Он фыркнул:
- Никак не называется, не надо меня рекламировать. "Стим" продаётся по всей стране, а я свои домики дальше Ленобласти не повезу, да и заказов у меня без того хватает. А идея про "Стим", рекламирующий "Стим" - это интересно. Мы обычно ставим просто обложку и надписи, когда у других рекламу покупаем.
Я посмотрела на фото в телефоне, на Мишу, сказала:
- Давай возьмём тебя, посадим вот сюда, и поставим на место стакана… не знаю, пилу? Ящик инструментов? Что-то небольшое. А ты будешь держать в руках прошлый номер "Стима". И если мотоцикл переставить туда, ближе к тем воротам, его будет видно на фоне, будет обалденно.
- Блин, Бойцова… - он смотрел на меня так, как будто я предлагаю что-то очень странное, осмотрелся, отошёл от окна и тоже оценил вид, осмотрел себя от ботинок до груди, посмотрел на меня с большим сомнением в моей адекватности. Я развела руками:
- Мы тебя переоденем.
- Во что?
- В ту майку с мотоциклом. Она у тебя с собой?
- Она грязная, я в ней работаю.
- Идеально. Можно её даже посильнее вымазать. И те джинсы, в которых ты был в прошлый раз. И ботинки те. Где они?
- На складе, тут близко.
- Отлично, идём за ними, у нас час до идеального солнца.
Я стояла с задранным носом, вся такая уверенная в своей дизайнерской правоте, и в первый раз видела Мишу в замешательстве - он хотел со мной поспорить как Миша, но не мог как дизайнер, потому что я была права, и он это понимал.
Наконец, он нервно взлохматил волосы и рассмеялся, смущённо бурча:
- Ну куда меня на рекламу, Бойцова? Ты меня видела?
- Я тебя вижу прямо сейчас, и на мой дизайнерский взгляд, ты подходишь. А если ты не веришь моему виденью, то какого фига взял меня на работу? Тебе же понравилось моё портфолио. И ты заказал у меня вывеску, думал, я не догадаюсь? Я догадалась.
Он смеялся и качал головой, смотрел на часы, на солнце, на меня. Обречённо уточнил:
- Я, на рекламной полосе, в грязной майке?
- Да.
- Серьёзно?
- Ты офигенно выглядишь.
- Что?!
- У тебя нет зеркала?
- Нет!
- Тогда просто поверь на слово.
Он смеялся и качал головой, я подошла, положила руку ему на плечо и изобразила глаза собаки-подозреваки:
- У тебя серьёзно нет зеркала?
- Я живу в съёмном сарае без мебели, я там только моюсь и сплю.
- И в спортзале нет зеркала?
- Я не хожу в спортзал, делать мне больше нечего.
Я пощупала его руку, очень впечатляющей толщины для человека, который не ходит в спортзал, подняла бровь. Миша фыркнул:
- Я гружу ящики, Бойцова, каждый грёбаный день, я вообще не понимаю людей, которые берут в руки что-то тяжёлое, чтобы поставить туда же, где взяли.
Я рассмеялась и погладила его по плечу, успокаивающе сказала:
- Идём за майкой, Миш, у тебя нет выбора.
Его склад действительно оказался рядом, мы вышли через парковку, свернули влево, прошли ещё буквально метров пятьдесят, и вошли в такие же обшарпанные ворота, как у нас в офисе на заднем дворе. За воротами была полупустая парковка, там стоял только один грязный грузовик и ещё более грязная Мишина машина. В сам склад вели большие ворота, Миша открыл в них калитку и вошёл, улыбнулся мне, прижав палец к губам:
- Только тихо, а то пробудится древнее зло.
Я ответственно зажала ладонью рот и нос, сделала честные глаза и пошла за Мишей. Внутри было тепло и пахло деревом, со всех сторон подпирали стены упаковки досок и брёвен, какие-то коробки, сложенные стопкой поддоны, в центре стояло оборудование, я с интересом его рассматривала, пытаясь найти что-то, что можно унести с собой и поставить на подоконник.
