- Это другое! – тут же оправдываюсь я, - ты для меня навсегда останешься самым – самым.
- Ты для меня тоже, - отвечает серьезно.
Наступает понедельник, и я, отклонив предложение брата взять больничный, прихожу на работу. Разбитое сердце не насморк – никого не заразит.
- Расстались? – вместо приветствия спрашивает Женя, опуская на мой стол чашку с кофе.
- Откуда информация?
Неужели снова видела Дена с кем-то в ресторане?
- У тебя на лице все написано. Ты в зеркало себя видела?
Черт. Метнувшись к зеркалу, всматриваюсь в свое отражение. Не знаю, что там на нем написано. Я ничего не вижу. Стрелки ровные, брови домиком, на щеках слой румян.
- У тебя глаза потухшие.
У них обезвоживание и упадок сил. Они устали плакать.
- Расстались, - вздыхая, подтверждаю я и возвращаясь в кресло.
- Изменил, да?
- Нет.
Появляется соблазн солгать, что инициатором разрыва стала я, но я вовремя себя торможу.
- Мы расстались полюбовно. Дальше не спрашивай, больше ничего не расскажу.
Женька сдается. Сочувственно на меня поглядывая, достает из кармана кардигана две конфетки.
Матвей тоже носится со мной, как с хрустальной вазой. На обед ведет в ресторан и в течение рабочего дня не выводится из моего кабинета.
Ден не звонит и не пишет. Наверное, проводит тайм-аут с пользой. Не думать об этом не могу, тоскую и злюсь на него одновременно. Брат больше о нем не напоминает, и я не спрашиваю, хотя точно знаю, что по работе они общаются.
В пятницу вечером, Мотя, сославшись на какие-то дела, уезжает из дома. Я подозреваю, что к девушке, и даже радуюсь за него. Может быть, она растопит его сердце и сделает счастливым?
Я же, приняв душ, устраиваюсь с ведром мороженого перед телевизором. Долго выбираю, что посмотреть, чтобы воспрянуть духом, а не расклеиться еще больше.
От экрана отвлекает мелодия входящего звонка, и я по привычке вздрагиваю, как делаю это теперь всякий раз, когда мой телефон подает признаки жизни.
Ден.
Три буквы, вышвыривающие меня из зоны комфорта. Ведерко с мороженым падает на пол, но я не обращаю на него никакого внимания. Сердце частит, руки ходят ходуном.
- Да?
- Привет, - слышу его хрипловатый голос и зажмуриваюсь, силясь удержать подступившие слезы в слезных протоках.
- Привет.
- Ты как?
- Нормально.
- Поговорить надо.
Ежусь, когда по телу проходит холодный озноб.
- Говори, - произношу тихо.
- Не по телефону.
Кончики пальцев леденеют, а сердце поднимается к горлу. Не нравится мне его тон.
- Хорошо. Где?
- Я в машине под окнами. Спустишься?
Отказаться? Послать подальше? Нет. Поговорить все-таки надо, точка ведь в наших отношениях еще не поставлена?
- Сейчас спущусь, - отвечаю осипшим голосом.
Быстро, насколько это позволяют трясущиеся руки, расчесываю волосы и собираю их в хвост. Надеваю спортивный костюм, кеды и, бросив взгляд на свое бледное отражение, выхожу из квартиры.
Дена вижу сразу, он стоит, подпирая бедрами капот своей машины, и прикуривает сигарету. Обхватив себя руками, пересекаю двор и двигаюсь в его сторону.
Уже темно, кроме двух подростков, гуляющих с собаками, никого нет. Подхожу ближе и щурю глаза, пытаясь разглядеть выражение его лица. Не видно. Мешают темнота и плотный сигаретный дым.
- Привет, - здороваюсь первой.
Ден, глядя на меня сверху вниз, затягивается и, выпустив струю дыма в сторону, кивает в ответ.
Молчим. Он курит, я ежусь от холода и напряжения. Чтобы скрыть неловкость, с преувеличенным интересом наблюдаю за парочкой мопсов.
- Ты как? – слышу наконец.
- Нормально, - отвечаю ровно.
Докурив, выбрасывает бычок и закладывает руки в карманы спортивных брюк.
- Денис, ты позвал меня, чтобы помолчать? – не выдерживаю я, - это можно было сделать и по телефону.
Он смотрит на меня ничего не выражающим взглядом и тоже складывает руки на груди.
- Семь дней прошло.
