– У меня нет лица?
– Ты мне – я тебе. Нет члена, нет и лица. По твоему желанию. Если только не захочешь наконец обрести целостность. Ты чувствовал, как все твое тело отяжелело от гипса? Тебе не хотелось почувствовать, как точно так же тяжелеет твой член? – Она не делает к нему ни шага, но взгляд ее вызывает механическую реакцию его плоти. От этого взгляда и вида объемного изображения его тела со швом между ног его член твердеет.
– Если хочешь, я могу тебя загипнотизировать, тогда ты ничего не почувствуешь.
– Загипнотизировать? Как Андерс коня?
– Да. Андерс меня научил. Конечно, я бы предпочла, чтобы ты был в сознании, потому что я не уверена, что под гипнозом у твоего члена будет правильная форма.
Он непреклонен. Внезапно рассвирепев, она бросается на него, хватает за волосы и бьет головой о стену, вопя: «Дай! Дай! Ну дай же! Ты дашь, наконец!»
Артур не хочет сопротивляться. Он принимает удары, но не отвечает на них. Она ничего больше ему не даст, он от нее ничего не примет.
* * *
Прошла неделя. Пластмассовое тело Артура лежит на так и не распакованных коробках. Клер оставила прикрепленные к стенам скотчем кривые, графики, списки тарифов на косметические средства. Перегородку между двумя квартирами снесли, остался только контур голого камня. Этот проем никому не нужен – каждый спит у себя, она в квартире номер один, он в квартире номер два. И только Янус бродит ночью из одной квартиры в другую.
Артур берется сообщить домовладельцу. К телефону подходит Воларслен-младший и жалуется дребезжащим дискантом на то, что никто никогда не задерживался в этой квартире.
– Почему? – спрашивает Артур с деланым интересом.
– Если бы я знал, месье. После пожара никто в ней не задерживался. А ведь это же было так давно.
– После пожара, – повторяет про себя Артур. Между вами не должно быть ничего красного.
* * *
«Алло? Артур, дорогой друг, здравствуй. Нет, я не могу, мне нездоровится. Но я могу ответить на вопросы по телефону. Она нашла кассеты? Ты поступил неосторожно. Сильно поссорились? Естественно. Ты отказался играть в игру до конца. Для нее отказ непривычен. Привередливая женщина. Когда она покинет квартиру, ей станет тебя не хватать. Это тебе на руку. В воскресенье? Она съезжает в воскресенье? Тогда послушай: будет неожиданность. Затруднения с выездом».
* * *
Воскресенье. На лестнице Артур встретил грузчиков, которые тащат диван-кровать Белы. Ему остается только перешагнуть его. Двери квартиры открыты. Он сжимает лежащие в кармане пиджака ключи от забот.
– Это я.
– Входите. Чего вы ждете? Чтобы я вам открыла?
Она снова говорит ему «вы», но сейчас не время заострять на этом внимание.
– Здравствуй. Как поживаешь?
– Замечательно!
Их голоса отдаются эхом от стен опустевшей квартиры. Он переступает порог. Пластмассовая скульптура прислонена к стене. Она служит вешалкой, кто-то из грузчиков накинул куртку на голову без лица. Бригада, которая уже вынесла из квартиры почти все вещи Клер, возвращается с диваном несолоно хлебавши. «По лестнице не проходит. Сейчас обвяжем и спустим через окно. Только спустимся за веревками и ремнями. Мужика резинового тоже забираем?» Клер кивает. Живой Артур видит, как его уносит грузчик Они с Клер остаются в почти пустой комнате, на разных концах непокорного дивана. «Вам больно?» – бросает она ему. Он не отвечает. «Вы такой гордый».
– Как это нет ремней? Кто готовил грузовик? Ты! Кто отвечает за ремни? Ты! Ну вот, весь день насмарку. Придется вызвать кран. Целый час потерян. – Бригадир разводит руками. – Прошу прощения, мадам. Придется дожидаться подъемника.
Бригада усаживается на ступеньки.
– Чтобы провести время, – начинает Артур, – я расскажу тебе кое о чем.
– О вашей личной истории, я полагаю.
– Начало ты уже знаешь.
– Хватит ломаться. Читай.
– Я не читаю, я буду рассказывать с того места, на котором закончил в прошлый раз. – Артур делает глубокий вдох. – Серж Максанс предложил поиграть в игру: «Артур, вот волшебная картинка. Посмотри на нее внимательно и спрячь под левой рукой. Потом скажешь мне, что ты видел. Помни, ты смотришь только один раз, потом нельзя. Если сплутуешь или покажешь мне рисунок, то он пропадет».
Артур рассмотрел рисунок и спрятал его. Прежде всего он по привычке поднял ладони, чтобы показать, что он видел, знаками. Но Максанс сразу закрыл глаза. Он хотел не видеть, а слышать. Каждый раз доктор усложнял задание, добавляя новый рисунок. Через несколько недель Артур получил для описания целую стопку картинок. Тогда он сложил оружие, заговорил и описал их все. Он начал с самых первых, оказывается, он их не забыл: яйцо и молоток. Это его первые слова. Он продолжает, вспоминает все картинки с других сеансов: акация, луна, шляпа, свеча, гроза и песок. Покинув тишину и перейдя к слову, Артур заметил, что у него хорошая память. Он сразу заговорил безукоризненно грамотно. Это обескуражило его мать, да и не только ее. Профессор Максанс успокоил ее и завязал с этой жесткой и соблазнительной матерью до грусти плотский роман.
Клер повторяет последний отрывок фразы: «До грусти плотский роман». С улицы доносится сигнал клаксона, грузчики разом вскакивают. Они сбегают по лестнице и бригадир, свесившись на улицу, машет руками.
– Вот и подъемник, – с широкой улыбкой сообщает он Клер.
Металлическая платформа прижимается к подоконнику.
– Хотите спуститься из окна? – сладким голосом предлагает бригадир. – Закреплю диван, а вы оставайтесь. То-то народ порадуется. Нет-нет я шучу, понимаю, что вам этого не надо.
Двое грузчиков взгромождают диван в качающуюся люльку.
– Грузчики ловчее вас, – резко бросает Клер Летуалю.
– Да, наверное, когда речь идет о мышцах.
– Нет, о силе тяготения.
Она поворачивается на каблуках, кладет связку ключей на каминную полку – звяканье металла о мрамор. Она выходит, оставляя двери открытыми. Артур, оставшись наедине с грузчиками, смотрит, как они устанавливают диван на платформе. По улице разносится эхо мотора «Триумф». Быстрый, как нож, блик сверкает на алюминиевом хребте подъемника. Диван-кровать опускается вниз.
* * *
Три дня спустя, ночью, Артур катается по городу за рулем кабриолета с откинутым капотом. Две фары настойчиво следуют за ним по всем улицам. Не снижая скорость, он уходит вправо. Со стенающим сигналом преследующая его машина прижимает его к тротуару. Свет вращающейся мигалки его ослепил. Он закрыл глаза. Полицейские спрашивают, почему он ездит с выключенными фарами. Он не знает, что ответить. Не открывая глаз, он нащупывает в кармане бумажник, протягивает им документы.