Миша провёл меня через основное помещение к дальней двери, ещё раз показал прижатый к губам палец, я кивнула, он открыл дверь, и я беззвучно раскрыла рот - за дверью была спальня, если это можно так назвать. Ну, как минимум, там спали. Семь человек разной степени иностранности лежали на полу в ряд, в одежде и в одеялах, на восьмом спальном месте, у стены, свернулся рыжий пёс. Миша увидел его и с досадой шепнул:
- Грёбаный Тузик, вот мёдом ему намазано на моём месте. - Пёс приоткрыл один глаз, улыбнулся и махнул хвостом, как бы говоря: "Я тебя услышал, но я не уйду, потому что ты мне всё равно ничего не сделаешь, ты добрый. Кстати, я рад тебя видеть, но вставать не буду, потому что мне лениво".
Я кусала губы, пытаясь не рассмеяться, глядя на Мишино лицо, он попытался укорить меня взглядом, но я мыслила примерно так же, как пёс, и не укорилась. Миша неубедительно изобразил горькую обиду, махнул рукой и пошёл к своему месту, аккуратно переступая чужие вещи и ноги. Добрался, открыл картонную коробку в изголовье, достал оттуда майку и джинсы, показал мне, я кивнула, он достал свитер и ботинки, я тоже кивнула, он взял это всё и пошёл обратно. Отдал мне одежду, обернулся закрыть дверь, посмотрел на сотрудников, сделал шутливо умилённое лицо и шепнул:
- Ангелочки, а? Ничего не ломают, ничего не путают, ничего не хотят от меня, лежат молча спят - красота. Пойдём, - он закрыл дверь, и мы пошли обратно, я остановилась посреди склада и сказала:
- Миш, надо что-то ещё взять, чтобы положить на место стаканчика. Хоть ключ гаечный… О, вон та штука! Классная, что это? - я подошла к лежащей в центре на столе странной конструкции из металлических гнутых штырей, толстенных болтов, гаек и резинок, измерила пальцами - как раз подходящий размер. Цвет был сурово-грязный, но резьба блестела - красота.
Миша подошёл ко мне и вздохнул:
- Этой штукой прижимают доски, когда пилят.
- На ней нет логотипов? Что это за фирма? - я стала вертеть штуку, пытаясь найти надписи, Миша фыркнул:
- Это фирма "Измайлов наколхозил", нас не посадят, я торжественно даю тебе разрешение использовать мою продукцию в твоей рекламе, могу бумажку написать.
- Отлично, берём! - я схватила штуку, потом схватила ещё красивую доску, и ещё одну, и молоток. Прижала к себе и радостно улыбнулась Мише, он рассмеялся, отобрал всё, и повёл меня на выход.
На обратной дороге он переставил мотоцикл куда я сказала, и через пять минут уже стоял полностью в образе сотрудника фирмы "Измайлов наколхозил", а я расставляла доски и штуку с болтиками. Снимать решили на Мишин телефон, у него камера оказалась получше, я сделала десяток пробных кадров, сбегала за комп проверить, как это будет смотреться на развороте… И поняла, что фотография практически полностью повторяет композицию и цвета, которые я придумала по Мишиному распоряжению - все пропорции, все линии, я даже специально проверила, наложив картинки в полупрозрачном виде, они почти совпали. То есть, я обратила внимание на вид из окна, потому что он уже был в моей голове, я его подсознательно искала. Или, может быть, наоборот - я так часто видела этот вид, что он всплыл из подсознания во время работы, и я его нарисовала. В любом случае, Миша в этом антураже выглядел шикарно, на одной из фоток он что-то переставлял и бросил свитер на подоконник, просто чтобы не мешал, а получилось хорошо, я решила там его и оставить. Вообще фотки мне понравились, несмотря на то, что сделаны на телефон, да и при нашем разрешении печати, больше и не нужно.
Я вернулась в коридор, с порога щёлкнув Мишу, читающего прошлый выпуск "Стима", немного переставила реквизит, потом переставила Мишу, щёлкнула ещё раз, вздохнула и сказала:
- Всё хорошо, но свет слишком жёсткий. Было бы что-то белое, чтобы поставить вот тут, и оно давало бы немного рассеянного света с моей стороны, было бы отлично. Но у меня ничего нет, у нас даже шторы не белые.
Миша осмотрелся, и его взгляд остановился на двери в офис, стальной и белой изнутри. Я округлила глаза, он улыбнулся и кивнул на дверь:
- Я могу снять её и поставить куда скажешь.
- Ты правда можешь её снять?
Он фыркнул, положил журнал и сказал:
- Две минуты подожди здесь.
