Кристиан чуть наклонил меня на бок и, подтянув прямоугольную подушку, подсунул мне под бедра. Не знаю, зачем ему это нужно, лучше бы, конечно, под голову, но пусть так. Куснул кожу на животе, смягчая ее поцелуями, и снова возвратился к моей груди. Раз за разом доводил руками и умелым языком до исступления, заставляя постанывать и извиваться.
Я тонула в его умопомрачительном аромате, перемешанном с горьковатыми нотками одеколона. Раньше я даже не думала, что запах человека может на меня влиять и возбуждать. Только размышлять об этом у меня не было сил, а тем более подвергать сомнению свое поведение. Я давно заметила, что когда его жадные руки прикасались ко мне, я превращалась в горящий уголек и тихо тлела.
Он согнул мои колени и придавил их грудью, так что я не могла двинуться. Снова стал целовать так сладко, что я выпала из реальности. В этом странном положении мне было неуютно, но я подчинялась ему, потому что это возбуждало. Это сложно оценить трезвым умом, но на уровне инстинктов все казалось таким верным и правильным, что не было желания что-то менять.
Один настойчивый толчок внутрь меня, и я почувствовала резкую боль между ног. Распахнула глаза и втянула через стиснутые зубы воздух. Это больно, неожиданно и пугало. Я попыталась разогнуть колени, чтобы отпихнуть от себя мужчину, но Кристиан держал крепко и не выходил.
— Все хорошо, — он стал успокаивать, осыпая мое лицо поцелуями, — сейчас все пройдет, моя хорошая. Попробуй расслабиться, доверься мне. Я постараюсь, чтобы тебе было не больно, — добавил еще что-то по-французски, но я не поняла, и опять забрал мои губы в плен.
Я снова отвлеклась на его ласки и попыталась больше не брыкаться. Внутри уже было не так больно, немного щипало, но если не шевелиться, то вполне терпимо. Как только я успокоилась и даже немного расслабилась, Кристиан выпустил на свободу мои ноги, позволяя устроиться под ним удобнее, и сделал еще один глубокий толчок внутри меня.
Снова все защипало и стало страшно, да так, что захотелось драться. Я вся сжалась и попыталась повернуться на бок. Непроизвольный мучительный стон слетел с моих губ, как тихая мольба остановиться. И мужчина, тут же поняв меня, дал свободу, перевернувшись на постель.
Я повернулась к Кристиану спиной, поджала к груди ноги и обхватила себя руками. Было неуютно, неловко и черными тенями в сознании проскальзывали сомнения. Но они не успели замучить проснувшуюся совесть, потому что француз тут же притянул меня к себе и обнял двумя руками.
— Ты умница, — произнес тихо мне куда-то в волосы, целуя в висок. — Такая чувственная и сладкая, что сносит крышу, — коснулся губами носа, щек, век.
От его слов неловкость и всколыхнувшееся стеснение понемногу утихли. И я даже стала думать, что все не так ужасно, как я сначала решила. Просто первый раз — он сложный самый. Вероника и Лелька рассказывали о своем опыте и у каждой остались не самые лучшие впечатления. Так чем я хуже?
Я повернулась к Кристиану лицом, устало улыбнулась и обняла рукой. Прикрыла глаза, позволяя мужчине приятно поглаживать меня по спине и пояснице. Ничего, боль со временем пройдет, у нас еще тысяча чудесных ночей вместе.
Меня все больше клонило в сон, ресницы слипались и я, уткнувшись носом в Кристиана, тихо прошептала ему, что он самый лучший, и я его люблю. Cама не осознавала, что делала, просто так подсказывало мое наивное сердце, и я ему повиновалась.
От лица Кристиана
Я лежал, уставившись в потолок. Олесия тихо посапывала мне в ключицу, беззаботно обнимая рукой, а я не мог успокоиться. Я не хотел играть с ней в любовь, для меня эти отношения ничего не значили. Я знал, мы скоро разбежимся и забудем друг о друге. А она говорит о любви! И что делать?
Я повернул голову в сторону приоткрытого окна и поймал первые лучи солнца. Сна не было ни в одном глазу, только рой мыслей буравил голову. Я не думал, что девчонка так быстро ко мне привяжется, а тем более влюбится. Конечно, я для нее был первый мужчина, и она идеализировала ситуацию. Но это слишком для меня. Я совсем не готов разменять свободную холостую жизнь на эту малышку, какой чудесной она не была бы. Все зашло слишком далеко, так нельзя, пора закрывать лавочку и валить, а то будет поздно.