- Я в курсе, - самая сложная и самая длинная неделя в моей жизни.
- Было время подумать, - продолжает он.
Вдоль позвоночника струится холод. Сердце замирает.
- И?
В голове миллион мыслей, но все они неутешительны. Храбрюсь и даже заставляю себя улыбнуться.
- Я соскучился. Ты можешь вернуться.
Вспыхнувшее в груди неверие за секунду разгорается в ярость. Кровь шумит в ушах, пальцы впиваются в предплечья. Делаю принудительный вдох и расправляю плечи.
Мне только что милостиво разрешили вернуться?!
- А если я не хочу?
- В смысле? – мысленно усмехаюсь, когда в черных глазах мелькает недоумение.
- Эти семь дней я тоже думала, - выдерживаю паузу, - я не вернусь, Ден.
Глава 28.
Пронизывающий меня черный взгляд пробирает до костей. Он смотрит так, словно ждет, когда я признаюсь, что пошутила.
Секунды идут, я грызу нижнюю губу и безуспешно пытаюсь сглотнуть образовавшийся в горле ком.
- Ты хорошо подумала? – спрашивает он вкрадчиво.
- Да.
Ден переступает с ноги на ногу, не спеша обводит взглядом окрестность и вдруг растягивает губы в недоброй улыбке.
- Ты хочешь, чтобы я извиняться перед тобой начал?
Извиняться он не станет, для него это сродни унижению. Хотя, видит Бог, я этого очень хочу. Чтобы попросил прощения и сказал, что любит.
- Я пойду, холодно уже, - выдавливаю через спазм в горле и поворачиваюсь к нему спиной.
- Стой! – обхватив руками мои плечи, прижимает к своей груди, - не дури, девочка. Пойдем домой.
Шепчет в ухо, зарываясь носом в мои волосы.
Домой. На мгновение позволяю себе расслабиться, утонуть в горячих объятиях, затянутся запахом табака и горьковатого парфюма и представить, что там, дома, он будет делать со мной.
Господи, может ну ее, эту гордость?.. Может, есть у нас шанс, может, попробовать еще раз?..
- Ты же не сможешь без меня, Эля. Ты на мне зациклена. Рано или поздно все равно придешь ко мне.
Как ледяные брызги в лицо. Отрезвляет на раз. Распахиваю глаза и скидываю с себя его руки. Нет у нас шансов. Пойду сейчас с ним – распишусь в собственном малодушии.
- Не звони мне, Ден.
- Уйдешь сейчас – я за тобой не побегу! – летит в спину.
- Я знаю.
- Дурочка, пожалеешь!
Может, и пожалею, а может, встречу того, кто меня полюбит и на руках носить будет.
Ухожу, не оглядываясь, давлюсь слезами и рвущими душу рыданиями. Ден, как и обещал, за мной не бежит, остановить не пытается.
Больно до помутнения рассудка, до красных всполохов перед глазами, а внутри все равно зреет уверенность, что я все правильно сделала.
Нельзя любить за двоих, нельзя доверять свои чувства тому, кому они даром не сдались.
Денис принимает мою любовь как нечто, само собой разумеющееся, как чашку кофе по утрам или выглаженную рубашку. Я так больше не смогу. Лучше кровью захлебнусь, чем любить впустую буду.
Матвей ночевать не приходит. Звонит поинтересоваться моим самочувствием и пожелать спокойной ночи. Я изо всех сил стараюсь говорить спокойно и даже шучу, напоминая ему о необходимости контрацепции. О разговоре с Деном умалчиваю. Я эгоистка, конечно, но не до такой степени.
Спать ожидаемо не получается. Выудив из Мотиных запасов початую бутылку коньяка, наливаю себе в бокал и, умываясь слезами, выпиваю залпом. Пью на пустой желудок, поэтому хмелею мгновенно.
Потом долго плачу, рассматривая и удаляя наши с Деном совместные фото. Потом включаю музыку и танцую. Выпиваю еще, пою песни Лободы и снова танцую.
Несколько раз порываюсь позвонить ему. Но каждый раз, взяв в руку телефон и открыв список контактов, передумываю, крича в экран.
- Хрен тебе! Не дождешься!
Переименовываю его из «Любимого» в «Бывшего» и не помню, как засыпаю.
Следующим утром просыпаюсь больная с похмелья, опухшая от слез, но с твердым намерением начать новую жизнь. Жизнь, в которой нет места Денису Тюменцеву.
