная маленькая щель, наполненная кремом, а раскрасневшийся внизу лепесток высовывался наружу, давая о себе знать среди этого наводнения. Розетка попочки Селии являла собой отличный гарнир, раздвинутые ягодицы раскрывали ее и разглаживали крохотные морщинки, пока это место не стало абсолютно гладким воплощением тайны, пригодным для самых изощренных фантазий. В отличие от старшего кузена Колину никогда не приходило в голову, чтобы воспользоваться задним ходом леди для собственных похотливых намерений, не говоря уже об изящной ямочке, принадлежавшей Селии, но это до тех пор, пока он не оказался в непосредственной близости от столь очевидного соблазна.
Судя по лихорадочному блеску, озарявшему глаза младшего Хардвика, стратегия кузена, казалось, работала с точностью часового механизма. Однако в меню сэра Джейсона для Колина было приготовлено много других разжигавших аппетит блюд.
Однажды утром, когда все трое засиделись за столом над пустыми тарелками, словно никому не хотелось начинать день, сэр Джейсон решил сделать более смелый шаг, чем ребяческие шалости, устроенные им в гостиной. Он не сомневался, что рассматривание Селии должно было подвигнуть кузена совершить хотя бы некоторые проступки над благодетельными прелестями, которые тому столь наглядно продемонстрировали, ибо даже столь опытному человеку, как сэр Джейсон, было трудно обуздать свои потребности. Однако соблазнительное ожидание, когда младший кузен унизит Селию, ни к чему не привело. «Молодой дурак, должно быть, сотворен из железа», — решил сэр Джейсон, ибо как в ином случае тот мог противиться оранжево-розовому соблазну неопробованного ануса, особенно после того, как это отверстие раскрыли перед глазами Колина? Да оно само умоляло, чтобы в него вошли!