Стараясь не разбудить девчонку, я убирал с живота ее руку и тихо поднялся. Надо бы опрокинуть в себя что-нибудь покрепче, чтобы прояснились мысли, от которых скоро взорвется мозг. Я натянул плавки и, не оглядываясь, вышел на улицу. Свежий прохладный воздух позволил сделать глубокий вдох и медленный выдох, снимая накрывшее напряжение.
Да, так значительно лучше, когда она там, а я тут. Не надо нам больше видеться.
Я задрал вверх голову, на небе до сих пор гулял необычный полумесяц в форме лодки, таким он бывает только на экваторе. И вдруг осознал, что в наших отношениях все было изначально неправильно и криво. От идиотского знакомства, когда я решил подрезать ее на машине и выставить за аварию счет, до этой ночи.
Если б я знал, что у нее все в первый раз, наверное, не стал бы затевать это путешествие. У меня не было цели портить девчонку, но и пообещать ей любовь до гроба я не способен. Я снова втянул воздух носом, засунул руки в карманы шорт и отправился на виллу. Мне надо было подумать, как поступить, а рядом с ней не выходило.
Я зашел в дом и удивленно вскинул брови. Никто не спал. Отец, как загнанный тигр метался по залу, громко разговаривая по телефону. Мелисса в шелковом халате сидела на диване и тревожно поглядывала на мужа.
— Что случилось? — Поинтересовался я у мачехи, пока отец был занят разговором, и сел рядом. Она расстроенно вздохнула, поправляя полы халата, но тут же взяла себя в руки. Мелисса не любит волновать окружающих, а тем более своих детей.
— Привет, сынок, — она ласково улыбнулась мне, так, как может только мать. Хотя она мне всего лишь мачеха. — Ты чего так рано? А где Олеся? — Посмотрела на меня удивлённо, словно мы с малявкой сиамские близнецы и всегда должны ходить вместе.
— Спит, — отмахнулся я, не желая ничего объяснять. Наши проблемы с мелкой ее не касаются.
Я не планировал знакомить Олесию с родителями, так вышло. Думал, вилла на выходные будет свободна. У отца сейчас проблемы с сердцем, ему не до перелетов, Мелисса от него не отходит ни на шаг. Но видимо так сложились звезды, что они ни с того ни с сего решили рвануть на Мальдивы. Так бывает.
— Хорошая девочка, — кивнула Мелисса, прикрывая усталый зевок рукой. — И ты с нее глаз не сводишь. Ловишь каждое движение и вдох. Это прекрасно, — коснулась теплыми пальцами моей щеки, словно собиралась раскрыть какую-то тайну и заглянула в глаза. — Ничего, что у вас разница в возрасте. Ты взрослый и серьезный, она искренняя и открытая, все получится. Особенно если между вами такое электричество, что даже окружающих бьет током, — она хитро подмигнула мне, словно поделилась заговором и приняла из рук прислуги чашку капучино.
А я грустно усмехнулся над ее словами. Ох уже эти женщины, нафантазируют себе романтику и сами в нее поверят. Нет ничего особенно между мной и Олесей, так, физическое влечение и только. Так что пусть не придумывает!
— Не преувеличивай, — я снова отмахнулся, не желая смотреть ей в глаза, потому что казалось, она видит меня насквозь. А в это время отец крепко сжал мое плечо и указал в сторону кабинета, предлагая пообщаться без свидетелей. Я кивнул и, оставив мать пить утренний кофе, ушел с отцом.
Наш разговор длился недолго, все было понятно с первых слов: у нас проблемы с винодельнями. Поломки оборудования и недостача. Надо разбираться, а отцу сейчас не до этого, у него больное сердце и надо готовиться к операции. Он попросил меня вернуться в Париж и взять на себя часть дел, а заодно прихватить с собой Макса, чтобы разрулить вопросы с банком.
Делать нечего, я согласился раз это единственный выход в сложившейся ситуации. Эрик точно не смог бы сорваться и приехать, он курировал новый, очень прибыльный проект в Италии. Значит, оставался я.
