Ознакомительная версия.
– Да вот, знаете ли… Может случиться так, что скоро мне жить будет просто негде…
– Как это – негде?
– Ну, понимаете, я сейчас снимаю хорошую квартиру, но может статься так, что придется ее освобождать. Прямо ума не приложу, что делать! Надо новую искать, а у меня как раз с деньгами трудности…
– Мариночка, если бы вы только позволили мне о вас позаботиться! Я бы на все ради вас… Я бы и квартиру нашел, и оплачивал бы ее… Да ради такой женщины…
Марина, скромно потупив взор и улыбнувшись благодарно и загадочно, только махнула на него ручкой:
– Ой, ну что вы, Сергей Сергеич… Я не могу принять от вас такой помощи… Нет, нет и нет, что вы…
Сергунчик сник и замолчал грустно, и дотронулся осторожно, с досадой будто до пластыревого крестика на щеке – проклятая Коняшка вместе со своим хахалем виноваты были в этом женском ему отказе. А что, вон как разукрасили, что и смотреть на него теперь красавице-Мариночке неприятно. Не понимал бедный Сергунчик, что грустит совершенно зря – вовсе и не собиралась Марина упускать из виду этот вариант, который назывался «на всякий пожарный». Чего это ради она будет разбрасываться так просто, за здорово живешь, хорошим к ней отношением? В борьбе за выживание в этом городе все средства хороши, и в хозяйстве все может сгодиться…
– Хотя спасибо вам, конечно, за ваше предложение, Сергей Сергеич! Если мне будет трудно, я к вам сразу обращусь за помощью. Я поняла – вы настоящий мужчина и настоящий, преданный друг. А я, как вы уже поняли, умею быть благодарной…
Последнюю свою фразу Марина произнесла совсем уж зазывно-интригующе, решив, что лишней она в данной ситуации вовсе не будет – пусть этот толстячок поглубже заглотит свою наживку. Хотя, судя по виду, он и так ею вот-вот подавится – вон как встрепенулся в ожидании мужского своего охотничьего счастья. Теперь ей надо встать и уйти быстренько с глаз подальше. Мужское охотничье счастье – оно ж должно быть этаким ускользающим, летяще-мимолетным, как убегающая от мушки цель…
Взглянув на часы, она в кокетливом ужасе округлила глаза и резвенько соскочила со стула, и, пробормотав торопливо о каких-то важных своих делах, быстро пошла к выходу, чувствуя спиной восхищенно-плотоядный его взгляд, выразительно обрамленный багрово светящимися синяками-фонариками Сашиной работы. А выйдя из кафе, решительно направилась через улицу к знакомой уже арке, потом через старый двор, потом так же решительно распахнула разбитую дверь подъезда и легким подпрыгивающим шагом поднялась по лестнице…
Дверь ей открыла незнакомая совсем тетка, которая, по всей видимости, нагостилась уже и уходить собралась – стояла в прихожей в пальто старенькое одетая и улыбалась ей доброжелательно. Марина, сразу оценив добрую и приветливую эту ее улыбку, вдруг распознала в ней внутренним острым чутьем любимого своего клиента, того самого, интеллигентно-безропотного, который никогда не спорит да не занудствует и сразу со всем соглашается, и покупает ее товар с той лишь целью, чтобы человека зря не обидеть. И тут же сделала стойку. То есть улыбнулась этой женщине так, будто знала ее уже сто лет, и заглянула в глаза свойски-дружески. Страсть как любила она таких вот теток…
– Ой, здравствуйте! А вы что, разве уже ходите? Как жаль…
– Да, ухожу, деточка, – расплылась ей навстречу в ответной улыбке тетка. – И так уже загостилась, домой пора…
– Ой, как жаль… У вас такое приятное лицо, знаете! Вот сразу, сразу к себе располагает! Очень, очень красивое, зрелое женское лицо. Вот если еще за ним чуть-чуть, совсем немного поухаживать… И необязательно дорогой косметикой! Знаете, есть такая косметика для пожилых женщин…
– Мариночка! Стоп! Прекратите! – грозно и весело проговорила-пропела из кухни Ольга Андреевна. – Чего вы там в мою приятельницу вцепились? Любочка, не слушай ее! Это не ваш случай, Мариночка, поверьте мне! Проводите лучше Любовь Ивановну и идите сюда, к нам… Мы вам лучше новости свои сногсшибательные расскажем, Мариночка!
Новости у них и в самом деле были сногсшибательные – и так счастливо и вовремя случившаяся Ольги Андреевны динамика, и утренний звонок их заграничной матери и невестки, и ожидаемый ее завтра приезд… Марина даже вздохнула про себя с облегчением – ну наконец-то, свершилось, все-таки…
– А она что, насовсем приезжает, да, Ольга Андреевна? Ее что, муж немецкий выгнал, да?
– Да что вы, Мариночка! Нет, нет и еще раз нет! – взволнованно замахала руками Ольга Андреевна. – Все как раз даже наоборот! Наша Аллочка не выдержала мук совести и во всем призналась своему мужу! Рассказала ему все честно, что у нее тут двое детей осталось, и он предложил ей немедленно их забрать к ним…
– Ух ты! Сама рассказала, значит! – не удержавшись от сарказма, произнесла возмущенно-восторженно Марина. – Надо же, смелая какая!
– Ой, да я и сама удивляюсь, Мариночка! Это так на нее не похоже, знаете… И тем не менее…
– Ну да, ну да, бывает… – согласно закивала Марина. – И что? Она приедет и заберет к себе Василису с Петечкой?
– Да, Мариночка, да! И я очень рада этому обстоятельству! По крайней мере, моим внукам светит хоть какое-то будущее…
– А вы как же? Как вы-то тут одна останетесь?
– А я не останусь одна! Со мной Любочка пока побудет, подруга моя давняя. Это как раз ее вы сейчас охмурить пытались… Да я же скоро ходить уже начну! Лерочка Сергеевна говорит, еще месяца два-три…
– А она их точно заберет, невестка ваша? Не обманет? Вы уверены? – настырно наступала на нее Марина. – И Василиса согласна?
– Ну да, наверное… А почему вы так с пристрастием об этом спрашиваете, Мариночка?
– Ну а как же, Ольга Андреевна, без пристрастия-то! Я ж тоже вроде во всем этом лицо заинтересованное…
– Это как?
– А так! Приедет ваша невестка и увезет дочку свою восвояси, в счастье свое немецкое. И Сашечке моему, стало быть, нечего больше у вас тут делать… Горе будет у Сашечки-то моего… – со свойственной ей нагловатой простодушностью заявила Марина и улыбнулась хитро и радостно. – А тут и я появлюсь, и пожалею, и обласкаю…
– Погодите, погодите, Мариночка… Что-то я ничего не понимаю, – закрутила головой Ольга Андреевна. – А Василиса-то тут при чем?
– Ну как же при чем, Ольга Андреевна? Вы что, сами не видите, при чем?
– Нет…
– Да господи… Да любовь же у них образовалась! Неужели вы не заметили ничего?
– Нет… Да что вы такое говорите, Мариночка! Какая такая любовь?
– Да вот такая вот! Любовь!
Марина встала перед ее креслом, по-бабьи уперев руки в бока, смотрела сверху вниз надменно, будто обвиняла в чем. А может, и в самом деле обвиняла – не углядела, мол, бабка за внучкой, вот и получай теперь…
Ознакомительная версия.
